«Доктор, пожалуйста, пусть меня наконец отпустит», – взмолился Алёха.
Безрезультатно.
И они всё ехали и ехали, кажется, сами не зная куда. Бенька был молчалив, и Алёха стал опасаться, что он заснет и свалится с лошади, поэтому периодически трогал его за плечо, а Бенька вздрагивал. Алёха давал себе зарок так не делать, но все равно через каждые пять минут проверял, не уснул ли.
– Тебе нельзя меня трогать, – наконец сказал Бенька.
– Да за кого ты меня принимаешь! – рявкнул Алёха, а потом вспомнил, что Матиш намекал на постель, и решил, что правильно дал Беньке сбежать. Если это вообще не Земля, кто их знает?
– Ты слуга, – отрезал Бенька.
– А, ты про это, – и Алёхе стало немного легче. Может, он считается неприкасаемым? Бенька, скорее всего, не пальцем заделан, раз бабка так зверствует. – А куда мы с тобой едем вообще?
– Я не знаю. Лошадь умная, она приведёт.
Если бы Алёха не был вынужден держаться за седло, он бы хлопнул себя рукой по лбу. Дожил – за него решает лошадь!
«Ну, хоть не баран», – подумал он и принялся рассматривать ёлки.
Глава седьмая
Ёлки, как назло, навели на дурные мысли.
Не на то, чтобы на них повеситься, нет. На новый год, гирлянды, мандарины, подарки, бенгальские огни и бой курантов. На мать, Беньку, отчима и бабушку Иду. На семью.
Как они там, что с ними? Если… хорошо, но если вдруг Алёха не умер, а оказался здесь целиком, как они это вынесут? Что бы сам Алёха испытывал, если бы вдруг исчезла мать? Сергей? Бенька? Бабушка? Взяли бы – и исчезли. Пропали без вести. Да он бы с ума сошёл!
Перед ним словно живые возникли мать и отчим, молча сидящие на кухне. У матери заплаканные глаза, а отчим… Молчит, наверное, но это вообще ничего не значит. Просто он более сдержан. Так вот, представив этот кошмар, Алёха едва не заорал. Как же ему перед ними было стыдно!
И такая вот неизвестность. А дальше он знал: розыскное дело, фотографии… Может, даже обратятся к волонтерам-поисковикам, и будет всё бесполезно, потому что… Потому что его больше нет.
Может, тело потом и отыщут.
Алёха тронул Беньку за плечо.
– Не дергайся ты… я боюсь, вдруг ты заснёшь, – решил он объяснить. – Скажи, а как так могло загореться?
– Что загореться? – равнодушно спросил Бенька. Его, похоже, вообще не интересовало то, что случилось в том доме, помимо того, что ему пришлось удирать.
– Постоялый двор. Или гостиница, что это было? И все побежали тушить, а коней не трогали.
– Коней? – Бенька даже тряхнул головой, видимо, выражал возмущение. – Кони тут ни при чём.
Алёха его чуть не пнул: ему хотелось отвлечься от мыслей о доме, а пацан мямлил, словно у доски урок невыученный.
– Когда пожар, сразу скотину выводят, и, опять же, тушат, чтобы всё село не сгорело… – попытался объяснить ему Алёха.
– Так это когда пожар, – по-прежнему равнодушно пояснил Бенька. – А тут, наверное, какой-то пиромаг испугался спросонья… Зачем тушить, само все потухнет.
По крайней мере, говорить Бенька стал не как кандидат в районные депутаты на митинге возле метро, подумал Лёха. И то хлеб.
– Какой пиромаг?
– Обычный, – пожал Бенька плечами. – Может, ребёнок даже. Это же не всегда контролируешь… – он вдруг чуть обернулся к Алёхе. – А ты… У тебя вообще ничего нет?
«Чего?» – хотел уже было опять обалдеть Алёха, но не стал. Бенька сейчас сам все расскажет.
– Ничего, – ответил он, а Бенька вздохнул.
– Иногда такое… особенно в детстве… Случается, хотя и не со всеми. Особенно когда дар опасный…
Алёхе показалось, что он немного смутился.
– У тебя тоже… Опасное? – спросил он почти с надеждой. Может, хоть сейчас у них разговор нормальный выйдет?
– Нет. – И понимай, как считаешь нужным.
– А сам пиро… маг мог такое устроить? – спросил Алёха – потому что помнил, что Тобеш поджёг дом сам.
– Конечно. Тем более что пиропламенем больше ничего не зажечь, только то, что сначала…
Объяснять Бенька был точно не мастак.
– Это в смысле?
– Оставь меня, я устал! – вдруг надменно и вымученно объявил Бенька, но обидеться Алёха не успел. – Это когда ты разводишь костёр, то и поджигаешь костер, а не щепу, потому что от щепы пламя не перекинется, – всё-таки пояснил он.
Физика тут тоже плясала во все концы. Кажется. Если бы Алёха помнил её лучше, он бы мог сказать точнее. А так… мало ли. Вдруг он что-то путает.
– А зачем тогда они вещи выкидывали? – уточнил он. – И кричали? И колокол? И вообще это все?
– А кто сразу поймет, пиромаг зажёг или нет? – отмахнулся Бенька. – Так вот колокол – он всегда при пожаре, положено. Но вообще разбираются быстро, пиропламенем и обжечься толком нельзя.
– А удобно, – решил Алёха.
Зато кое-что начало проясняться насчёт того, почему за Бенькой могла гоняться родная бабка.
– И это всегда так? – продолжил он допрашивать Беньку. Тому то ли надоело, то ли он действительно он устал, потому что дёрнул лошадь, остановил её и почти развернулся в седле.
– Ударь меня, – с вызовом сказал он.
Алёха отпрянул.
– Не собираюсь я тебя бить.
На самом деле он даже подумал, что Бенька может быть провокатором. Что с ним нужно держать ухо востро, Алёха не сомневался.
– Ладно, тогда представь… Если ты ударишь меня, что будет?
– Э… – затупил Алёха. – Мне будет секир-башка?
– Со мной что будет?
– Наверное, упадёшь?
Бенька кивнул. Он сидел к Алёхе в профиль и забавно морщил лоб.
– А если ударит кто посильнее?
– Упадёшь вместе с лошадью.
Алёха сознательно пошутил, желая немного развеять задумчивость Беньки, но тот, к его удивлению, только обрадовался.
– Не совсем пропащ, – одобрил Бенька, и Алёха сообразил, что он кому-то подражает. Может быть, барону Ставишу? Который погиб?
Который был его другом?
И не то что жалость, но сочувствие захлестнуло Алёху с головой. Этому мальчишке всего десять лет, а он уже потерял всех, кто ему дорог! И никому, никому до этого дела нет!
– Вот так, – заключил Бенька, развернулся и снова отправил лошадь вперёд. – Для себя почти каждый может… Ну не каждый, но многие. Кто яблоко сорвать силой мысли, кто яйцо разбить, кто костер…
Многие?
– Рыцарь Матиш – он, наверное, бездарный, – продолжал Бенька, и Алёха за хозяина даже обиделся – и сам себе удивился. Это вот что, он уже за хозяина и обижаться готов? Что же дальше-то будет? – Бездари при себе дарованных слуг и не держат, опасаются. Ну или слуги дары скрывают, толку от них все равно зачастую нет...
– Так что, пиромагов тоже полно? – растерялся Алёха, потому что красивая версия усвистела в дальние дали. А он-то думал, что этого Беньку… Что он уникальный, с какой-то способностью...
– Конечно. Многие не пользуются дарами, потому что зачем? Яблоко сорвать и рука не отвалится. А пиромаг и поджечь может… особенно если пьяный спит. Или ребёнку кошмар приснился.
Алёха вовремя зажмурился, получил веткой по щеке и спросил у Беньки главное:
– Ты такое тоже умеешь?
– Мать умела… – Голос Беньки на мгновение предательски дрогнул, но все же он справился. – Она умела лечить. Она могла стать Видящей Сестрой. Но не стала, ушла из обители, потому что влюбилась в отца. А он в неё. А я… Нет, я вообще ни на что не годен.
И даже это он сказал как-то так, что Алёха ему позавидовал.
– Ладно, – успокаивающе сказал он. – Ничего. Мы справимся.
Бенька тихо фыркнул. Алёха хотел было похлопать его по плечу, но вовремя остановился. Не нравится ему, что слуга с ним так панибратски, ну и не надо тогда. В каждой избушке свои погремушки, в чужой монастырь со своим уставом не ходят, и что там ещё бабушка Ида любит говорить.
– Я про эти дары в самом деле… почти ничего не знаю, – покривил душой Алёха. – Так, слышал…
– Да ничего в них нет интересного, – пожал плечами Бенька. – Моя бабушка, например, любит предметы притягивать. Металлические. Руками. Слуги знают – если она сама что взяла, жди беды, выпорят.
Алёхе стало совсем любопытно.
– А дар вообще можно… не знаю, развить? – спросил он, решив пока про бабку не расспрашивать.
Бенька засмеялся. Но и смех у него был какой-то совершенно не детский.
– Ты правда скорбен. Где ты видел, чтобы немой говорил? Или можешь, или нет, это с детства уже проявляется. Но ты не переживай, если за тобой ничего не замечено, а хозяин твой бездарь, то и ты тоже…
– Бездарь, – перебил его Алёха. – Почему так обидно? Это что, люди второго сорта?
Вот сейчас он начал злиться на этот странный мир. Уже по-настоящему.
– Почему же, – свободно откликнулся Бенька. – Дары, те дарованные, а кто без дара, те бездари. Что обидного?
Алёха поджал губы. Подумал. Да, если так разобраться, то, конечно же, ничего. Без дара, бездарь. Но все равно червячок грыз.
– А маги как же?
Бенька едва не застонал.
– Ты чем у хозяина своего занимаешься?
– Ну… – припомнил Алёха. – За отцом его помогаю ходить своему отцу. Подай, принеси.
– Тогда ясно, – Бенька на секунду приостановил лошадь, куда-то всмотрелся, потом снова дал ей команду идти. – Ну, маги… маги дар развивают. У них там целая система, можно простым магом стать, а можно пойти в Знающие Братья. Но это нужно хороший дар иметь, не такой, как обычно.
– А например?
Может быть, с внезапной острой надеждой подумал Алёха, у него все-таки что-нибудь, да отыщется?
– Ну, вот маг – он если подожжет, то подожжет. Не как обычный пиромаг, а так, что…
– Ага, все займется, – кивнул Алёха. Кажется, до него начало доходить. Спеть или нарисовать что-нибудь – это каждый сможет. Вот чтобы хотя бы в караоке – уже немножко талант нужен, а если, допустим, пойти в оперу… – А твоя мать?..
И тут он пожалел, что спросил. Потому что Бенька опять остановил лошадь, и Алёха нутром почувствовал, как ему плохо.
Он не успел извиниться.
– Ты… в общем, мне больно о ней говорить, – тихо сказал Бенька. – Но необходимо. Как будто она все еще со мной. Но я пока не могу. Извини.