— Степанов! — коротко рявкнула трубка голосом патологоанатома Кости. — Подъехать сможешь?
— Сейчас?
Максим с сожалением посмотрел на пометки, которые делал возле каждого чертежа. Если оставить работу сейчас, к вечеру он забудет, что означала каждая надпись карандашом, и придется перемерять заново. Когда ты не профессиональный дизайнер или архитектор и не знаешь правил чертежей, всегда есть опасность, что рано или поздно запутаешься в собственных пометках. Такое с ним уже происходило, а сейчас, когда голова была занята не только мебелью, запросто могло повториться.
— Угу, — мрачно отозвался Костя.
— Выбор у меня есть?
— Нет.
— Тогда скоро буду.
Максим отодвинул листы бумаги и нехотя встал из-за стола. На улице бушевал уже настоящий ураган, взметающий в воздух не только листья, но и грязь, мелкий песок, обертки от продуктов и прочий плохо закрепленных мусор. Часы показывали десять утра, но за окном было темно, как ночью. Тучи, накрывшие город, не собирались сдавать позиции. Жаль, снова явились без дождя.
До больницы, во флигеле которой располагалась Костина вотчина, Максим добрался быстро. В их городе и так никогда не было плотного движения, а сейчас, когда большая часть жителей уже находилась на работах, а те, что отдыхали, предпочитали делать это дома, на дорогах и вовсе никого не было.
Острый запах формалина ударил в нос, и Максим поморщился. Посещение моргов всегда было для него тяжким бременем прошлой работы. Почему его считали хорошим следователем? Разве хороший следователь стал бы под разными предлогами уклоняться от общения с судмедэкспертами? А он именно так и делал.
Максим соврал ночью Яне, говоря, что забыл свою первую руку, торчащую из-под земли. Правда, у него была не рука, а тело целиком, но его он никогда не забудет.
На запах участковому пожаловались соседи, добавив, что уже давно не видели парня, снимающего квартиру рядом. Хозяйка квартиры жила за границей, а потому понадобилось время, прежде чем полиция смогла проникнуть в квартиру. Стояло жаркое лето, окна были не только закрыты, но еще и заклеены скотчем. Видимо, жилец не утруждал себя проветриванием. Запах стоял соответствующий: мерзко-сладкий, с примесью гнилья и разложения. Самого парня нашли на кухне, и по заключению патологоанатома, умер он неделю назад. Такое зрелище не забудешь и через сотню лет.
Костя был еще мрачнее обычного. На место преступления ночью он приехал, прилично выпивши, и находился там почти все то время, что работала полиция. Уехал уже перед самым рассветом, а с утра вынужден был выйти на работу. От вскрытия жены мэра не отмажешься и на попозже не перенесешь. Вот он и находился в самом скверном расположении духа.
— Проходи, — буркнул он, не поднимая взгляда от бумаг, в которых что-то писал. — Тебя на полставки взяли, что ли? Я Семенычу позвонил, он велел тебя вызвать, сам не приехал.
— Мне за это даже не платят, — пожаловался Максим.
— Сочувствую, — без малейшего сочувствия в голосе произнес Костя. — Пошли.
Он швырнул ручку, как будто та лично была виновата в его плохом настроении, поднялся из-за стола и направился в прозекторскую. Максим нехотя поплелся следом.
Зрелище было отвратительным. Хоть всех червей с тела Инги уже смыли, разлагающийся труп все равно имел малоприятный вид. Особенно разрезы на груди. Максим с трудом сдержал рвотный позыв, а Костя даже бровью не повел. Натянул на широкие ладони перчатки, еще одну пару швырнул Максиму и подошел к телу.
— Короче, как я и думал. Ее закопали в землю живьем, там она и задохнулась. Земля и во рту, и в носу, и дыхательных путях. Умерла примерно в то же время, что и Соболева. Никаких повреждений на теле нет, так что могла быть в сознании.
— И тоже не сопротивлялась? — удивился Максим.
— У нее ноги в кровь стерты, руки и лицо расцарапаны, скорее всего, ветками. Лес там густой, сам видел. А бежала она по нему уже в темноте. Ирка туфлей не нашла, колготки до колен разодраны. Держу пари, она бежала по лесу от самого дома Соболевой, туфли или потеряла, или специально скинула, чтобы легче было. Убийца был где-то рядом, потому она даже передохнуть не могла, выбилась из сил и не сопротивлялась уже.
Максим кивнул, глядя на тело молодой женщины. Несмотря на следы разложения и топорно зашитые разрезы на груди, легко было представить ее живой и прекрасной. Особенно удивительными казались темно-рыжие волосы на фоне бледновато-синего обескровленного лица. Да, Инга Подгородцева при жизни была очень красивой женщиной.
Однако ради обычных результатов вскрытия, которые Костя подозревал уже на месте преступления, он не позвал бы его «в гости». Было что-то еще, ради чего и затевался этот визит. Так и оказалось.
— А еще я нашел у нее в глотке кое-что интересное.
— В глотке?
— Угу. Видимо, убийца затолкал перед самой смертью. Смотри.
Костя протянул ему металлический лоток, на дне которого что-то лежало. Максим не сразу заставил себя посмотреть в него, ожидая чего-то особенно противного, но это оказалась обыкновенная бумажка. На первый взгляд. Приглядевшись, он понял, что это небольшая фотография. Видимо, она была скомкана, поскольку на ней имелись следы от неровных сгибов. Максим взял лоток, чтобы поднести ближе к глазам.
— Руками не лапай только, — предупредил Костя. — Я тебе перчатки для чего дал?
Максим кивнул, завороженно глядя на кусочек снимка, затем поставил лоток на стол, быстро натянул перчатки и расправил фотографию. На ней была изображена девочка лет десяти с темно-рыжими волосами, в чертах лица которой с трудом угадывалась Инга. Наверное, если бы не цвет волос, Максим ее и не узнал бы. Фотография была темной, поэтому разглядеть задний план не удавалось. Но самым интересным было то, что это оказался лишь кусочек снимка. Кто-то аккуратно отрезал его от общей фотографии.
— Неожиданно, — прокомментировал Максим. — Зачем убийце было заталкивать ей в глотку детский снимок?
— Это уже не мои проблемы, — проворчал Костя. — Я его нашел, а зачем его туда засунули — твое дело выяснить.
Задерживаться у злющего как черт в аду Кости Максим не стал. Сфотографировал снимок себе на телефон и отправился к следователю. Тот новую улику воспринял без особого энтузиазма.
— Чем дальше в лес, тем толще партизаны, — ворчливо повторил он любимую поговорку Димы Стрельникова. — Вот только фотографий нам не хватало! Что прикажешь с этим делать?
— Возможно, это какая-то месть из детства? — предположил Максим. — Отсюда и детский снимок. Можно показать его Виктории Архиповой, вдруг она его узнает?
— И что нам это даст?
— Если Виктория узнает снимок, может быть, она вспомнит и что-то, с ним связанное. Понимаете, убийца не просто так его оставил. Более того, не просто так его захватил с собой. Ведь если бы он пришел убить Марину Соболеву, а Инга стала случайной свидетельницей, то откуда у него был ее снимок? Мне кажется, все это связано. Ингу могли специально выманить. Может быть, убийца планировал убить ее вместе с Мариной, но она смогла сбежать.
— Отпечатки пальцев этого не подтверждают, — напомнил следователь. — Инга явно вошла и стала свидетельницей.
— Тогда, может быть, он хотел убить ее сразу после Марины, а она явилась чуть раньше.
— В таком случае у Соболевой тоже должен бы быть кусок фотографии, а его нет, — напомнил следователь.
— Может быть, мы плохо искали?
— Сам скажешь Степанову, что он хреново вскрытие сделал? — ехидно поинтересовался Семенович.
— Снимок может быть где-то у нее в доме, — настаивал Максим.
— Да мы там все обыскали!
— Мы не знали, что искать. Я могу посмотреть еще раз.
Следователь молча вытащил из сейфа ключи от дома Марины Петровны и протянул их Максиму.
— Езжай, — разрешил он. — Мне это кажется маловероятным, но у нас все равно нет других зацепок.
— А что с парнишкой, которого задержали в лесу?
— Алиби у него на ту ночь. Причем хорошее. Он у Степанова в морге дежурил. Да и не подозревал я его на самом деле, — поморщился Семенович. — Ну какой из него убийца? Так, малолеток мнимым вызовом духа попугать. Езжай, короче, я Архипову вызову, покажу ей фотографию. Если найдешь вторую, будет легче. На этой ж не видно ни черта, как тут узнаешь, когда и где ее сделали?
Максим кивнул и вышел из кабинета.
На окраине, где жила Соболева, было так же тихо, как и в тот вечер, когда он обнаружил ее труп. Максим входил во двор, а затем и в дом, медленно, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, что же происходило тем вечером, как все это выглядело для Инги? Могла ли она унести кусочек снимка Марины с собой? Отпечатки пальцев говорят, что в гостиную она не заходила. По крайней мере, ничего там не трогала. Но что если она из маленькой прихожей увидела мертвую подругу, схватилась за стену, а потом все же аккуратно вошла? Увидела, например, на груди Марины снимок, взяла его, а потом… услышала шорох где-то в квартире? Знала, что Марина живет одна, поэтому испугалась. Машинально схватила снимок и бросилась бежать, увидев незнакомца. И не зря: убийца погнался за ней. Где, в таком случае, она могла обронить фотографию?
На всякий случай тщательно и тщетно осмотрев дом еще раз, заглянув во все укромные уголки, куда фотография могла упасть случайно, Максим вышел во двор. Машиной Инга не воспользовалась, в город не побежала, направилась в лес. Значит, она не выходила на дорогу, побежала сразу за дом, с той стороны лес подступает к самому забору. Максим обогнул дом и неторопливо прошелся вдоль забора, пытаясь представить, где и как могла перемахнуть через него женщина в туфлях на каблуках. Инга исправно посещала фитнес-клуб, имела неплохую спортивную форму. Несколько лет работала моделью, в самой неудобной обуви чувствовала себя комфортно. Пожалуй, вот здесь, где несколько штакетин обломались вверху, самое удобное место. Максим перевалился через забор и, оказавшись по ту сторону, почти сразу увидел затерявшуюся в траве, вымоченную вчерашним дождем фотографию. Поднимать не стал. Вместо этого присел на корточки, чтобы лучше увидеть изображенную на ней девушку. Она была немного старше Инги, лет двенадцати-тринадцати, с очень серьезным лицом и каштановыми волосами. Фон за ее спиной был не таким темным, как у Инги, возможно, где-то рядом находился тусклый источник света. Максим смог разглядеть старую деревянную стену, которая шла под наклоном, как будто девочка стояла на чердаке или мансарде. А самое главное — это была часть того же снимка, что нашли у Инги, и часть довольно узкая. Два куска никак не могли составлять целую фотографию. Там был кто-то еще. Именно в этот момент Максим понял, что убийства еще не прекратились.