Если с матерью Алисы Максим был хорошо знаком, то отца никогда не видел. Родители развелись еще до его приезда в этот город, и хоть отец жил здесь же, увидеться с ним, несмотря на дружбу их дочерей, ему пока не доводилось.
Сергей Самойлов оказался рослым, полноватым, почти лысым мужчиной лет сорока пяти, на лице которого маской застыла тревога. Было видно, что после звонка Элизы он не стал терять время: вскочил в машину прямо в домашнем костюме и помчался в Лесной.
— Как она? — спросил Самойлов с порога. — С ней все хорошо?
— Алиса спит. С ней все настолько хорошо, насколько может быть в этой ситуации, — заверил его Максим.
Самойлов как-то сразу сник, как будто даже в росте уменьшился.
— Я увез семью в Алексеевск на выходные, не думал, что такое произойдет. Алиса с нами ехать отказалась, она не очень ладит с моей женой. Но она уже большая девочка, смогла бы пожить немного одна.
— Может быть, выпьете чаю? — предложил Максим.
Ему хотелось задать Сергею пару вопросов, на что он не имел никаких полномочий, поскольку добровольцы в полиции не только не получают зарплату, но и прав особых не имеют. Однако едва ли следователь станет возражать, если Максим принесет ему какую-нибудь важную информацию до того, как тот допросит бывшего мужа Тамары сам. Разговаривать на пороге дома было не только неудобно, но и очень холодно.
Сергей послушно зашел на кухню и сразу занял собой почти все свободное пространство. Судя по всему, с Элизой они тоже никогда не встречались, поскольку на его лице не мелькнуло узнавания, а сама Элиза предпочла представиться просто по имени, не говоря, кто она.
Максим налил еще одну чашку чая и поставил перед гостем, когда тот сел за стол.
— Вы сказали, что Алиса не ладит с вашей женой. Тогда как так получилось, что она ушла от матери жить к вам?
— Да ерунда какая-то. — Сергей поморщился, дунул на содержимое чашки, а затем сделал большой глоток. — Алиска пришла вчера, ну, то есть, уже позавчера вечером, с чемоданом и в слезах. Я сначала подумал, они с Тамарой просто поругались, такое бывало. Алиска иногда приходила переночевать. Правда, не приносила при этом чемодан. А тут пришла и сказала, что Тамара ее выгнала. Дескать, она никогда и не хотела ее рожать. Отец, то есть я, настоял, вот пусть и воспитывает. А Алиска вспыльчивая. У нее и так возраст трудный, поиски себя в этом мире и все такое. А тут еще такое ей сказать! Я звонил Тамаре разобраться, но она трубку не взяла. Мы как раз уезжали, поэтому я Алиску успокоил как мог, а с мамашей ее решил после разобраться. Кто ж знал, что уже не смогу.
В праведном гневе Сергея Самойлова Максиму слышалось желание не защитить дочь, а спихнуть ее обратно на бывшую жену. Он не представлял, как бы смог оставить Яну одну в подобной ситуации и уехать отдыхать. Еще живы были воспоминания о той ночи, когда он сам обрушил на дочь правду о ее матери. Стереть бы эти воспоминания из ее головы, повернуть время вспять и отрезать себе язык, да что уж теперь?
Однако он не был психологом Алисы, а также сам не был таким уж примерным отцом, поэтому едва ли имел право что-то говорить Сергею.
— Мы нашли дома у Тамары почти собранные чемоданы, словно она куда-то собиралась, — вместо этого сказал он.
— Чемоданы? — переспросил Самойлов.
— Да. Вы не в курсе, куда она собиралась ехать?
— Без понятия. Тамара иногда ездила на отдых за границу, почему-то всегда одна, Алиску ко мне отправляла. На всякие выставки цветочные тоже. Но тут я даже не знаю. Мы разговаривали примерно месяц назад, когда она приезжала за деньгами для Алисы. Ну, типа алименты. А больше и не общались, так что я не знаю.
Значит, они все же были правы в своих выводах: Тамара, как и Инга, как Марина, собиралась сбежать. Не потому ли отправила Алису к отцу? Конечно, рвать отношения с собственной дочерью таким образом было мерзко и недостойно, но речь шла о ее жизни. И если она не хотела, чтобы Алиса быстро успокоилась и вернулась, то выбрала верный способ. Даже если бы Сергею удалось убедить Алису в том, что все, сказанное Тамарой, — ложь, на это ушло бы много времени. Да и не Сергею в этом следовало ее убеждать, а Тамаре.
— Сергей, вы помните старые альбомы в шкафу Тамары? — спросил Максим, приближаясь к тому, что его больше всего интересовало.
— Старые альбомы? — Самойлов хмыкнул. — Разве ж их все упомнишь? Тамара с юности обожала фотографировать, когда-то всю стипендию могла спустить на какие-то приблуды для фотоаппарата. У нее этими альбомами все шкафы завалены. Потом немного поутихла, уже перестала маниакально снимать все вокруг, даже, кажется, какие-то альбомы выбросила. Но я уже очень давно не был у нее дома, не знаю, что там еще осталось.
Максим взял телефон, вывел на экран сложенные воедино кусочки снимков, которые маньяк оставлял на своих жертвах, и протянул его Сергею.
— А эта фотография вам не знакома?
Тот взял телефон, долго рассматривал фотографию, но затем покачал головой.
— Это Тамара, Инга, которая теперь жена нашего мэра… то есть, была. Третью девушку не знаю.
— А саму фотографию вы тоже не видели? Не помните, кто на ней еще изображен?
Сергей посмотрел на него так, как будто Максим спросил, не помнит ли он случаем доказательства теоремы Ферма.
— Эта фотография была в одном из альбомов Тамары, — подсказал Максим. — Большом, темно-серого цвета.
— Я даже сам альбом не помню, — развел руками Сергей.
Он залпом допил чай и засобирался домой, но, когда Максим зашел разбудить Алису, проснулась и Яна. Видя состояние подруги, Яна решила поехать с ней. Завтра воскресенье, в школу не нужно, а той не помешала бы дружеская поддержка. Максим не стал возражать. Лишь когда еще сонные девчонки сели в машину, Элиза осталась в доме, и они с Сергеем оказались наедине на улице, он быстро спросил:
— Еще такой вопрос: кто живет в квартире вашей бывшей жены на Березовой аллее?
— У Тамары есть квартира на Березовой аллее? — удивился Сергей.
— Она купила ее полтора года назад. Причем выплатила всю сумму стразу.
— Честно говоря, я впервые об этом слышу. Откуда у нее такие деньги, тоже ума не приложу. В нашем городе, конечно, цены на недвижимость не такие уж и большие, но Тамара никогда не умела копить. Разве что она продала квартиру в Алексеевске, доставшуюся ей по наследству. Все равно жить там она не хотела. Но на мой взгляд, продать квартиру в Алексеевске, чтобы купить в Лесном, та еще глупость.
Максим не мог с этим поспорить. Он вернулся в дом, собираясь все же спросить у Элизы номер ее квартиры, и если он совпадет с квартирой Тамары, осторожно выяснить, как так получилось и почему Элиза врала, что это квартира ее бабушки, но, едва войдя в прихожую, понял, что «осторожно» не удастся. Попросту не хватит времени: Элиза уже стояла у шкафа, глядя в большое зеркало, и заматывала на шее легкий шарф.
— Может быть, ты останешься? — спросил Максим.
Элиза на секунду замерла, поймала в зеркале его взгляд, а затем продолжила свое занятие.
— Зачем?
Наверное, ему стоило все понять уже сейчас, чтобы в итоге не чувствовать себя идиотом, но он зачем-то продолжил:
— Уже поздно, пока ты доберешься домой, будет четыре. Завтра выходной, собираться на работу не нужно. Яна уехала, она ничего не узнает. И днем ты была достаточно больна, чтобы я мог предложить тебе небольшой уход.
Элиза снова поймала его взгляд в зеркале, а затем повернулась и посмотрела уже в глаза. Наверное, впервые за эту ночь.
— Максим, мне кажется, ты все не так понял. — Голос ровный, спокойный. Без насмешки, но и без сожаления. — То, что между произошло… Это ничего не значит. Просто мимолетная слабость. Твоя и моя. Напряжение, которое между нами возникло практически с первой встречи, рано или поздно должно было найти выход. И нашло сегодня. Мы не встречаемся, не влюблены друг в друга. Это был просто секс. Мне понравилось, я бы с удовольствием повторила как-нибудь еще. Но и только. Поэтому не вижу смысла оставаться сейчас.
Он все же почувствовал себя идиотом. Наверное, потому что в какой-то степени уже успел в нее влюбиться. Как глупый подросток. Нет, тут же насмешливо подсказал внутренний голос. Не как подросток. Как мужчина на границе того самого пресловутого среднего возраста, когда, как говорится, бес в ребро. Ему ведь уже, должно быть, положено влюбляться в молоденьких длинноногих красавиц? Или еще рано?
В любом случае, молоденьких длинноногих красавиц нужно чем-то удерживать, если уж не удалось влюбить в себя. Деньгами, высоким положением в обществе, дорогими украшениями, просторными квартирами. Ничего из этого у него не было. Зато была пятнадцатилетняя дочь, с которой, в случае чего, пришлось бы искать общий язык. Зачем это такой, как Элиза? Вокруг нее наверняка крутится толпа мужчин гораздо моложе, богаче и удачливее него.
Он молча снял с вешалки пальто, помог ей одеться.
— Если будет еще нужна моя ванная, ключ у тебя есть.
На лице Элизы проскользнуло искреннее удивление. Видимо, она не поняла, зачем он об этом вспомнил. Ведь это в его мире только что все изменилось, в ее — оставалось на тех же местах, что и днем, когда он вручил ей ключ. И она действительно не понимала, с чего вдруг он сейчас мог изменить свое решение по поводу ванной.
Она застегнула пальто и выскользнула за дверь, так больше и не посмотрев на него. Минуту спустя послышался шум ее машины, зашуршали колеса по асфальту, а затем все снова стихло.
Максим зашел в спальню, стащил с себя свитер вместе с футболкой и посмотрел на ноющее плечо. К его удивлению, там не было ни царапин от ногтей Элизы, ни синяков от ее пальцев. На плече виднелось красное пятно, больше всего напоминавшее ожог.
Но откуда? Он не помнил, чтобы обжигался. Да и место не самое популярное для ожогов. Если к понедельнику не пройдет или хотя бы не перестанет болеть, надо купить какую-то мазь. Или заставить себя сходить к врачу, вдруг это какая-то аллергия? Впрочем, едва ли он дойдет до врача.