Рядом с тем местом, где пожарные обнаружили труп, огонь полыхал вовсю. Всполохи пламени лизали деревья и готовы были вот-вот захватить место преступления. Жар стоял такой, что футболка моментально прилипла к телу, а по лбу и затылку покатились капельки пота. Или это от волнения?
— Некогда осматриваться, — закричал Дима, когда они только подбегали к месту. — Грузите труп и уезжаем.
— Я сделаю хотя бы пару снимков! — заявила Ирина, снимая с шеи небольшой фотоаппарат.
Максим первым делом бросился к трупу и не сдержал облегченного выдоха: это не Элиза. Женщина тоже была молодой, явно младше предыдущих жертв, хотя та же Тамара вовсе не выглядела на свои годы. На вид погибшей было около тридцати или чуть меньше, темные волосы перепачканы землей и сажей, бледное лицо с широко распахнутыми глазами казалось незнакомым. На шее жертвы синела яркая полоса, выдавая причину смерти: ее задушили каким-то тонким шнурком или чем-то похожим.
Ирина быстро сфотографировала труп и начала беспорядочно снимать все вокруг, пока группа пожарных пыталась выбить им несколько лишних минут. Дима и Максим торопливо грузили тело в обычный мусорный мешок, который нашелся у кого-то из пожарных. Патологоанатом еще не приехал, но ждать его было некогда: огонь вот-вот уничтожит место преступления.
— Молодая какая! — крикнула Ирина, стараясь перекричать треск погибающих деревьев.
— Одна из соседок Подгородцевой, что жила рядом с ней в девяностые, сказала, что Инга присматривала за маленькой девчонкой, — отозвался Дима. — Я не успел навести справки. Возможно, это она.
Максим замер и посмотрел на друга. Его слова неприятно царапнули сознание, как будто что-то такое он уже слышал. Кто-то говорил ему о том, что у Инги была маленькая воспитанница. Кто же?..
— Все, ребята, уходите! — внезапно крикнул один из пожарных.
— Уходим! — тут же скомандовал Дима.
Думать о воспитаннице Инги стало некогда. Максим подхватил мешок с одной стороны, Дима — с другой, и вдвоем они потащили неподвижное тело в сторону дороги. Ирина и Кристина бежали рядом. Кристина поддерживала хлипкий мешок сбоку, а Ирина продолжала нажимать на кнопку фотоаппарата. Максим слышал, как в кармане джинсов зазвонил и завибрировал телефон, но отвлекаться на него было не с руки. Потом ответит. Позади них с искрами и диким грохотом повалилось старое дерево. Это придало всем скорости, и они еще быстрее побежали к машине. А телефон все звонил и звонил.
«Я была намного младше, но Инка за мной часто присматривала по-соседски, брала с собой».
Слова всплыли в памяти неожиданно, заставив Максима вздрогнуть и споткнуться. Он едва не выронил мешок, вовремя ухватив его покрепче.
Чьи это были слова? Голос звучал странно, чуть искаженно, как будто по телефону. Да, точно! Он слышал этот голос только по телефону, никогда не видел его обладательницу лично, поэтому и не узнал сейчас.
— Архипова! — тяжело выдохнул он, стараясь больше не сбиваться с шага.
— Что? — не понял Дима.
— Виктория Архипова, — повторил Максим. — Это за ней Инга присматривала в детстве. Она мне как-то сказала об этом.
Дима коротко, но емко выругался, и Максим был с ним согласен. Они действовали слишком медленно. В том, что в мусорном мешке сейчас лежит тело, возможно, заочно знакомой обоим Виктории — их вина. Кристина и Ирина промолчали. Да и что тут скажешь?
Наконец они добрались до машины и осторожно опустили мешок на землю. Теперь спешить было некуда. Оба чувствовали вину перед погибшей девушкой и неосознанно старались обращаться с ней аккуратнее, хотя ей теперь было все равно. Вдалеке показался автомобиль Кости Степанова, и они негласно решили подождать его. Да и не грузить же тело в непредназначенный для этого багажник. Дима стащил с себя промокшую от пота и покрывшуюся сажей и пеплом куртку, достал из кармана сигарету и нервно прикурил. Кристина и Ирина неловко переминались с ноги на ногу, глядя на приближающуюся машину, а Максим наконец вспомнил о телефоне, который давно уже перестал звонить. Он вытащил его из кармана и зажег дисплей. Звонила Элиза. Элиза, которая тоже дружила с Викторией. Палец замер над зеленой кнопкой, так и не нажав на нее. Если это Архипова, не стоит Элизе узнавать о смерти лучшей подруги по телефону. Он переступит через себя и скажет ей лично.
Автомобиль Кости Степанова остановился чуть поодаль, патологоанатом вышел из него, тоже с сигаретой в зубах. Медленно, словно нехотя, направился к ним.
— Я боюсь, ты опоздал, — мрачно заявил ему Дима. — Самое интересное пропустил, теперь уже в морге будешь ею заниматься.
— Ну пардон, — проворчал Костя, — я был в больнице. Там за утро четыре трупа, месячную норму сделали. Пока всех принял, даже документы не оформил еще. Не город, а черт знает что. — Он шумно, как-то зло затянулся, как будто сигарета была лично виновата в незадавшемся утре. — Шурку оставил доделывать все и вскрытия готовить. А у вас что? Известно уже, кого грохнули на этот раз?
— Мы пока только предполагаем, — отозвался Максим. — Подруга Подгородцевой, Виктория Архипова.
Сигарета выпала из пальцев Кости, и он ошалело уставился на Максима, а затем, оттолкнув его, бросился к машине.
— Вика!
— Черт, — протянул рядом Дима и, поймав недоуменный взгляд Максима, пояснил: — Подружку Кости зовут Вика. Я никогда ее не видел, Костя у нас товарищ не компанейский, но пару раз слышал, как он называл ее Викой по телефону.
Максим оглянулся, чувствуя еще большую вину перед девушкой. Костя упал рядом с мешком на колени, голыми руками разорвал его. Когда в нем показалось мертвенно-бледное, перемазанное землей лицо погибшей, он выдохнул и тяжело сел на землю.
— Это не Вика.
— Ты уверен? — уточнил Дима.
— Свою девушку я узнаю! — рявкнул Костя. — Это не она. Тем более эта мертва уже пару дней, а с Викой я вчера разговаривал.
Костя тактично умолчал о том, что обещал Вике приехать на ужин, но затем променял ее на бутылку коньяка. Позавчера же вместе ужинали, сколько можно? Ей дай волю, так не успеешь оглянуться, как она уже живет у тебя. Нет уж, Вику нужно уверенно держать на расстоянии, все равно она никуда от него не денется.
— Что еще можешь сказать по трупу? — спросил Дима.
Костя несколько минут торопливо осматривал тело, насколько это позволял мешок, а затем сказал:
— Скорее всего ее задушили, на шее полоса как от тонкого шнура.
— Это немного не сходится с твоим предположением об огне, не так ли? — Максим посмотрел на Кристину.
Та выглядела растерянной, как будто несколько последних минут и сама уже об этом думала. На выручку ей пришел Дима:
— Если бы пожарные не нашли труп, он бы сгорел в огне.
— Да, но она должна была умереть от огня, — согласилась с Максимом Ирина. — То есть по логике, ее должны были привязать к дереву живую и дать огню доделать начатое.
— Но здесь пожарные везде, велик был риск, что они найдут девушку раньше, особенно если она орать станет.
— Мне кажется, тут имеет важное значение, насколько убийца верит в ритуал, — вступила наконец Кристина. — Если это лишь антураж, то он вполне мог задушить ее и оставить огню уже мертвое тело, но если ритуал для него важен, то тогда это не четвертая жертва, а обычное совпадение.
— Не верю я в такие совпадения, — проворчал Дима, как никогда раньше напоминая отсутствующего следования Первушина.
Если бы не пожар, перекрывший выезды, Элиза уехала бы. Еще вчера, взяв только самое необходимое. Вечером ее ожидаемо вызвали в школу. На этот раз Колченогая разговаривала с ней в присутствии директора, обсуждали недопустимое для учительницы поведение, и все попытки Элизы выяснить, что именно считалось недопустимым, остались неуслышанными. Она не раздевалась до гола на улице, не уводила мужчину из семьи, хотя когда химичка закрутила роман с физруком, тот еще был женат, но это почему-то никого не возмущало. То, что кто-то сфотографировал ее с отцом Яны Васильевой и разослал эти снимки — не ее вина. Однако все аргументы разбивались о стену негодования Колченогой. Директор только поддакивал ей. Хорошо хоть педсовет не собрали, с них бы сталось.
Ее временно отстранили. Не уволили, просто велели пока сидеть дома. За свой счет, естественно, хотя деньги волновали Элизу меньше всего. Ей больше не нужно идти на занятия. Ее жизнь больше не подчиняется расписанию. Все снова рушится. Одна маленькая слабость — и все снова рушится.
Кошмар, который она пережила этой ночью, мало с чем мог сравниться. Ее терзали огненные монстры, рвали на части горящие пламенем птицы. Элиза просыпалась от нестерпимого жара, и сил хватало только на то, чтобы направить огонь от себя. На стены, мебель, занавески. Куда-нибудь, только бы не сжечь себя саму. Потом она шла в ванную, которую наполнила до краев вечером, ложилась в нее, и на несколько минут это приносило облегчение. Проточной воды все еще не было, а стоячая нагревалась быстро. Затем она снова засыпала, до нового кошмара.
Проснулась на полу в прихожей, когда за окном пасмурное утро сменило бесконечную ночь. Одежды не было, ее остатки тлеющими кусочками валялись вокруг, а кожа в некоторых местах была покрыта ожогами и отвратительными волдырями, кое-где прорывающимися наружу мутной жидкостью. Любой нормальный человек от таких ожогов давно умер бы, но Элизе не дано было подобной милости. Видимо, ночью не всегда получалось отогнать огонь от себя, хотя ремонт в квартире определенно придется переделать. Как и купить новую мебель. Но сейчас ей было плевать на это. Повезло, что не сгорел весь дом — и ладно. Видимо, ей хватало сил не только сбрасывать огонь с себя, но и гасить его.
Сжимая зубы так, что они почти крошились, только бы не разреветься от боли и жалости к себе, Элиза кое-как добралась до ванной и залезла в воду. Кошмары закончились, теперь нужно было как-то облегчить их последствия. Теплая вода укрыла ее мягким покрывалом, приглушила боль и смыла липкий ужас. Элиза порадовалась своей предусмотрительности: не зря она вчера объездила почти все местные магазины, скупая оставшуюся воду.