я персонала, но отдельно стоящей бани я не заметила. Еще имелся гараж, я не смогла по виду определить, на сколько машин, но там вполне может быть и подземная часть. Еще один охранник взял у меня ключи от машины и сказал, что отгонит ее в гараж. Здесь не принято оставлять автомобили перед крыльцом. И на самом деле на открытом воздухе не стояло ни одного автомобиля.
Я прошла в дом, держа в руке сумку с орудиями своего труда. За дверью меня встретил еще один мужчина, но не в камуфляже, а в костюме, показал рукой на вешалку, где повесить куртку. Обувь, как я знала, в таких домах не снимают и тапочки не предлагают, поэтому я была в кроссовках. Естественно, я не работаю на каблуках, да и крайне редко на них хожу. Мужчина предложил следовать за ним. Женщин хозяйка не держит, чтобы не искушать мужа?
Меня проводили на второй этаж. Дом был обставлен в минималистском стиле и казался безликим. Ни о каком уюте в тех помещениях, которые я видела, говорить не приходилось. На втором этаже меня проводили в гостиную и предложили занять одно из кресел у окна. Два кресла разделял журнальный столик. Но где здесь стричь клиентку? Я не видела подходящего места, так что пока ничего из сумки не выкладывала.
Вместо клиентки вошел мужчина средних лет, показавшийся мне знакомым. Волосы у него были густые, слегка тронутые сединой, лицо загорелое – явно совсем недавно прибыл из теплых стран. Это он хочет стричься? Одет он был в голубые джинсы и тонкий серый свитер, который обтягивал хорошую фигуру.
– Привет! – сказал мужчина и уселся в кресло напротив.
Я поздоровалась в ответ. Он стал меня рассматривать, будто бабочку для гербария. Кто это? Зачем меня сюда привезли?
– Нравлюсь или не очень? – спросила я.
– Я еще не определился, – ответил мужчина. – Ты меня узнала?
– Нет, – ответила я. – Мы разве встречались? Или я должна была видеть вас по телевизору?
– И по телевизору, и в газетах, и журналах, и в Интернете. Моих фотографий везде полно, хотя я специально не фотографируюсь.
– Все равно не узнала.
– И что же ты, если мы даже не знакомы, в своем обращении называла меня Виталием? И денег просила?
Вот теперь я поняла, кто передо мной. Олигарх Виталий Владимирович Сосновский собственной персоной. Только что он делает под Питером? Он же вроде должен быть на Мадагаскаре, искать клады авантюриста Морица Беневского, ставить памятники русским каторжанам, входившим в отряд Беневского. Или, по крайней мере, вести свой бизнес на Дальнем Востоке.
– Ну, рассказывай, красавица, кто тебя заставил ко мне обратиться. Не сама же ты до такого додумалась.
Мне что – я рассказала. Во всех деталях. О Яночке, о нашем отце, о психах (или не психах, но людях с официально поставленными диагнозами), банковских кредитах, начальниках кредитных отделов банков. Сосновский слушал очень внимательно, иногда задавал уточняющие вопросы. На некоторые я ответить не могла.
– И что мне теперь с тобой делать? – задумчиво произнес Сосновский после того, как я закончила рассказ.
– Отпустить домой, – сказала я.
– А пятьсот тысяч евро?
«Значит, все-таки перевел?»
– Это к Яне.
– Но просила-то ты.
– А заплатили вы. Значит, посчитали, что Яна стоит этих денег.
– Яна не стоит. Яхта стоит.
– Вам же ее вернули? Американские моряки требуют оплаты своих услуг?
– Нет, не требуют. Но получается, что я просто так выкинул пятьсот тысяч евро.
– Пусть Яна вернет кредиты. Не в банк, а вам. Вы заплатили обворованному банку, Яна заплатит вам. Это будет справедливо.
– Мы сделаем по-другому. Ты отправишься в Африку.
– Я? В Африку? Зачем?!
«Он что, решил продать меня в рабство?! В какой-то африканский бордель? Или какому-то местному царьку?!»
– Я потяну на пятьсот тысяч евро? – уточнила я.
Сосновский расхохотался, ему было так весело, что у него слезы на глазах выступили.
– Нет, не потянешь, – наконец сказал он. – И вместе вы с Янкой не потянете. Ты мне нужна для другого.
Я вопросительно смотрела на Сосновского.
– Встретишься со своей теткой. Янку она не жалует и слушать не будет. А тебя будет.
– Вам что, вирусы нужны? – ляпнула я первое, что пришло в голову.
– Какие вирусы?!
– Африканские, – сказала я. – Для биологического или бактериологического оружия.
Сосновский посмотрел на меня в задумчивости.
– Я об этом не думал, – признался он. – Но ты подала мне хорошую мысль. Ее, конечно, нужно проработать. Что ты знаешь об Африке?
Я понятия не имела, какого ответа от меня ждут. Что-то я, конечно, об Африке знаю, но лекцию на тему прочитать не смогу. Сосновского же явно интересует что-то конкретное.
И в результате лекцию об Африке, то есть ресурсах Черного континента прочитал Сосновский. А я внимательно слушала.
Население развитых стран составляет шестнадцать процентов общемирового, а развивающихся – пятьдесят два процента. Потребление минерального сырья прямо противоположно – пятьдесят два и двадцать один процент соответственно. И такие же диссонансы и противоречия наблюдаются во всем. Страны Африки – это богатый природными и людскими ресурсами регион с колоссальным экономическим потенциалом. Поэтому им интересуются все развитые страны мира, и в частности определенные люди из России, включая самого Сосновского. Сейчас в мире идет борьба за контроль над ресурсами, и нужно вовремя успеть к разделу геополитического пирога, что Виталий Владимирович хочет сделать с моей помощью и в особенности с помощью тети Майи.
– Но тетя Майя занимается африканскими болезнями, а не африканскими ресурсами! – воскликнула я. Или я ошибаюсь?
– Она знает массу людей, работающих в Африке – и местных, и европейцев, и американцев. Она может обеспечить полезные контакты и связи. И делает это. А Россия как государство хлопает ушами, пока американцы там развертывают так называемые «пункты сотрудничества в сфере безопасности». А «национальная безопасность», с точки зрения США, – это бесперебойный доступ к природным ресурсам. Ты знаешь, что такое АФРИКОМ?
– Нет.
Сосновский пояснил, что это Африканское командование вооруженных сил США. Его зона ответственности охватывает весь Африканский континент с соседними островами, за исключением Египта. На континенте создана постоянная военная инфраструктура США. И дело тут в ресурсах. И борьба за африканские ресурсы будет только расти. На континенте найдены месторождения почти всех известных видов полезных ископаемых. Африка занимает первое место среди других регионов мира по запасам руд марганца, хромитов, бокситов, кобальта, ванадия, фосфоритов, золота, платиноидов, алмазов, второе место по запасам медной руды, асбеста, урана, бериллия, графита, третье место по запасам нефти, газа, ртути, железной руды. В дополнение к этому имеются значительные запасы титана, никеля, олова, вольфрама, лития, тантала. И это еще не все! Есть и другие руды, и драгоценные камни.
– Впечатляет?
Я кивнула. Я не знала, что из всего этого интересует Сосновского, и не стала спрашивать. Он сам начал свои объяснения с нефти, вернее углеводородных ресурсов. По его словам, на сегодняшний день все страны Африки суммарно производят пятнадцать процентов энергетического сырья в пересчете на потребляемую в мире энергию. Но этот показатель может легко вырасти, и вырасти значительно. Африка – единственный или один из немногих регионов мира, где пока не пройден так называемый пик добычи нефти (после него начинается спад). Добывать нефть в Африке выгодно для крупных корпораций из-за более щадящих экологических норм и требований. Это позволяет экономить огромные средства и значительно удешевить добычу. Это одна из причин, объясняющих, почему многие транснациональные нефтяные корпорации обратили свое внимание на Африку. Другая причина – географическое положение, добытую нефть и другие полезные ископаемые удобно транспортировать и в «старые» центры потребления, то есть США и Западную Европу, и в новые – Китай, Индию, Юго-Восточную Азию, Бразилию. А США также считают, что если их экономика будет устойчиво снабжаться африканской нефтью, то снизятся военно-политические риски. Да и Америке всегда приятно снизить прибыль российских корпораций, а это неизбежно при подъеме африканской экономики на углеводородном сырье.
Почему вполне определенные африканские страны стали ареной гражданских войн и конфликтов или территорией действия разнообразных террористических организаций? Да потому, что девяносто процентов доказанных запасов нефти сконцентрированы в пяти странах – Ливии, Нигерии, Алжире, Анголе и Судане, а девяносто один с половиной процента доказанных запасов газа – в Алжире, Египте, Ливии и Нигерии. Самые большие запасы нефти – в Ливии, вот вам и причина ливийского конфликта. Какая борьба за демократию? О ней не думают ни конкурирующие правительства в самой Ливии, базирующиеся в Триполи и Тобруке, ни стоящие за ними внешние силы. Зачем там появлялся британский спецназ? Зачем французский спецназ? И в последние годы отмечается тенденция: стоит где-то открыть богатое месторождение, как там быстро появляются или активизируются террористические организации. Примером может служить Кения, где нашли нефть, а потом были зверские атаки террористов в Найроби в две тысячи тринадцатом году и резня в университетском городке в Гариссе в две тысячи пятнадцатом году. Ответственность взяла на себя группировка «Аш-Шабаб». И она же засветилась в Мозамбике после открытия колоссальных запасов газа на шельфе.
Не менее интересен уран, за разведку и разработку месторождений которого ведут борьбу европейские, канадские, китайские и российские компании. Самыми крупными обладателями месторождений урана являются Нигер, Намибия, Алжир, ЦАР и Габон.
Восемьдесят два процента мировых запасов алмазов находятся в Африке. Наиболее крупные месторождения в Гане, Анголе, Конго, ЮАР, Танзании и Намибии, алмазы есть в ЦАР, Бурунди, Мали, Того, Кот-д-Ивуаре.
Кобальт используется при производстве термостойких и особо прочных сплавов, например, при производстве лопаток турбин, включая турбины реактивных двигателей, а также магнитосплавов для электронной промышленности. Военная промышленность и энергетика США очень сильно зависят от африканского кобальта. Демократическая Республика Конго покрывает шестьдесят пять процентов потребностей США в кобальте. В большом числе производств кобальт незаменим.