– Я смог бы защитить свою женщину, – медленно произнес он, – от любой опасности. От любой. А ты хочешь ей быть?
– Кем? Твоей женщиной?
И вновь насмешка в голосе. И полное недоверие.
– С чего мне этого хотеть? Чтобы меня так же, как в прошлый раз, оставили наутро в одиночестве? Чтобы ждать редких свиданий и маяться отсутствием звонков? Чтобы смотреть на тебя и думать: «Да кто ты, черт возьми, такой? Откуда взялся, как тебя на самом деле зовут?» – и ничего не знать? Знаешь, Джон… Чтобы между людьми возникли крепкие отношения, требуется доверие. До-ве-ри-е. Тебе знакомо это слово? Боюсь, что не очень. Не думаю, что ты вообще способен доверять.
– Я способен.
– Ой ли? Ну, тогда скажи мне, например, кем ты работаешь? Где живешь? Куда поедешь после того, как покинешь эту комнату? Когда позвонишь в следующий раз? И ты вообще собираешься звонить?
– Не дави на меня. Когда я решу тебе все сказать, я скажу.
– Вот и я о чем!
Кажется, иного ответа она и не ожидала. Наоборот, еще более уверилась в своих подозрениях – не умеет лежащий на ее кровати мужчина ни открываться, ни доверять. А с подобным человеком совместного будущего быть не может.
– Хочешь посмотреть, умею ли я драться? – вдруг спросил Сиблинг неестественно ровно. – Что ж, давай, протестируй. Только не проси убивать мирных граждан – я могу, но не вижу в этом смысла.
– Готов для меня подраться?
– Готов. Чтобы ты потом еще раз подумала над собственным ответом по поводу «не хочу быть твоей женщиной».
– Прыткий да? – Янин голос звучал глухо и зло – она вновь находилась на грани слез. – Думаешь, так просто все? Подрался и завоевал?
А он завоевывал? Кажется, да.
– Шаг за шагом, – донеслось от стены.
– Что?
– Шаг за шагом. Сначала решим одно, потом следующее.
Она почему-то опешила. Потерла набрякшие от непролитых слез веки, несколько раз моргнула, прежде чем спросить:
– А что «следующее»?
– Согласишься быть со мной – бросишь курить.
– Размечтался! – и фыркнула.
Тишина. По коридору вновь кто-то прошел; соседи за стеной затихли еще час назад, когда услышали равномерный скрип чужой кровати, – вежливые люди, благожелательные.
– Так что, тестировать будешь?
Ему хотелось посмотреть, где она даст задний ход, когда проявит слабину? Но Яна ее не проявила – ответила, все так же глядя в окно и не оборачиваясь:
– Приходи завтра в восемь вечера. Свожу тебя туда, где проводят бои без правил и делают высокие ставки. Но если тебя отмутузят, как собаку, я не виновата – раны будешь зализывать сам. Я сидеть рядом не буду.
– А если не «отмутузят», бросишь курить?
Джон прохладно улыбался, глядя в потолок.
– Если станешь финалистом?
– Если стану. Тогда поверишь, что я способен тебя защитить?
– Да ты… ты не видел бугаев, которые там дерутся! – «Дурак! – звучало между строк. – Ты просто самовлюбленный дурак!» – Они там такие…. раскачанные, татуированные. Тренированные боровы, а не люди – звери! Войдешь в клетку и сразу же запросишься обратно.
– Не оскорбляй, не увидев.
– Ой, какие мы нежные. Ладно, увижу – поверю.
– И бросишь курить.
– Не дождешься.
– Бросишь.
– Нет.
– Ты собираешься слушаться того, кто способен тебя защитить или нет?
Ее удивленно приподнятые брови он разглядел даже в темноте.
– Я подумаю.
И улыбнулся шире.
Нордейл. Уровень 14.
Перемещаться из мира в мир одним лишь усилием мысли – это нормально. Работать в окружении ребят, каждый из которых затмил бы физической формой Шварценеггера и навыками Ван Дамма, – нормально. В конце концов, жить с человеком, который каждый день занимается либо сотворением нового мира, либо «отладкой» старого, – тоже нормально.
Но вскапывать ночью чужие грядки в десяти метрах от собственного дома – это, увы, НЕ нормально. И как, спрашивается, я на это подвязалась?
«Как-как – проштрафилась…»
– Могли бы и сами, – ворчала я на Смешариков, то и дело озираясь на темные окна двухэтажного особняка ботана.
А вдруг сосед посреди ночи встанет пописать, выглянет наружу и увидит, как кто-то топчется вдоль его забора и периодически стоит пятой точкой кверху с садовой лопаткой в руке? И не важно, что сейчас четыре утра, и он навряд ли сумеет разглядеть многое до того, как я исчезну. И даже не важно, что я наспех накрылась мысленным щитом, чтобы размыть собственный силуэт, – все равно глупо и все равно почему-то «ссыкотно».
Хорошо, что семян только пять.
Место для посадки, как мне показалось (в почти кромешной темноте, рассеиваемой лишь фонарем с нашего крыльца), я выбрала удачное – земля здесь была мягкой, даже удобренной, и на мое счастье пока ничем не засеянной.
Не придется долбить сухой чернозем.
Раз лунка, два лунка… – острый совок ловко образовывал в земле ровные округлые отверстия, куда тут же отправлялись пухлые инопланетные семена – воткнуть, присыпать, похлопать, полить из фляжки.
Четырех утра я дожидалась намеренно – решила, что именно в это время люди просыпаются реже, а по тротуарам не бродят припозднившиеся прохожие – так безопаснее. До двух ночи занималась полезным делом – прощала собственного отца – точнее, собственную униженность от его отсутствия. После лекции Дрейка старая ситуация предстала мне под новым углом, и я просила у папы прощения за то, что столько лет неосознанно винила его за ранний уход, а так же прощала себя за то, что так долго, сама того не осознавая, носила эту боль внутри. Интересно, а если бы палец не воспалился, подняла бы я когда-нибудь этот присыпанный илом пласт печали со дна реки своей жизни? Или так и носила бы его в себе годами, десятилетиями, а после так и померла бы с ним вместе?
Скорее, второе.
Грустно, увы. И потому спасибо тебе, тело, что ты показало мне область, которую стоило почистить от стрессов. Спасибо.
Спустя пять минут все семена оказались в земле; оставалось надеяться, что вскоре на этом месте не поднимутся до неба джунгли-мутанты, не вскинут к небу ветви-щупальца глазастые стволы и не начнут перемещаться, самостоятельно выдергивая корни из земли, меховые, как Смешарики, кусты.
А ведь риск существовал.
Отряхнув руки и еще раз убедившись, что сосед не проснулся и ничего не заметил, я прикрыла глаза, вообразила себя стоящей в собственной спальне, и, почувствовав вокруг запах родного дома, выдохнула с облегчением.
Все – переодеваться, мыть совок, руки и спать! Приключений на сегодня хватит, а долг Фуриям с этого момента можно считать успешно выплаченным.
Проснулась я не в десять или одиннадцать, как телу того хотелось, а в восемь утра – из гостиной доносился грохот «Пули на вылет», тонкие голоса Смешариков «иля-я-яй!», орущий бас Эльконто «да стреляю я, стреляю!» (они решили играть в команде?), и сотрясал стены один гранатный взрыв за другим.
Ясно, кто-то опять принес к нам «Сириану».
Поднявшись, умывшись и прихватив на кухне пару булочек с чашкой чая, я переместилась в гостиную. Разложила завтрак на столе, хлопая сонными глазами в направлении экрана, открыла банку с джемом, который выудила из холодильника, намазала что-то розовое на мякиш и принялась жевать.
– О, привет, Ди! Мы тебя разбудили? – ничуть не смущаясь того, что сидит, разложив двухметровые ножищи в стороны, Эльконто дружелюбно махнул рукой. – А Сиблинг так в Реакторе и не появляется, представляешь? Заданий пока нет, тренировки отменили, вот мы все и расслабляемся.
– Ясно, – буркнула я не особенно приветливо и мысленно приказала себе проснуться.
«Успею подремать после обеда – занятия все равно нет».
– А в штаб ты вообще больше не ходишь?
– Мне на «Войну» к обеду, – откликнулся Дэйн, – там пока командует мой зам.
Ах, вот оно что…
– Кстати, ты не забыла, что мой день рождения уже через три дня? Это я на всякий случай напоминаю, а то мало ли что. И представляешь, мне с утра звонил Стиви – сказал, что они с Тайрой возвращаются как раз накануне – в пятницу. Заедут, заберут Пирата – вот я буду счастлив, что хоть в праздник эта рыжая морда не будет драть мебель в моем доме!
– Стив с Тайрой возвращаются?
Мою сонливость как рукой сняло, а настроение значительно улучшилось.
«Жаль, что она не позвонила мне», – однако печаль по этому поводу я тут же выпихнула из головы – не хватало еще с самого утра копить новые стрессы. От старых бы избавиться.
Случайно взглянув на палец, я обнаружила, что воспаление вокруг пореза спало – кожа побледнела, сделалась почти нормальной – рана заживала.
Дожевывая булочку, я еще раз мысленно поблагодарила тело.
– А ты Клэр не видел?
– Видел. Она нас накормила, а потом куда-то упорхнула – сказала, кажется, что будет рукодельничать внизу.
– Ясно.
Не успела я подняться с дивана, как меня настиг со спины вопрос, почти заглушенный громовым раскатом очередного взрыва:
– Кстати, а что ты мне подаришь на день рождения? Ты уже придумала?
Придумала ли я? Хороший вопрос – в яблочко. Наверное, сегодня именно этим – придумыванием подарка – я и займусь.
– Что-нибудь хорошее, – хитро ответила я на еще более хитрую улыбку Эльконто и вышла из комнаты.
– Тебе нравится?
Подруга, оказывается, связала ему носки – здоровые, мягкие и с идущим вдоль голенища узором из пистолетов, ножей и гранат.
– Класс!
– Думаешь, оценит?
– Конечно, оценит. Дэйн бредит всем, что касается военной тематики, так что ты попала прямо в точку.
– А размер?
Судя по тому, что Клэр держала в руках не носки, а нечто похожее на два шерстяных ведра, я уверенно кивнула головой. Маленьким не будет точно, а из большого еще никто не выпадал.
– Думаю, в самый раз!
Каморку «рукоделия» я покинула в некоторой удрученности – оказывается, все уже что-то придумали, одна только я еще решала – чего бы такого особенного преподнести на праздник снайперу? Новый оптический прицел? Радиоуправляемый танк? Купить ему авиазонд, чтобы мог проводить разведку в садах и перед окнами Канна? А, может, заказать ему абонемент в СПА салон, где, одетые в хаки, перед ним будут танцевать смуглые красавицы?