игрока затмевает все остальное, делая его героем. Но вместо этого это был матч, в котором Зураб Хизанишвили, грузинский центральный защитник «Рединга», превратился в отрицательного героя. Футбольная команда сильна настолько, насколько ее самый слабый игрок. А в тот день Хизанишвили был очень слабым звеном.
Все, что могло пойти не так, пошло не так. Крис Райан, автор блога в Grantland, был в тот день на стадионе, он сидел среди становящихся все более рассерженными болельщиков «Рединга». Он написал, что, во-первых, видел, как Хизанишвили был виноват в столкновении с Фабио Борини, нападающим «Суонси». Затем, на двадцатой минуте, он с нарушением правил остановил Натана Дайера, что дало Скотту Синклеру возможность забить гол с одиннадцатиметровой отметки. Двумя минутами позже он не смог помешать Дайеру передать поперечный пас Синклеру, который забил «Редингу» второй гол.
И это еще не все. До конца первого тайма злополучный грузин случайно направил еще один поперечный пас Дайера Стивену Добби, который исправно забил гол и дал «Суонси» неоспоримое лидерство.
«Вокруг лопались сосуды в глазах, плакали дети, слышалось невероятное сквернословие и царила ярость, – написал Райан о реакции фанатов «Рединга». – По существу, несколько тысяч человек из «Рединга» реконструировали сцену из «Славных парней», где Рэй Лиотта узнает, что Лоррейн Бракко только что спустила весь его кокаин в унитаз. «Зураб! Зачем ты это сделал?!» Через тридцать девять минут с начала матча «Рединг» проигрывал со счетом 0:3»2.
Команда Брайана Макдермотта делала все, что могла, во втором тайме, чтобы исправить тот ужас, который за сорок пять минут натворил Хизанишвили. Она один за другим забила два гола и умудрялась сдерживать «Суонси», пока уэльсская команда не забила четвертый гол, и исход матча был решен на семьдесят девятой минуте.
Валерий Лобановский, легендарный тренер киевского «Динамо», наверняка ужаснулся бы, если бы это увидел. Для Лобановского целью команды было допускать ошибки не более чем в 18 процентах всех действий игроков. «Рединг», благодаря только одному Хизанишвили, в одном только тайме намного превзошел это ограничение. Вот как Джейкоб Стейнберг подвел итоги первого тайма в Guardian: «Рединг» не совершил почти ничего неправильного, за исключением того, что поставил в сердце своей защиты удивительного нескладеху»3. Мы вовсе не хотим насмехаться над грузином или бередить воспоминания о том, что, как мы подозреваем, было худшим днем в его карьере, но нет почти никаких сомнений, что его ошибки могли стоить «Редингу» 90 миллионов фунтов стерлингов.
Он не является единственным человеком, оказывающим столь разрушительный эффект на надежды своей команды. Футбол – командная игра, но она склонна к тому, что ее исход решается абсолютной, ошеломительной некомпетентностью одного человека. Такой есть в каждой команде, футболист, само присутствие которого леденит кровь болельщиков, будь то Уильям Прунье в «Манчестер юнайтед», Джими Траоре в «Ливерпуле», Абел Шавьер в сборной Португалии, Жан-Ален Бумсонг в «Ньюкасле», Хольгер Бадштубер в мюнхенской «Баварии» или даже Марко Матерацци в те времена, когда он играл в «Интере». Это игроки, которые одним неверным пасом, одним промахом из-за невнимательности могут свести на нет всю хорошую работу своих главных тренеров и товарищей по команде, выполняемую в течение всего матча, всей недели или, в случае Хизанишвили, весь сезон.
Некомпетентность также может быть общей. Команду можно порицать за нехватку взаимодействия в защите, отсутствие гармонии и баланса в зоне полузащиты или явное невежество в атаке. Все может разрушить шансы команды на победу в матче или получение кубка. Как определил Лобановский, футбол – игра самого слабого звена, где успех определяется тем, какая команда делает меньше всего ошибок, будь они индивидуальными или коллективными. Чем меньше в команде Хизанишвили, чем лучше взаимосвязи между ее отдельными частями, тем выше ее шансы победить в матче и занять более высокое место в лиге.
Это может показаться банальным, но подумайте над следующим выводом: если футбол является игрой самого слабого звена, где успех определяется не только тем, что вы делаете хорошо, но и тем, что вы делаете плохо, значит, он, по определению, не является игрой самого сильного звена4. Не лучшие игроки на поле и не сильнейшие стороны команды решают, кто победит. Команды, тратящие свои многочисленные миллионы на вербовку новейших суперзвезд, возможно, делают это зря. Футбол очень отличается от баскетбола, вида спорта, больше всего зависимого от суперзвезд. Он в меньшей степени является результатом могущества Лионеля Месси, пасов Пола Скоулза, силы и скорости Криштиану Роналду, телепатического предвидения Хави и Иньесты, чем свинцовых бутс и глупого ума Хизанишвили и ему подобных или их плохой связи с товарищами по команде.
Если вы хотите создать успешную команду, вам нужно меньше смотреть на ее самые сильные звенья и больше – на самые слабые. Именно здесь определяется судьба команды, войдет ли она в историю или будет всегда считаться провальной. И это делает футбольную команду действительно очень похожей на «космический челнок» NASA.
Экономика кольцевых уплотнителей
В течение последней четверти века экономисты, отвернувшись от однородного предложения, кривых спроса и идеализированных эффективных рынков и начав внимательно изучать все остальное, стали говорить нам неприятную правду: выяснилось, что мы, как раса, портим любые решения. Например, они знают, что мы стремимся поддерживать существующее положение вещей, что невыгодно для нас, и часто находимся под контролем стандартного выбора. В США донорство органов не распространено, так как вы должны поставить галочку в водительском удостоверении, если хотите быть донором. В Европе донорство органов широко распространено, так как вы должны поставить галочку, если не хотите. Мы меняем свое мнение на важных политических референдумах в зависимости от того, будут ли спасены жизни или предотвращены смерти, это звучит одинаково и значит одно и то же, но мы относимся к этому не так. Мы импульсивны и беспокойны, мы слишком много пьем и не откладываем достаточно денег на пенсию.
Хорошая новость: то, что мы делаем, как минимум дает экономистам шанс создавать теории, принимающие во внимание наше несовершенство. Майкл Кремер, очень креативный экономист Гарвардского университета, придумал самую авторитетную из этих «теорий недостатков».
Первоначальная статья Кремера, написанная в 1993 году, называлась The O-Ring Theory of Economic Development («Теория кольцевого уплотнителя в экономическом развитии»). Название происходит от колец из высокотехнологичной резины, созданных для герметизации крошечных щелей между звеньями ракет-носителей, поднимавших в небо космический челнок «Челленджер» в 1986 году. Но кольцевой уплотнитель замерз из-за низких ночных температур в Космическом центре Кеннеди NASA на мысе Канаверал, Флорида, и лопнул, позволив горячим газам вырваться наружу и ударить по огромному внешнему топливному баку, что в итоге вызвало взрыв и разрушение челнока, а также смерть всех семи членов экипажа. Поломка одной маленькой детали вызвала неисправность совершенной, сложной, стоящей много миллионов долларов машины. Кольцевой уплотнитель был самым слабым звеном системы, чьи детали и подпроцессы были взаимосвязаны.
Какое отношение это имеет к экономике? И что более важно, имеет ли это какое-нибудь отношение к футболу? Теорию Кремера проще всего объяснить, если мы представим себе Экономическую Лигу Наций. Вместо очков место в таблице определяется среднедушевым ВВП страны, то есть тем, насколько богата страна. Мир делится на три дивизиона: США, Великобритания и большая часть Западной Европы, Южная Корея, Австралия входят в высший дивизион; перешедшая в более низкую лигу Россия, перешедший в более высокую лигу Китай, Индия и Бразилия входят в число других стран второго дивизиона; и, наконец, Гондурас, Индонезия, большая часть африканских стран, Центральная Америка и Южная Азия являются «клубами» третьего дивизиона со множеством бедных сторонников и низким товарооборотом.
В нашей Экономической Лиге следующие факты о числах в трех таблицах являются истинными: заработные платы и производительность растут от низшего дивизиона к высшему; существует положительная корреляция заработных плат, выплачиваемых в разных профессиях (и адвокаты, и пекари в Великобритании зарабатывают больше, чем в Пакистане); богатые страны специализируются на сложной продукции; компании в более богатых странах крупнее и инвестируют в «сдельную оплату труда» (тратят время на то, чтобы убедиться, что они наняли людей, подходящих для работы, и платят больше денег, чтобы повысить лояльность и уменьшить текучесть рабочей силы); и наконец, компании нанимают работников одинаковой квалификации и качества, цитируя Кремера: «Макдоналдс» не берет на работу знаменитых поваров, Чарли Паркер и Диззи Гиллеспи работают вместе, так же как Донни и Мари Осмонд».
Кремер сделал вывод, что многие производственные процессы (каждый раз как группа людей собирается, чтобы работать вместе) делятся на «ряд задач, ошибки в любой из которых могут значительно снизить стоимость продукции» или общий успех усилий группы.
Одна ошибка, один промах, допущенный одним человеком, влияют на общий результат5.
В целом рабочие выполняют задачу с определенной эффективностью. Большинство квалифицированных рабочих могут выполнить задачу на 100 процентов, в то время как менее талантливые, мотивированные или знающие сотрудники допускают ошибки с различной частотой и различного масштаба, так что их индивидуальное качество выполнения этой задачи – 95 процентов, 82 процента и так далее. Иногда в реальной жизни эти ошибки суммируются, но они не могут вызвать катастрофу. Но в том производственном процессе, которым был озабочен Кремер, ошибки множились, а не суммировались, таким образом, результат мог быть фатальным. Так что, когда кольцевой уплотнитель на «Челленджере» отказался выполнять свою задачу, это уничтожило весь челнок.