«Имя: Эра Алгория (временно – Айрини Донатти)
…
Равновесие: минус 89%
Душевная боль: 94%
Интерес к жизни: минус 67%
Желание суицида: плюс 62%
Период восстановления: не установлен».
Кайд перечитал трижды – Дрейк видел.
– Запомнил? Это все – твоих рук дело. Я для этого позволял тебе свободу действий? Для этого обучал?
С Двартом почти бесполезно разговаривать – своеволен, неуправляем даже теперь. Такого проще убить, чем переделать. Можно лишь попробовать что-то втолковать.
– Твой прерванный процесс еще оказывает на тебя сильное влияние и будет его оказывать в течение трех суток. Поэтому я настоятельно не рекомендую тебе в течение этого периода приближаться к той, о ком ты сейчас прочитал. Надеюсь, ты меня услышал.
Чужую квартиру Начальник покидал под ставшее привычным молчание. И с ощущением, что разговором добился малого. За следующий проступок он спросит жестче.
Прежде чем исчезнуть, вынес приговор.
– К повторному процессу трансформации ты более не допущен. Срок: пять лет. Далее по обстоятельствам.
Ни слова в ответ.
Дварт самый несгибаемый и неконтролируемый субъект из всех, кого Дрейк держал в отряде.
«Терпи, Эра, терпи!»
Сошлись вы, похоже, не на страх, а на совесть.
Глава 8
Уровень пятнадцать. Лоррейн.
Кайд.
(Anitta – Veneno)
Он впервые поливал стоящую на подоконнике розу, потому что она увядала. Теряла упругость и желание жить: коричневели зеленые еще вчера листья, дряблым сделался алый бутон.
Город за окном укрыло снегом.
Дварт привык знать, что делает. Сейчас не был уверен даже в том, что чувствует, потому что слишком намешано, слишком много. В целом – муторно. Теперь он понимал историю Эры от начала и до конца: почему она жила в теле «Айрини», как туда попала и почему ощущалась ему несуразной. Зачем в первый раз обратилась за помощью – и попала не вовремя. Для чего затеяла «спор», о чем желала попросить, и насколько шокированной оказалась сама, когда вмешалась в обычный, казалось бы, процесс «Суть Мены» – ее уникальное ядро.
И вовсе, оказывается, не «шарлатанка».
А он вчера жестко… Не стоило так. Даже оскорбления ее стали понятны, хоть и оставались неприятными.
Все неправильно.
«И правильно».
Черт, он случайно – от злости и на автомате – выбросил ее в родной мир (хорошо и плохо), где она едва снова не пробила себе висок пулей. Опять. Как сделала однажды… Тьма клубилась в нем кольцами при мыслях об этом. С этим он когда-нибудь разберется – позже.
Пока же сильно давили показанные Дрейком цифры, особенно уровень ее текущей душевной боли. Давила вся таблица, пудовой гирей стояла на сознании. По поводу «недопуска» к новой трансформации Кайд должен был чувствовать себя наказанным, «отлученным»… Но не чувствовал. Устал от последней до колик.
А в памяти ее любовь – ни с чем не сравнимое чувство, которое он теперь сможет увидеть снова, только если порвет оболочку. Добровольно больше никто не пустит.
«Временно».
Но более всего Дварта интересовало другое, запретное – новое тело Эры.
«Его потенциала хватит? Чтобы принять его?»
Он должен измерить, должен почувствовать. Потому что, если да, значит, будет длительный процесс адаптации, а после…
От того, что случится после, даже у него прерывалось дыхание.
Дрейк «не рекомендовал» туда ходить, но Кайд пойдет.
Чтобы увидеть ее. Сообщить, что был неправ.
Чтобы «измерить»… Вот она – основная причина.
Тогда многое встанет на свои места.
Уровень четырнадцать. Нордейл.
Она выглядела почти нормальной. Но только потому, что ее опутывал чужой процесс регенерации. Кайд точно знал чей – Дрейка. Восстановившиеся белки глаз, относительное спокойствие, хрупкая уравновешенность.
И еще она никак не отреагировала на приход Кайда – совершенно никак. Глядела не мимо, но равнодушно, а он на нее… Смотрел и не мог оторвать глаз.
Эра… Теперь правильная, целая. Всего на пару сантиметров ниже Айрини, но с такими плавными изгибами, каких у предыдущей не было и в помине. Гибкая талия, привлекательная грудь, округлые бедра. Нежная шея, чувствительная кожа на висках, ресницы по дуге вверх… И губы – от них у Кайда ехала крыша. Чуть полнее среднего, мягкие, пухлые.
Она молчала, а он впитывал ее дистанционно, понимал, что оживает внутри каждая его клетка. Каждая. Словно включается правильная и давно спавшая программа.
Вчера «доставленное» в этот мир тело он не разглядел – вообще не был способен видеть, был под влиянием гнева и, Создатель знает, чего еще. Сегодня его взгляд и ум ясен. Какие прекрасные густые светлые волосы и эти уникальные глаза – прозрачные, голубовато-зеленые. Белая кожа, коричневые брови; королевская осанка.
Но внешнее блекло по сравнению с внутренним – он дышал ей и не мог надышаться. Ее запахом, ее тонким вкусом, достигающим его нутра, ее женской энергией.
Кайд практически остановил время, когда понял – ее потенциала достаточно. Не сумел удержаться, заморозил текущий момент, выдохнул так медленно, как только мог – Эра сможет его принять. Всего – без щитов, без дополнительных ухищрений. Его настоящего. Когда-нибудь…
Кайда вело. Да, пока «все плохо», все на грани, но однажды он исправит каждый из сложных моментов, заменит их простыми и правильными. Найдет ключи и слова. Однажды его впустят и примут по доброй воле, как сейчас медленно впускал в себя Эру он сам.
Решение принято. Мысленный договор с судьбой подписан.
Плевать на трансформацию или ее отсутствие. Кажется, его мир только что сложился из кубиков в совершенно другом паттерне. И таким нравился ему гораздо больше.
(I Am Waiting For You Last Summer – Heartfelt Recess I)
Стоило ему «разморозить» момент, как стало ясно, что пока все действительно плохо. Настолько, насколько указывал в сводной таблице данных Начальник. Что сказать, чтобы осторожно? В глазах напротив болезненное выражение – затравленное, готовое к новому бою, уже на последних парах, до полного издыхания.
Черт… Сильно перестарался накануне. Идиот.
«Ментальный инвалид» – он действительно был им вчера. И куда-то испарилась злость.
– Я, – как давно он не извинялся, – переборщил вчера… Зря.
Она и сама это знала. Гораздо точнее него.
Не то. Что ей сказать?
За окнами погожий ноябрьский день – он мог стать совсем другим. Кто-то поторопился его испортить. Но все поправимо.
– Давай… начнем наше знакомство заново.
– Нам нечего больше начинать. Наше знакомство закончено.
От ее голоса – совсем другого, мягкого, чуть ниже, чем у Айрини, – он потерялся во времени и пространстве. Оказывается, вчера он не был в состоянии слышать тоже.
И бесконечная непреклонность в тоне. Стержень перегорел – лимит для него вышел.
«Нет, не так. Будет иначе».
– Ты увидишь меня с другой стороны.
Она закрыта, почти безжизненна. В режиме максимального «сохранения энергии» каждое его слово может стать бомбой. Но он осторожен. Еще пара фраз, и покинет ее дом. Точнее, дом прежней хозяйки, более не шедший Эре, как платье с чужого плеча.
– Я вчера увидела все, что мне было нужно.
Кайду хотелось закрыть глаза. Много переломанных досок, по мосту почти не пройти – но шаг вперед. Еще. По миллиметру.
– На меня влияло… слишком много… факторов.
Он не любил оправдываться, но сейчас без этого никак.
Однако ему и не позволили.
– Не важно. Я не смогу любить человека, который был готов меня убить.
Он не был. Был. Был, потому что находился под воздействием взрыва, неконтролируемых эмоций и нестабильности. Не был собой. Есть ли теперь разница? Она права – он был готов ее убить. И все же он всегда будет нужен ей. Как она ему.
– Твоя внутренняя сущность…
И сразу увидел, что шагнул не туда. В Эре вдруг возросла решимость – вот только для чего?
– … сделала выбор.
«Сорок четыре процента… пятьдесят два…»
– Она ошиблась.
– Она не умеет ошибаться.
«Шестьдесят восемь, семьдесят…»
Дрейк был прав, когда запретил ему приходить. Точнее, настоятельно не рекомендовал. Что-то шло не так, не туда…
– Я докажу, что Суть Мены не может определить мою судьбу. Я сама буду ее определять.
«Восемьдесят три, восемьдесят восемь, девяносто…»
Кайд знал, в каких случаях решимость возрастает до небес, – когда что-то приносят в жертву. С такой добровольно шагают на эшафот, прыгают с крыши, стреляют себе в висок.
«Я сама определяю свою судьбу».
– Ты не можешь изменить случившегося в ядре.
– Могу.
Зря пришел – теперь он понимал. Начальник не пустословил. Эра на грани, на самой тонкой, уже почти в полете.
– Я стану первой.
И она принялась что-то творить – он не сразу понял, что. Прощаться с тем, что являлось в ней ее любовью. Несмотря на боль, обиду, печаль, отпускала то, что могла отпустить. Как жертвенная богиня, мысленно расставила руки – уходи ненужное прочь.
– Эра, твои процессы нельзя изменить.
Зря он это сказал.
Решимость девяносто два процента – такой кроят мир на свой лад за считанные секунды.
– Нельзя?
Ее глаза смеялись поверх душевных слез.
– Смотри на это.
И вдруг принялась жечь себя изнутри – любящую свою часть. Ту, которая уже «принадлежала» Кайду, которая её саму предала. Объяла ее огнем, синим пламенем – принялась разрушать себе душу.
Синее пламя… Дварт давно не испытывал шока, но здесь вдохнул ужас. Этим пламенем истребляют часть себя, которую более не желают принимать. Отторгают через дикую боль, через «не могу», потому что перевешивает «больше так не хочу!». И значит, так не будет.
Столб на площади для ведьмы – она привязала себя к нему добровольно.
Огонь внутри Эры разгорался за считанные секунды, и лицо ее искривила агония. Адские судороги прошли через внутренности – она жгла себя. ЕГО в себе. Выжигала, вытравливала кислотой и плевала на то, что останется от нее самой. После закричала.