Пэйтон заглянула ему в глаза.
— Тогда займись со мной любовью, — прошептала она. — Помоги забыть о том, что происходит. Хотя бы на время.
— Пэйтон, — едва не взмолился Лиам. — Мы уже говорили об этом. Завтра ты обо всем пожалеешь и станешь меня ненавидеть.
— Не стану, — сказала она. — А жалеть я буду, если ты опять меня отвергнешь.
И вопреки доводам разума, вопреки всей своей рациональной натуре Лиам откликнулся на ее зов. Не мог не откликнуться.
Она обхватила его лицо ладонями и сначала осторожно, потом дразняще поцеловала его. Он впился в ее губы, сладкие и пьянящие, словно самое изысканное, самое дорогое вино. Она затормошила его рубашку, и на этот раз он сам помог ей снять ее.
Она сбросила с кровати покрывало, и он лег рядом. Ее груди были созданы для его ладоней. Он слегка потеребил ее соски, и они тут же затвердели. Пэйтон тихонько вздохнула.
— Скажи мне, если захочешь, чтобы я остановился, — шепнул он.
— Не останавливайся, — попросила она. — Пожалуйста.
И как он мог не исполнить ее просьбу? Он хотел чувствовать под собой ее обнаженное, разгоряченное тело, быть в ней, заставить ее кричать от наслаждения.
Пэйтон погладила его лодыжку голой ступней. Он стянул с нее топ и наконец освободил ее упругую грудь с вызывающе торчащими сосками. Он обвел языком сначала один, потом другой, пощекотал, втянул в рот. Она застонала и начала судорожно расстегивать его ремень. Не отрываясь от ее груди, он стащил джинсы и трусы и швырнул их на пол. За ними последовали ее пижамные штаны. Лиам секунду полюбовался ее гладкими стройными ногами и округлыми бедрами и стал покрывать поцелуями ее живот, прямо над границей кружевных трусиков. Опустился ниже, нащупал языком твердую влажную бусинку. Она впилась ногтями в его спину и застонала громче.
Очень медленно он спустил с нее трусики и отбросил их прочь. Пэйтон обхватила его мужское естество рукой, сжала, и он испугался, что взорвется прямо сейчас. Она приподняла бедра и потянула его на себя, но Лиам на мгновение остановился и ухитрился с первого раза достать из кармана джинсов презерватив. Пэйтон улыбнулась и помогла ему надеть его — и это было отдельное удовольствие. Он раздвинул ее ноги и погладил внутреннюю сторону бедра. Нежная шелковистая кожа словно таяла под его ладонью.
Они вдруг заторопились, жадно целуя друг друга то в губы, то в шею, покусывая, пощипывая, касаясь то там, то тут. Не выдержав, Пэйтон подалась к нему, и он наконец-то вошел в нее. Она была горячей и скользкой, и сразу же обняла его ногами, чтобы он вошел еще глубже. Их дыхание сбилось, но они двигались ритмично и слаженно, словно в танце. Она отзывалась на каждый толчок, каждый стон, и он чувствовал все, что с ней происходит.
Неожиданно она перевернула его на спину и села сверху. Ее движения стали резче, она не давала пощады ни ему, ни себе. Лиам дотронулся до ее сосков, сжал их, и наслаждение стало невыносимым. Пэйтон запрокинула голову, дернулась и закричала. В тот же миг чувственная молния пронзила и его.
Ее тело все еще содрогалось. Экстаз словно накатывал на нее яркими цветными волнами.
— Тебе хорошо? — тихо спросил он.
— Мне потрясающе.
Пэйтон почувствовала, что он улыбается.
— Это было прекрасно.
Лиам ненадолго скрылся в ванной и вернулся. Пэйтон подобрала с пола штаны и топ, но он покачал головой.
— Мне нравится чувствовать твою кожу.
Его голос был низким и слегка охрипшим, и она покраснела.
— Мне тоже.
В его глазах блеснуло пламя. Он снова поцеловал ее, притянул к себе и обхватил обеими руками. В первый раз за всю свою жизнь Пэйтон полностью расслабилась и доверилась мужчине. Ощущая божественный покой, она тут же погрузилась в сон.
Когда первые лучи солнца проникли в окно, Пэйтон пошевелилась, перевернулась на другой бок и открыла глаза. И увидела, что Лиам смотрит на нее.
— Никаких сожалений, и я тебя не ненавижу, — с улыбкой сказала Пэйтон. — А ты? Ненавидишь меня? Раскаиваешься?
Он усмехнулся.
— Это была лучшая ночь в моей жизни. Единственное, о чем я и правда сильно сожалею, — это что мы не можем провести в постели весь день.
У нее загорелись щеки. Она хотела того же. Но вместе с дневным светом вернулась реальность. Мама в коме, борется за жизнь. Вэл в опасности и нуждается в ней.
И кто-то очень сильно желает ей смерти.
— У меня в багажнике сумка со сменной одеждой, — сказал Лиам. — Не возражаешь, если я прямо сейчас пойду в душ?
— Конечно. Я приму душ после тебя.
Пэйтон надела спортивные штаны и футболку и вышла из дома на пробежку.
Она добежала до сада, огляделась — к счастью, никто еще не вышел прогуляться, для жителей «Золотых садов» время было слишком раннее — и, лавируя между кустами и клумбами, пробралась к розарию. Она хотела поскорее узнать, что же оставила для нее Вэл. К тому же сделать это следовало до того, как Лиам обнаружит, что ее нет.
Пэйтон опустилась перед скамейкой на колени и пошарила по земле. Через пару секунд ее пальцы нащупали маленькую горку.
Вэл что-то закопала. Она всегда любила играть в «охоту за сокровищами», прятала что-нибудь, а Пэйтон с удовольствием искала.
Она разгребла землю, вытащила из-под скамейки конверт и открыла его. Внутри оказалась записка.
«Я знаю, что случилось с Глорией Инман. Не доверяй никому в „Золотых садах». Нам нужно встретиться там, где никого нет. Не на территории. Жди, я тебе напишу».
Сердце сильно стукнуло о ребра. Откуда Вэл может знать, что произошло с Глорией?
Лиам переоделся в чистое и направился в кухню, сказать Пэйтон, что ванная свободна.
Его встретил запах крепкого свежесваренного кофе. Пэйтон в кухне не было. Не было ее и в спальне, и вообще в квартире. Однако забеспокоиться Лиам не успел — раздвинулись стеклянные двери патио, и Пэйтон шагнула внутрь.
— Где ты была?
— Я немного побегала, — сообщила Пэйтон. — Я обычно бегаю по утрам — это помогает справиться с тревожностью.
— Тебе опасно находиться одной, — бросил он. — Я думал, ты это понимаешь. Поэтому я и остался с тобой на ночь.
В ее глазах мелькнула боль.
— Да, я все понимаю. Но сейчас день, и пробежка была совсем короткой.
Лиам сжал зубы, достал из шкафчика две кружки и налил кофе.
— Больше так не делай, — уже мягче произнес он. — Не хочу, чтобы ты была одна, пока мы не раскроем дело и не арестуем виновного.
Зажужжал телефон. Звонил доктор Хаммерхэд, судмедэксперт.
— Агент Маверик.
— У меня на руках результаты вскрытия тела Леона Бритлса. Причина смерти — остановка сердца вследствие передозировки опиоидов.
То же самое, что и у Глории Инман.
— Вы определили, что это был за наркотик?
— Героин, — ответил Хаммерхэд. — Причем доза в четыре раза превышала обычную для новичка.
Это означало одно — Леона Бритлса убили.
Глава 22
Лиам задумчиво побарабанил пальцами по столу. Зачем убивать человека, которому было хорошо за семьдесят?
Может, он был богат?
Лиам набрал номер Беннета и изложил информацию, полученную от доктора Хаммерхэда.
— Ты проверил финансы Бритлса?
— Да. Семьи у него не было, но имелась страховка. В случае смерти деньги должно получить некое третье лицо. Я как раз пытаюсь установить имя выгодоприобретателя.
У Лиама вдруг возникла новая версия.
— А как насчет тех трех пациентов, что скончались в учреждениях, где работал Конрад? Кто-нибудь из них тоже подписал полис страхования жизни в пользу третьего лица?
— Посмотрю, — пообещал Беннет. — Я посидел над списком персонала «Золотых садов» и нашел кое-что примечательное. Оказывается, директор, Ричард Джеймсон, одно время был сотрудником больницы Уистлера.
— Да? Кем именно?
— Он проходил там интернатуру. Но еще до того, как он поступил на медицинский, Джеймсон подвизался лаборантом в клинике, занимающейся лечением хронических болей, в которой больным прописывают опиоиды рецептурного отпуска. И вот тут все становится совсем интересно.
— Ну? — нетерпеливо спросил Лиам.
— В клинике недосчитались опиоидных препаратов, и в утечке подозревали Джеймсона. Но доказательств не было, поэтому клиника не стала выдвигать официальных обвинений.
— А потом он окончил медицинский и теперь может выписывать рецепты. Обеспечивать собственные потребности или… убить кого-то, если нужно.
— В точку.
Из спальни вышла Пэйтон, свежая и, как показалось Лиаму, ослепительно прекрасная. Их взгляды на миг встретились, и между ними снова промелькнула искра страсти и взаимного притяжения. Пэйтон быстро отвернулась.
— Давай искать мотив Джеймсона, — подытожил Лиам. — Держи меня в курсе.
Лиам дал отбой. Пэйтон поставила кружку из-под кофе на стол и с интересом посмотрела на Лиама.
— Что там такое с директором?
— Ты знала, что Ричард Джеймсон пять лет назад работал в больнице Уистлера?
— Да. После пожара, когда больница на время закрылась и я искала место, чтобы перевести маму, я услышала о «Золотых садах» и о том, что он стал там директором, — ее голос дрогнул. — Он… помог мне получить работу.
Помог? Уж не затем ли, чтобы иметь возможность присматривать за ней?
— Значит, он помог тебе получить работу, — повторил Лиам.
Пэйтон растерянно кивнула.
— Я ничего не понимаю, — призналась Пэйтон.
— Я тоже. Пока. Но скоро пойму. Если я чего-то хочу, то этого добиваюсь, — добавил Лиам, и Пэйтон чуть не покраснела.
Если бы только он хотел ее!
Лиам может защитить ее, по крайней мере физически. Но еще он может разбить ее сердце.
Так, нужно собраться. Пэйтон сняла с вешалки пальто.
— Мне надо в больницу.
— Поехали.
Они вышли из дома и направились к машине. Пэйтон думала о Джеймсоне. Неужели она в нем ошиблась?
— Лиам, ты правда считаешь, что доктор Джеймсон как-то в этом замешан? — не выдержала Пэйтон.