Завтракала я в одиночестве. Тетя Майя появилась, когда на воду был спущен небольшой катер, чтобы отвезти нас на пляж. Меня вообще поразило оснащение яхты тем, что тетя Майя назвала «водными игрушками». Кроме катера, здесь были и две весельные лодки, а также два водных мотоцикла, водные лыжи, «банан», сибоб (подводный буксировщик, на котором можно и скользить по поверхности, и погружаться на глубину), вейкборды (доски для воднолыжного слалома), гидрофлай (специальная доска, приводимая в движение за счет реактивной силы потока воды – для полетов над водой), доски для серфинга, которыми управляют с помощью весла, оснащение для подводного плавания, сноркелинга, глубоководной рыбалки, подводной охоты, не говоря уже про обычные надувные матрасы. Гидрофлай и сибоб я не только ни разу в жизни не видела, но даже не подозревала об их существовании. Интересно, хозяин это для себя закупал или для омолаживающихся? Вообще-то мужчины – большие дети, но, может, и омолаживающиеся пробуют себя на водных мотоциклах и других игрушках для взрослых? В катер также спустилась Яна, которую мы с тетей Майей увидели здесь впервые. Нам дали с собой небольшой переносной холодильник и корзинку с едой. На пляже нас должны были оставить на три часа.
Яна выглядела хорошо, только похудела. Хотя об этом мечтают многие женщины. И она заметно осветлила волосы. Правда, я считала, что и ей, и мне лучше подходит более темный оттенок. Но пусть делает все, что хочет. В любом случае из нас троих лучше всех выглядела тетя Майя. Она просто светилась. Я догадалась, где она провела ночь, но вопросов не задавала, в особенности при Яне. Я надеюсь, что они не будут драться из-за Сосновского?
Тетя Майя сообщила, что мы должны обсудить все наши семейные дела сегодня на уединенном пляже, чтобы не было лишних ушей.
– Ты уверена, что Сосновский там никакие микрофоны в песке не закопал? – хмыкнула Яна. – И вообще сейчас такая техника, что при желании можно подслушать кого угодно и где угодно.
– А это желание есть? – спросила тетя Майя. – Я думаю, что просто лучше не искушать. А яхта – это в некоторой степени замкнутое пространство, пусть и с большими открытыми палубами.
Первым делом мы искупались, потом рухнули на белый песок. Признаться, я расслабилась. В этом райском месте совсем не хотелось говорить об убийствах, но я ведь в первую очередь приехала сюда для того, чтобы выслушать Яну. Возможно, мы никогда с ней больше не увидимся. Она же вроде не собирается возвращаться в Россию?
– Зачем ты убила бабушку? – прямо спросила я.
– Дура! – рявкнула Яна. – Какая же ты дура!
– То, что у Ани нет ученой степени и высшего образования, совсем не означает, что она глупее тебя, – спокойно заметила тетя Майя. – Аня живет своим умом с семнадцати лет, чего не скажешь о тебе.
– Вы обе ничего не знаете! Анька ушла из дома и не интересовалась родителями! Ладно мной, мы с ней никогда не ладили, но родителями можно было поинтересоваться? Тем, как у них дела? А я была с ними в самый трудный период. Я их поддерживала. Вы обе не представляете, как мы жили! Мы скрывали это от всех! Только мы трое это знали! И я была поддержкой и опорой родителей, а Анька – никогда.
Мы переглянулись с тетей Майей.
– Ты о чем говоришь? – спросила тетка. – Когда ты была поддержкой и опорой?
– Когда отец вылетел из государственной медицины и чуть не сел в тюрьму!
– Из-за ложного диагноза Алексееву? – уточнила я.
– Да! И тебя, Аня, тогда с нами не было. А я видела, как отец буквально почернел. Мама плакала каждый день. Мы, кажется, ели один хлеб, потому что на взятки ушли все деньги!
Я спросила, на какие шиши в таком случае отец открыл свою клинику практически сразу же после того, как вылетел из государственной медицины. Про то, что в тот период я никак не могла помогать им финансово (и вообще кому-либо), промолчала. Все равно моя сестрица не поймет. Она не знала, что такое учиться и работать без выходных, чтобы платить за снятую комнату и за еду, не рассчитывая на чью-либо помощь.
– Брал кредит, – ответила мне Яна.
– Под залог чего? – поинтересовалась тетя Майя.
– Меня! – рявкнула Яна. – И я согласилась. Он мне все объяснил. Бабушка и дедушка отказались давать деньги, хотя они у них были. То есть отказалась бабушка. Деньги всегда держала она.
Тетя Майя кивнула и усмехнулась – она знала свою мать.
– Я вообще не понимаю, почему дед с ней не развелся! У них была ненормальная семья! Он все время шлялся по бабам.
– Не тебе судить, Яна, – жестко произнесла тетя Майя. – Каждый брак – это сделка в большей или меньшей степени. Мой отец был человеком долга. А он дал слово своему тестю, моему деду и вашему прадеду. И он делал карьеру. И всего себя отдавал медицине. Он жил не в семье, он жил в медицине. А семья была потому, что так положено, так принято. Надо жениться, продлить свой род. Вот он и продлил мною и вашим отцом. То есть тут скорее ваша бабушка продлила свой. А ваш дед на стороне продлил. И на стороне получал удовольствие или просто расслаблялся. Их устраивал их брак. Они жили в разных комнатах, благо площадь позволяла, и не мешали друг другу.
– Но они могли дать денег нашей семье!
– Твой дед, как и твой отец, содержал не одну семью, – напомнила тетя Майя.
– Я говорю про бабушку.
– Я что-то не помню, чтобы у моей матери было много денег. Да, мы жили нормально, даже хорошо. Врачам же всегда что-то носили. В советские времена пациенты помогали своими связями. Тогда не деньги ценились, а блат, свои люди в торговле, различных организациях. Конечно, у моего отца были пациенты из всех сфер жизни. Но мы не купались в золоте. Сбережения советских времен сгорели. Все старинные украшения – от предыдущих поколений. И Советский Союз был закрытой системой. Вам, девочки, в это трудно сейчас поверить, но выехать за границу было сложно, большинство людей не ездили никогда. Люди не имели недвижимости за границей, не имели счетов в зарубежных банках…
– А у бабушки они были! – заорала Яна.
– Когда она их открыла? – удивилась тетя Майя.
– Не она. Это счета, документы на которые отданы на хранение нашей семье. Ты же слышала про клад, тетя Майя? Я знаю, что теперь и Аня слышала. И вы почему-то решили, что клад будут искать Аня с Игорем. С какой стати?!
Мы переглянулись с тетей Майей. Возможно, она знала больше, чем я.
– Насколько я понимаю, клад, о котором шепотом говорили в нашей семье, – это документы, а не драгоценности?
– Может, в банках лежат драгоценности, – пожала плечами Яна. – Может, золотые царские рубли. Ни папа, ни я этого не знаем. Ни он, ни я документов не нашли! Хотя в той квартире, наверное, не один месяц нужно копаться, чтобы перебрать все бумаги. Если бы мы знали, как они выглядят!
– Но это не наши документы, не наши счета, не наши банковские ячейки? – уточнила я.
– Человек, который все это отдал на хранение нашему предку, давно мертв. И к нам никто ни разу за этими документами не приходил. Про них просто не знают! Никто не знает, кроме нашей семьи! Значит, мы вполне можем ими воспользоваться. И они бы решили все проблемы нашей семьи.
– Откуда ты знаешь? – спросила я.
– Папа сказал.
– Высшая инстанция. Большой финансист, – хмыкнула тетя Майя.
– Там документы царской семьи.
Мы с тетей Майей замерли и переглянулись.
– Но документами Романовых, насколько я понимаю, могут воспользоваться только потомки Романовых. Мы ими не являемся. Или являемся? Какого-нибудь любвеобильного царя? – спросила я.
– Нет, – сказала Яна. – Может, там и есть документы на счета, открытые на чье-то имя. Их, кстати, тоже можно продать. Но есть счета и на предъявителя. И какие-то очень важные расписки. Наш с тобой отец, Аня, подслушал разговор бабушки и дедушки еще подростком, как и его предок до него. Дед говорил, что он бы от всего этого избавился – сжег. Потому что это бомба. Для нашей семьи и, может, для страны. А бабушка – что мы хранители и обязаны все это хранить. Дед тогда предложил сдать все в архив, если она не хочет сжечь. Это было еще в советские времена. А когда у папы возникли проблемы, он об этих документах вспомнил. Тогда же уже можно было легко выезжать за границу. Мама бы съездила, я бы съездила, раз он был под следствием. Бабушка с дедушкой, в конце концов! А они оба вели себя так, будто не понимают, о чем речь.
– Ты сменила фамилию на бабушкину, чтобы ей угодить? Будто ты – продолжательница рода врачей Ваучских? Не дедова внучка, а из рода врачей с долгой историей? Единственная из молодого поколения с этой фамилией. Чтобы переехать в ее квартиру и попытаться найти документы? Ваучская должна жить в квартире Ваучских.
Яна кивнула.
– Мой отец вполне мог их сжечь, – заметила тетя Майя. – Он бы никогда не взял чужое. И чтобы ни у кого другого не было искушения. А поняв, что твой отец про документы знает, он мог убедить мою мать от них избавиться.
Яна пожала плечами.
– Единственный вариант – перебрать все бумаги, которые лежат в той квартире? – спросила тетя Майя, хотя это скорее были мысли вслух.
– И книги, – добавила я.
– А теперь я не знаю, когда вернусь в Россию! – заорала Яна и повернулась ко мне. – Как ты могла?!
Я посмотрела на сестрицу невинным взглядом.
– Я видела это обращение, которое ты записала! Ты что, не понимала, что делаешь?!
– Еще как понимала. Из-за твоих «подвигов» ко мне приходят банкиры и объясняют, что меня ждет, если я не окажу «любезность». – Все было не совсем так, но Янке этого знать не следовало. – Я вообще была в шоке! Я все всегда делала сама и у родителей ничего не просила.
– Да, ты ушла из семьи и семьей не интересовалась! Ты не знала, как нам было плохо.
– А кто в этом виноват? – спросила тетя Майя. – В психиатрии работает не один твой отец. И ничего, живут люди без постановки ложных диагнозов за большие бабки.
Я предложила вернуться к кредитам. Что там с залогом? Я не поняла, как Яна могла служить залогом. Ее что, отдали в крепостные девки кому-то из банкиров?