– Думаете, они храбрецы? Джигиты? Брехня! Трусливые, вонючие шакалы! Они воевали за спинами своих баб и детей, стреляли по нам из-за юбок. А те потом плевали нам вслед. Мне не жаль их нисколько. Знаете, как я в плен попал? Пацан лет десяти к окопу подбежал и бросил гранату. Об этом не пишут, а я это сам видел. Как сержанту голову оторвало, а он еще стоял, дергая руками, а из шеи кровь хлестала. Потом он упал на меня, я закричал… Меня ударили сзади и уволокли.
Мы жаждали смерти. Это было бы избавлением. Они хуже фашистов. Издевались. Морили голодом, насиловали, отрезали органы и скармливали псам. Выкалывали глаза, сдирали скальпы… Требовали принять ислам… Один паренек, не выдержав пыток согласился. Но они его потом убили. Сказали, что слабак. Настала моя очередь. Я был готов. Я хотел умереть, как мужчина, пока меня не сломали. И вдруг все засуетились. Что-то происходило. Я не понимал. Утром эти вонючие твари пришли за мной и сказали, что решили меня помиловать, потому что один хороший человек из федералов привез им оружие и обмундирование. И показали новенькие «УЗИ»… Я не выдержал и спросил, на кой нашим их вооружать. Тот чеченец заржал, противно, как козел, тряся бородой, и ответил: «Нэфть. Дэньги. Идиет. Гляды». Он дал свой полевой бинокль и ткнул автоматом мне в спину, мол, смотри. Я глянул. Посреди гигантской свалки из камней, обломков домов и трупов, как в страшной фантастике про ядерные войны, посреди моря крови торчала целая и невредимая нефтяная вышка. Во мне вдруг что-то щелкнуло, и я перевел бинокль в другую сторону… Тот козел аж побелел то ли от злости, то ли от страха. Меня снова били, по голове, чтобы я забыл. И я сделал вид, что забыл. Но я помню. Я все видел и не забуду никогда: они стояли рядом. Разговаривали. Улыбались Шамиль Басаев и Артем Марцевич.
Парень иссяк так же внезапно, как и заговорил. Вновь откинулся на кровать.
– А ты пробовал кому-нибудь рассказать? – дрогнувшим голосом спросил врач.
– Конечно, – красивое волевое лицо исказила гримаса злобного отчаяния. – Но кто мне поверит? Кто он и кто я? Всего лишь чокнутый парень. А я чувствую: пахнет новой войной. Я слышу ее запах… Это не торфяники… Это горит нефть… Проклятая нефть Марцевича. Ради нее он всех нас потопит в крови…
Георгий Аркадьевич тихонько поднялся и вышел, попросив санитара сделать Ивашкину укол.
– Лекарства заканчиваются, – хмуро сказал тот. – Когда новые-то получим? Или выписывать всех будем?
– Не будем, – решительно сказал Георгий Аркадьевич. – Еще повоюем.
Около полудня у дверей бистро затормозил пыльный милицейский уазик. На этот раз капитан Щеглов и старлей Загоруйко не стали рассаживаться, а проследовали прямехонько на кухню. По пути круглолицый Загоруйко задержался у раздачи и, весело подмигнув Тамаре, строчившей на кассе, как Анка-пулеметчица, взял пару чизбургеров и четыре бутылки пива «Николай Синебрюхофф». Та покачала головой. Но ничего не сказала.
– Ты салата много в гарнир не клади, – напутствовал Марка дядя Вова, – Макарон побольше.
– Марк Ладынин? – ткнул пальцем капитан.
– Да, это я.
– Здорово ребята, – сказал дядя Вова, – чтой-то вы такие официальные?
– Тебя забирать пришли, – радостно отозвался Загоруйко. – Травишь народ своими макаронами.
– Пиво не урони, полисмен! – хмыкнул повар.
Капитан Щеглов метнул на коллегу грозный взгляд и тот, засопев, поспешно убрал с лица улыбку, изобразив доблестного офицера «при исполнении».
– Вчера около двадцати двух Вас видели входящим в свой дом с молодой женщиной, – отчеканил капитан.
Внимавший вполнаушника Вадим присвистнул и выключил плеер.
– За мной установлено наблюдение? – пробормотал Марк, покрывшись красными пятнами.
– Отвечайте на вопрос, – сдвинул брови капитан. – Вы провели ночь вместе?
– А почему я должен вам докладывать об этом?
– А потому, – веско выговорил капитан, – что сегодня утром уличную проститутку Ольгу Сафонову нашли в лесу, в пятистах метрах от вашего дома. Она была изнасилована и убита. Несколько проникающих ножевых ранений. – Он вытащил из нагрудного кармана несколько цветных фотографий и сунул Марку.
– Не надо, – прошептал он, отворачиваясь. Он слишком хорошо знал, что на них увидит: бескровное белое лицо с серыми губами и немым вопросом в застывших глазах…
Установилась звенящая тишина. В дверях замерла с полуоткрытым ртом Галина.
– Придется проехать с нами, – спрятав фотографии, сказал Щеглов.
– Но почему? Причем тут я? – выкрикнул Марк.
На тонких губах капитана заиграла презрительная усмешка.
– Вам напомнить, где и за что Вы провели последние двадцать лет?
– Но я ничего не делал!
– Пошли, – буркнул Загоруйко, подталкивая Марка в спину бутылкой пива.
– Я ничего не сделал, – повторил он, снимая рабочий фартук, вымученно улыбнувшись Галине.
– Стойте! – Анна решительно шагнула навстречу из полумрака коридора.
– Все в порядке, Анюта… – сказал Марк, силясь улыбнуться.
– Ничего себе «в порядке»! – ее голосок возмущенно звенел. – Почему ты им не расскажешь? Стойте, говорю вам! У него алиби!
– Какое еще алиби? – недовольно проворчал Щеглов. Не вмешивайся, отойди.
– Эту ночь мы провели вместе.
Дядя Вова опустил испачканный супом половник прямо на голову жирного пятнистого кота, заоравшего благим матом.
– Аня, зачем? – тихо сказал Марк. – Меня бы и так выпустили. Я же не причем.
– Хрен бы тебя отпустили! – С вызовом ответила Анна. – И не надо меня прикрывать: я не малолетка. Мы были вместе всю ночь, ясно вам? Я сама к нему пришла. И выставила ту девку. Вот и все.
– Пойди сюда! – Щеглов подхватил девушку под локоть, оттащил в сторону. – Ты соображаешь, кого выгораживаешь? Этот парень – опасный преступник…
– Пустите! – В черных глазах вспыхнуло яростное возмущение. – Это вы преступники, если готовы посадить невиновного! Мы были вместе! Что вам еще? Интимные подробности?
– А может, там груповуха была? – фыркнул Вадим, подмигивая обалдевшему Загоруйко.
– Ну, ты! Заткнись! – вспыхнул Марк, резко обернувшись, сжав кулаки.
– Эй, эй мужики, полегче, – примирительно проговорил старлей, вставая между ними.
– Документы у тебя есть? – раздосадовано обратился к Анне Щеглов.
– Пожалуйста, – она порылась в сумке и протянула паспорт. – Я совершеннолетняя. Прописка московская. Гражданство российское.
– Так-так, – капитан придирчиво изучил каждую буковку.
– Дать очки?
– Очень остроумно! – возмутился капитан еще и потому, что Загоруйко громко фыркнул. – Фамилия…
– А что «фамилия»? – девушка вздернула подбородок.
– Ничего. Тебе что, нормальных парней не хватило, Анна Романовна?
– А это не ваше дело, – отрезала Анна, засовывая паспорт обратно в сумку.
– Ладно, Щегол пошли, – сказал Загоруйко, – Выходит, тот бомж не сбрехнул насчет «чуреков» на «джипе». Будем искать. Извини, парень, – он хлопнул Марка по плечу так, что тот покачнулся.
– Эй! – уперев руки в обширные бока, воскликнула Галина, преградив милиционерам дорогу. – Что за дерьмо, Щеглов? Че теперь, всех собак на него вешать станете?! Как хорошо! Работать не надо!
– Не кипятись, Галя, – тихо произнес капитан. – Мы люди маленькие. Куда прикажут – туда идем. А ты, – он снова ткнул указательным пальцем в грудь Марка, – девочку благодари. Повезло тебе. На этот раз…
Марк проводил долгим пристальным взглядом синие спины удалявшихся сотрудников, а затем вышел прочь и быстро зашагал вдоль шоссе в сторону Москвы.
– Марк! Постой! Ты куда?! – догнав, Анна вцепилась ему в локоть.
– Куда угодно! К черту! – выкрикнул он. – Это – свобода?! Да я на всю жизнь теперь под колпаком! Завтра мне подбросят наркотики или труп в кровать! Шурка знает, что делать! Чужими руками, не запятнав своей безупречной репутации!
– Послушай, это просто совпадение!
– Слишком много совпадений!
– Ты говоришь, как параноик!
– Замолчи! – Он встряхнул девушку за плечи, но тотчас отдернул руки. – Прости меня, Анюта… Пожалуйста, прости. Я просто не знаю, что делать.
– Вернуться. И продолжать жить. Ты заслужил это право, свою свободу. Так докажи это всем.
– Я никогда не был сильным, – тоскливо произнес Марк.
– А кто сказал, что мир принадлежит одним победителям? – ее маленькие ручки неожиданно крепко сжали его ладони. – Я верю в тебя. Ты еще увидишь свой океан.
– Я вижу его, – Признался Марк, – каждую ночь… Спасибо тебе.
– Не за что. Мы же друзья. – Девушка улыбнулась, но в черных ее глазах притаились маленькие тучки.
– За то, что ты есть, – сказал он, подумав со светлой печалью, что отныне к его океанским грезам прибавится хрупкая девичья фигурка и, поддавшись внезапному порыву, прижал к пересохшим губам ее тонкие пальцы.
Темно-зеленая «Вольво» притормозила у ворот подмосковной клиники.
– Добрый день, Нина, – замявшись, Георгий Аркадьевич по привычке протянул мягкую ладонь, и от него не укрылась легкая усмешка в глазах экс-супруги, когда она ответила крепким отрывистым рукопожатием.
Беглым взглядом Нина окинула ухоженные дорожки, цветочные клумбы, чуть облупившийся, но вполне пристойный фасад здания, за которым виднелись, серебрясь, как рыбья чешуя на ярком солнце, стройные ряды металлических теплиц.
– Прямо-таки санаторий, – удовлетворенно отметила она.
– Хочешь все посмотреть?
– Не сейчас. Представишь меня сотрудникам, отдашь документы, через неделю все будет, – она размашисто шагала в сторону клиники. Георгий Аркадьевич, как ни старался поспевать, все же отставал на полшага.
– Ты не собираешься здесь работать?
Нина притормозила так резко, что он едва на нее не налетел.
– Я что, похожа на ненормальную? Это ты – спаситель мира, а я – корыстная стерва, забыл? Послушай, – на ее лице заиграла скептическая улыбка, – ты ведь еще не старик. Почему не оденешься прилично, не поменяешь оправу? Неудивительно, что ты никому не нужен.