– Вас технический аспект интересует, Аня?
Нина Александровна объяснила, что существуют правила транспортировки и хранения вирусов, точнее – вирусосодержащих материалов. Нине Александровне все это рассказывала бабушка. Материал помещают в пробирку с завинчивающейся пробкой с нетоксичной резиновой прокладкой, обертывают лейкопластырем. Может использоваться запаянная стеклянная ампула. Потом пробирка или ампула помещаются в другую упаковку – твердый водонепроницаемый контейнер с противоударной прокладкой. Также у контейнера должна быть плотно пригнанная крышка, которая завинчивается, закрепляется зажимами или заклеивается лейкопластырем. Если требуется охлаждение, используется охлаждающая смесь – из равных частей сухого льда и этилового спирта. Возможны другие варианты охлаждающей смеси и химические консерванты. Лучшей считается смесь равных объемов стерильного глицерина и 0,85-процентного раствора поваренной соли.
– А с вирусами можно пересекать границы? – спросила я. – Или тетя Майя их контрабандой возит?
– Аня, ты забыла, что твоя тетя Майя – представитель ООН? Или ВОЗ? Или обеих организаций одновременно? И она вполне могла организовать для себя необходимые сопроводительные документы на любой вирус. И вполне легальное объяснение – вирус нужен для разработки вакцины. Не в Африке же ее разрабатывать! Так что из любой африканской страны ее выпустят с любым контейнером. Кстати, существуют и правила подписывания. Должна быть четкая и надежная этикетка на пробирке, по самой пробирке писать нельзя. Обычно наклеивают лейкопластырь и пишут по нему. А на контейнер навешивают бирку из картона или фанеры. Контейнер опечатывают, прилагают сопроводительный документ. Но ведь в документе можно что угодно написать… А если написано «вирус», кто полезет внутрь проверять? Современная техника позволяет «просветить» – увидят, что не камни внутри лежат, а пробирка. И уезжай подальше и побыстрее со своей пробиркой.
Кому тетя Майя могла продавать вирусы? Да хоть террористам! Я плохо разбираюсь в вирусологии и в том, как вирусы можно использовать. Но даже мне известно про разработку новых видов оружия. Сейчас много говорят про биологическое оружие, а это – вирусы, патогенные микроорганизмы и их споры (чаще – смесь вирусов и спор бактерий для увеличения вероятности летального исхода при применении) и средства их доставки. Специальные аппараты, рассеивающие насекомых с самолетов, – это уже вчерашний день, как и контейнеры, мешки, коробки и пакеты, сбрасываемые с самолетов. Я даже не говорю про трупы умерших от инфекционных болезней, которые оставлялись на территории врага или перебрасывались через стены осажденных городов. Эту тактику придумали еще в Древнем Риме – и эпидемия среди защитников помогала одержать быструю победу. Хотя доставка трупа умершего от чумы и последующий вход нападавших в город с огромным количеством трупов и заразившихся были чреваты большими потерями в собственной армии. Поэтому римляне от этой тактики вскоре отказались, так как просто не знали, как обезопасить своих людей.
Теперь есть боеприпасы с бактериями и вирусами, при разрыве которых образуется бактериальное облако, состоящее из мельчайших капелек жидкости или твердых частиц. Облако распространяется по ветру, рассеивается и оседает на землю. Результат – зараженный участок, хотя его площадь зависит от массы факторов.
Могла тетя Майя найти заказчиков на вирусы? Конечно! И они, скорее всего, вышли на нее сами и еще получили необходимые консультации и мастер-классы. Тете Майе нужны были деньги, и она их получила. Она решила свои финансовые проблемы, она была против продажи квартиры, где они родились с отцом. Лучше пусть достанется Яне, но не продавать. Это вроде как символ нашего рода, не первый век члены нашей семьи там живут. Как можно продать эту квартиру?! И хотя я там никогда не жила и даже ни разу не ночевала, я тоже была против продажи.
Потом Нина Александровна рассказала про Зину. Зина не просила денег себе – она просила бабушку вложиться в какие-то проекты по защите окружающей среды, в которые сама вкладывала деньги. И тетя Майя, мать Зины, иногда давала ей деньги – чтобы отвязалась. Зина не покупала себе ничего, жила очень скромно, даже ребенку никогда не покупала лишнюю игрушку. Хотя она прилично зарабатывает в клинике своего отца. Но она патологически увлечена борьбой за сохранение окружающей среды. Может, конечно, Зина все делает правильно, но нельзя забывать, в какой стране мы живем. Собранные таким образом деньги вполне могут пойти не на озеленение какой-то территории, а кому-то конкретному в карман. Или часть на озеленение (по минимуму), остальное – в карман.
– Зина с соратниками что-то озеленяла?
– Да, они неоднократно на свои деньги закупали саженцы и высаживали в парках, на бульварах. Вы, Анечка, просто не помните, сколько деревьев раньше было в центре нашего города. Например, набережная Мойки была засажена липами.
Я кивнула. Иногда, когда я смотрю в Интернете фото нашего города даже восьмидесятых годов прошлого века, у меня на глаза наворачиваются слезы. Сколько было зелени! А сейчас? У нас голые улицы и набережные. Город превращается в каменные джунгли. В Интернете есть сравнительные фотографии улиц и набережных нашего города – черно-белые, иногда уже цветные с огромным количеством зелени, и современные снимки тех же мест. Разница поразительная.
Возьмем ту же набережную Мойки. Вдруг оказалось, что корни «крупных растений» (термин из официального документа) проросли в конструкции набережных и разрушают их. И проросли они со стороны Новой Голландии – по мнению застройщика Новой Голландии. А до этого деревья на протяжении многих лет вписывались в архитектурный ансамбль и декорировали его естественным образом. Деревья являлись неотъемлемой частью этого красивого места. Не совсем понятно, как деревья могли помешать проведению работ на острове? Застройщики исторического центра почему-то легко получают разрешения на снос деревьев, всякие заключения и согласования, и органы охраны зеленых насаждений и государственная экспертиза почему-то приходят к выводу, что деревья уже слишком старые, или мешают, или что-то портят именно тогда, когда рядом с ними планируется что-то построить.
Деревья были и на Обводном канале, и на Фонтанке, и на канале Грибоедова. Фактически с самого основания города и до конца ХХ века у нас регулярно высаживались, а не рубились деревья. За ними ухаживали, их растили и лелеяли. Петр I лично высаживал дубы. Есть даже легенда, что Петр всегда носил в кармане желуди и бросал их во время прогулок. Он говорил, что таким образом заботится о будущем. Из Голландии привозили деревья на кораблях, хотя это было дорогое удовольствие. Но Петр строил столицу! Пленные шведы высаживали березы вдоль нынешнего Невского проспекта (тогда такого названия еще не было). Царь-основатель задумывал «город-сад». Первые три сада появились практически одновременно с основанием города – всем известный Летний сад, нынешний Михайловский и сад на месте Марсова поля, которое потом превратили в плац, но затем снова озеленили.
Также Петр, например, запретил вырубать березовую рощу, которая находилась на месте Казанского собора. А жители окрестных домов рубили деревья на дрова. Петр разозлился и отправил своих людей по этим домам, приказав казнить каждого десятого, у кого найдут березовые дрова. Их нашли у всех. Такое количество людей казнить было нельзя – это же были строители Санкт-Петербурга. Супруга основателя нашего города, Екатерина, упросила его смягчить наказание, и тех, кто вырубал деревья в запретной зоне, побили батогами. Метод оказался действенным, больше не рубили. Может, и в наши дни бы сработал? Только приказ отдавать некому.
В определенный период XIX века часть зеленых насаждений на Невском вырубили – но тогда шло активное строительство города. Возрождение зеленых зон началось в тысяча восемьсот семидесятые годы, когда появилось Российское садовое общество. Его возглавлял директор Ботанического сада Эдуард Регель, также появилась должность главного городского садовника. Это возрождение в частности связано с резким ухудшением экологической обстановки. Ведь тогда начали активно строиться заводы, шла промышленная революция.
Тополя высадили у Гостиного двора, на Казанской площади, нынешней площади Восстания (тогда она называлась Вознесенской), на Малой Конюшенной улице (она именовалась бульваром) и даже на Дворцовой площади. В период с тысяча восемьсот восьмидесятого года до революции тысяча девятьсот семнадцатого в городе появилось огромное количество общественных садов, скверов и аллей.
Да, после революции деревья вырубали. Время было тяжелое, центральное отопление отсутствовало. Вырубать их заставлял холод. Но очень быстро на это отреагировал Луначарский, и в основном благодаря ему был принят декрет о защите деревьев и создании садов. В то время! И декрет выполнялся. Появился сад на Марсовом поле в память о жертвах революции (сменив плац) – и ленинградцы высаживали там деревья на субботниках. Появились скверы и аллеи на окраинах – там, где жили рабочие.
И во время блокады люди старались сохранить деревья. Они, конечно, гибли от взрывов снарядов, но люди в первую очередь разбирали на дрова деревянные дома, жгли свою мебель, но не рубили деревья в садах и парках. Во время войны, наоборот, появилось несколько скверов, они служили и огородами, но это другой вопрос. Например, один такой сквер появился напротив нынешней станции метро «Василеостровская». Но сейчас сквера уже нет, там ресторан «Макдоналдс». После войны создали Приморский и Московский парки Победы (а решение было принято уже в тысяча девятьсот сорок четвертом, после снятия блокады – ленинградцы не сомневались в победе). В сорок пятом в городе были высажены сотни тысяч деревьев. Только в двух парках Победы во время одного большого субботника их посадили сто семьдесят тысяч!
У Гостиного двора в тысяча девятьсот сорок шестом высадили сорок четыре взрослые липы, и простояли они до конца девяностых. Тогда площадку перед Гостиным двором замостили и оставили «кружочки» под деревья. Но они отказываются приживаться в этих окруженных камнями «кружочках» – уже меняли несколько раз, но без толку. Деревьям не хватает земли, и нет ответственного за их полив. Плюс вибрации, отсутствие достаточного количества воздуха. Ведь рядом оживленная магистраль и постоянные толпы народа. Хотя на Западе есть технология ухода за деревьями в городах, где много асфальта и проложено большое количество коммуникаций. Так почему бы не закупить эту технологию? Ведь уже доказана прямая связь между количеством деревьев и здоровьем людей, уровнем стресса и даже количеством преступлений. Ученые считают, что без использования новых технологий деревья у Гостиного двора не приживутся.