– Ты на свидание меня, что ли, приглашаешь? – фыркнула я.
– А ты будешь против?
Поколебавшись, я все же протянула:
– Вообще-то нехорошо смешивать работу и личные отношения. Марго нас по головке не погладит.
– Ну, мы можем просто дружить, – настаивал Боня.
Знаю я такую дружбу… С трудом сдерживая смех, я сказала:
– Ладно, заезжай. Уроки у меня в два часа заканчиваются.
– Отлично, тогда договорились! – окутал меня позитивом фотограф.
Возвращаясь обратно в класс, я думала о том, как вести себя с Боней. В принципе, ничего плохого я к нему не испытывала. Добрый положительный парень. Если все, что ему от меня нужно, – перепихон, то, пожалуй, от меня не убудет, если соглашусь. Фотограф может пригодиться в дальнейшем. Кто знает, в какой отрасли я буду работать. Вдруг моделью стану. А что? Чем черт не шутит. Но если у него ко мне проклюнутся серьезные чувства, то это проблема. Я не собиралась связывать себя с таким, как Боня. Если уж и отдавать себя в аренду, то с перспективой. Рассудив, что тем хуже для фотографа, если он окажется настолько глуп, чтобы влюбиться в меня, – я ради интереса решила попробовать. В конце концов, нужно практический опыт нарабатывать. Не на клиентах же эксперименты ставить.
Боня заехал за мной на иномарке средней руки, даже не удосужившись оставить машину где-то дальше. Одноклассники многозначительно поглядывали на меня, наблюдая, как я горделиво направляюсь к нему. Наверняка, сплетен не оберешься теперь, но я осознавала, что это наоборот поставит меня на уровень выше. Взрослый кавалер, еще и с машиной, – для многих из моих подружек это мечта. Ольга сделала вид, что видит Боню впервые, и подмигнула мне на прощанье.
– Ну, привет, – сказала я, подойдя к фотографу.
Солнце заставляло его рыжую шевелюру сиять, и сейчас он еще больше напоминал добродушного льва.
– Отлично выглядишь, Клаудия, – воскликнул он и полез целовать мне руку.
Я подавила смешок и поблагодарила за комплимент.
– Ну что, поехали? – спросил он, распахивая передо мной дверцу.
– Ага.
Я как можно грациознее залезла на переднее сиденье и устроилась поудобнее. В автомобиле пахло новым кожаным салоном и хвойным освежителем. Боня сел в машину и вырулил со школьного двора.
– Куда поедем? Может, давай в парк мотнемся? Сегодня погода такая хорошая. Прогуляемся.
– Давай.
Честно скажу, мне было все равно, куда ехать. Все лучше, чем дома над учебниками корпеть.
Оставив машину у входа в парк, мы направились под сень раскидистых деревьев. В воздухе одуряюще пахло весной, солнце светило уже совсем по-летнему. По аллеям бродило приличное количество народу, тоже соблазненного хорошей погодой. Купив в киоске булочки, мы стали кормить голубей. Смеялись, как дети, обмениваясь дурацкими шуточками. С Бонькой оказалось общаться так легко, словно я знала его с детства. Если бы еще не зыркал на меня многозначительно, то я могла бы по-настоящему подружиться с ним. Сейчас же понимала, что рано или поздно придется его обломать, и хорошим отношениям придет конец.
Скормив прожорливым птицам весь свой хлебный запас, мы устроились на лавочке. Бонька сбегал за пивком и орешками, жизнь и вовсе показалась безоблачной. Мы продолжали трещать обо всем на свете. Боня рассказывал анекдоты и смешные истории из жизни, а я как-то незаметно поделилась с ним самым сокровенным. Начиналось все с невинных детских воспоминаний о том, каким замечательным был папа, как хорошо мы проводили с ним время. А потом я сама не заметила, что сижу и реву, как дура. Боня вытащил из кармана пиджака платок и осторожно вытер мне слезы.
– Прости.
– За что?
– За то, что заставил тебя вспомнить об этом. Марго говорила, что твой папа умер.
– Марго что тебе вообще все обо мне рассказала? – возмутилась я.
– Просто мне это было интересно. Когда я хочу, могу быть очень настойчивым, – улыбнулся он. – А о тебе мне интересно знать все. Ты его сильно любила, да?
– Наверное, он единственный, кого я вообще любила и люблю, – уставившись на резвящихся неподалеку детей, произнесла я.
– Думаю, он был замечательным человеком.
– Так и есть. Жаль, что не все могли это оценить по-настоящему.
Как всегда при мысли о матери к горлу подкралась горечь.
– Ты о маме?
А он проницательный, оказывается, хоть и кажется простачком. Я хотела свернуть разговор, но не нашла в себе сил. Сердце так мучительно ныло, так хотелось выговориться… Еще и выпитое пиво давало свое, вызывая на откровенность. А Бонька так тепло и участливо смотрел на меня…
– Она не понимала, от какого человека отказалась. А может, понимала, но ей было все равно. Она – пустая и порочная, для нее важно только внешнее. Дорогие шмотки, положение, достаток, смазливый молодой любовник. А папа… он другой. Ему плевать было на то, что мы едим, в чем ходим. Но не плевать на то, что я чувствую. Он умел так рассказывать, что я переносилась куда-то в волшебную страну. Мне казалось, что я всего достигну, все сумею. Он называл меня принцессой, говорил, что я особенная… Не замечал, как мама отдаляется от него… от нас. Как встречается с этим ничтожеством при любом удобном случае.
– Но ты все замечала, да? Почему не сказала отцу?
– Он бы не пережил… Глупо об этом говорить сейчас, конечно… Он и так не пережил. – Я горько усмехнулась. – А может, я боялась, что он уйдет от нас. Меня бы он точно оставил ей, потому что знал, что это правильно. Ребенок должен быть с матерью. Да и она бы отсудила меня в любом случае. Я надеялась, что она одумается и все снова будет, как раньше. А потом к нам пришел милиционер и сообщил, что…
Я осеклась, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями. Я вжала голову в плечи, словно нахохлившийся воробей. Зажмурилась, чтобы сдержать накатившие слезы. Почувствовала, как Боня обнимает меня, прижимает к себе.
– Все хорошо, моя девочка. Все хорошо.
Я уткнулась носом в его шею, пахнущую почему-то молоком, совсем, как у ребенка, и отпустила чудовищное нервное напряжение. Плакала долго, не в силах остановиться. Наверное, впервые так плакала после смерти отца. Нет, тогда, в первые дни, я тоже рыдала чуть ли не каждый день. Но слезы те не приносили утешения. Наоборот, ожесточали, мучили. Сейчас будто что-то прорвалось, и я впервые ощутила облегчение. Может, потому что рядом был человек, которому на самом деле не все равно.
Мы просидели с Боней до глубокого вечера. Больше не говорили о серьезном, но все равно я не могла себя заставить оборвать разговор. Делилась с ним планами на будущее. А их у меня полно было. Притом самых разных. Я понятия не имела, на чем решу остановиться в итоге. Он говорил, что хочет открыть модельное агентство, даже меня туда приглашал. Я пообещала, что обязательно стану его моделью, когда у него все получится. На этой оптимистичной ноте мы все-таки вигбии решили покинуть парк. Тетя, небось, уже извелась вся. Я ведь даже не сказала ей, что задержусь. Бонька предложил на выходных сходить в кино, и я с радостью поддержала эту идею. Молилась лишь об одном. Пусть так и продолжается. Откровенные разговоры, дружеская поддержка и не более того. Я не готова сейчас на что-то другое. И кто знает, буду ли готова когда-нибудь. Секс – это другое. Он не затрагивает душу. С Бонькой я не смогла бы переспать именно потому, что он стал сегодня для меня чем-то большим, чем просто мужчина. Близким человеком.
***
С того дня мы часто встречались с Боней. Ходили в кино или кафе, просто гуляли по городу. Я привыкла к нему, как к любимой собачке, даже относилась с несвойственной мне теплотой. Конечно, фотограф желал большего и не раз намекал на это, но я всякий раз переводила разговор на другую тему. Ему оставалось с несчастным видом вздыхать по мне и наблюдать за тем, как другие мужчины легко получают то, о чем ему можно лишь мечтать. Однажды он робко заикнулся, как бы я отнеслась к тому, что он заплатит деньги за визит ко мне. Это произошло, когда он в очередной раз привез меня домой после прогулки.
Мы сидели в его машине около моего подъезда. Я чувствовала взгляд Бони, сама же наблюдала за сидящей во дворе компанией молодежи.
– Клаудия, почему ты молчишь?
А я жалела, что нельзя отмотать время назад и сделать так, чтобы его вопрос никогда не звучал.
– Если ты это сделаешь, на этом все… – наконец, холодно откликнулась я. – Я никогда больше не смогу воспринимать тебя, как друга и близкого человека.
– Ты же знаешь, что для меня не просто друг, – глухо проговорил он.
– Бонь, послушай… – Я повернула к нему голову и постаралась говорить как можно проникновеннее. – Я сейчас не готова к серьезным отношениям, понимаешь? Вообще ни с кем. Меня это просто не интересует. Ты можешь переспать со мной, но лишь раз. После этого мы расстанемся. Иначе все слишком усложнится.
– Почему ты так со мной?
В полумраке машины я заметила, как блеснули его глаза. Неужели, он плачет? Никакой жалости к нему я не испытывала, скорее, недоумение и легкое презрение. Сама я не понимала, как можно настолько привязываться к чужому человеку. Зачем причинять себе лишнюю боль?
– Неужели, ты вообще ничего ко мне не испытываешь?
– Ну почему же? – Я пожала плечами. – Я к тебе привязалась. Ты – хороший друг.
– Только друг?
– Ты, правда, хочешь услышать ответ?
Он промолчал, глубоко вздохнул, потом сказал:
– Я ведь мог бы жениться на тебе. Даже несмотря на то, чем ты занимаешься. Я бы даже не попрекнул никогда. Ты бы ни в чем недостатка не знала.
– То есть, ты бы оказал мне огромную милость, – прищурилась я, – если бы взял меня замуж. Женился на шлюхе.
– Не говори так… – поморщился он.
– Почему же? Именно так ты меня сейчас воспринимаешь.
– Нет… Я не это хотел сказать… Я…
– А тебе не приходило в голову, что это ты недостаточно хорош для меня? – безжалостно процедила я. – И если я и выйду замуж, то за кого-то получше.
Он отшатнулся, словно на моем месте вдруг оказалась змея. Смерив его презрительным взглядом, я открыла дверцу и вылезла из машины. Напоследок бросила: