Миелисандра де Роад. Ах да. Рыженькая девица, с зелеными глазами и светлой улыбкой. Ринемар задумчиво почесал подбородок и налил два бокала тягучего сладкого меда. Странная эта леди. Обычно, стоит кому заглянуть ему в глаза, люди пугаются, отводят взгляд. А эта… он вспомнил, с каким восторгом и трепетом девушка разглядывала Храм. И ее улыбка. Такая светлая.
— И зачем ты здесь Тилайна? — сказал он протянув ей бокал.
Она озадачено посмотрела на бокал в его руке, но все же приняла. Настороженно принюхалась и только после сделала небольшой глоток.
Принц не торопил ее.
— Я заблудилась. — наконец ответила
Какое глупое оправдание. Но вон глаза блестят от слез, губа дрожит, а сама того и гляди лишиться чувств.
Ринемар поморщился. Никогда он не любил этих дамских штучек.
— И как давно ты здесь заблудилась.
Девушка пожала плечами.
— Час может два. Я ходила искать грелку для леди. У вас тут жуть как холодно. А она не привычная. Больно нежная. Того и гляди простынет и к богам отправится. Что я тогда ее матушке скажу? А моя маменька… она же с меня шкуру сдерет живьем, когда узнает, что не уберегла ее любимицу. Нет, Вы господин не думайте, что я на маменьку злюсь. Нет. Леди Миелисандра ж из благородных. Да сестра мне молочная считай. Сама себе не прощу если с ней что случиться…
Девица тараторила быстро и громко. Видать чтобы не сбиться с мысли. И от ее голоса у Ринемара начала болеть голова.
— Хорошо. — оборвал он ее на полуслове. — Нора, проводи Тилайну на кухню за грелками.
Нора кивнула. Она все сделает. Отведет и проследит и доложит обо всем.
— Ой спасибочки лорд. Вы уж простите меня неразумную…
— Да-да. Ступай.
Голова болела все сильнее и девица раздражала. Совсем скоро они придут и снова будут говорить. А завтра у него будет опять болеть голова…
Дверь хлопнула. Слава духам. Странно все же. И девица и служанка ее.
Хотя какая разница ему. Совсем скоро он уйдет отсюда. А девицы и не девицы будут уже проблемой Тегдарда.
Ринемар опустился на кровать и в том же миг в голове, будто что-то разорвалось. Он глухо застонал и повалился на подушки. Сотни иголок впились в глаза и он ослеп, горло обожгло тем холодом, от которого люди умирают за считанные мгновения.
«Так не должно было быть.» — пронеслось в его голове и даже мысль причинила нестерпимую боль.
«Ты…»
«Врал…»
«Нет…»
«Королевы…»
«Не та…»
«Не та королева!!!»
Духи гремели, визжали и стонали сотней голосов, разрывая мир вокруг и внутри Темного принца Смелендера. Его тело корчилось в судорогах. Стылый воздух, казался раскаленным и даже те малые глотки доставляли столько боли, что хотелось кричать в голос.
Не может быть. Они сами сказали, что она едет в Смелендер. Они видели ее.
«Найди ее…»
«Она здесь…»
«Но не та!»
Она здесь. Только что теперь с того? Будь она теперь трижды королевой, как объяснить королю Вернарии, что его дочь не та, что нужна Смелендеру? Это же все равно, что объявить войну. Да и Тегдард. Он же смотрел на свою королеву, как кот на сметану. Что же делать?
«НАЙДИ!!!»
Завизжало в голове с новой силой и Рименар все же зарычал в ответ.
— Найду. Только обещайте меня оставить потом в покое.
«Оставим…»
«Когда найдешь…»
«Когда напоишь Источники кровью короля и королевы…»
И боль отступила. Отхлынула, как волна, оставив поле себя слабость и не ровно бьющееся сердце.
Как он ошибся? Как так вышло? Как теперь исправить все? Ведь духи не успокоятся, пока не получат ту, которую хотят видеть королевой.
Правду говорит брат. Главное наследник. А там все снова будет как прежде.
Глава 14
Снова этот сон.
Тот же парк придуманный мной так давно, что я уже и не помню, когда это было.
Сладкий запах цветущих абрикос, щекочет ноздри. Хорошо-то как. Даже несмотря на желтое блюдце полной луны, повиснувшей на тонких ветках, обряженных в белое, деревьев. На пустынность, которая не присуща этому месту. По крайней мере в моих фантазиях.
Некстати пришла мысль, что в своем замке я обязательно разобью такой же сад. С абрикосами и мраморными скамейками.
Я опустилась на одну из скамей и прикрыла глаза. Сон был так реален, что я даже чувствовала холод камня.
Странно. Обычно полная луна приводила меня в холодные темные бараки к умирающей матери.
От этой мысли стало не по себе и очарование весенней ночи развеялось.
— Здравствуй. Рада тебя видеть.
Голос той, что говорила со мной, был тих и в то же время напоминал мелодию флейты. Он как нельзя лучше вписывался в общую картину, нарисованную моим воображением.
Я не стала скрывать своего интереса, разглядывая ее.
Невысокая, тоненькая и такая воздушная, что казалось ее способен унести малейший порыв ветра. С длинными вьющимися рыжими волосами и зелеными колдовскими глазами. Миг и вот она сидит рядом.
— Не узнала. Жаль. — и разочарование тенью пробежало по ее идеальному лицу. — Не думала, что ты так легко меня забудешь. Наверное, я давно уже по ту сторону.
Она не спрашивала, а утверждала. Словно ни что не может быть тайной для нее в этом чудном месте.
Я почувствовала, как от неожиданной догадки по коже прошелся мороз, а в горле встал ком. И уже не лепестки абрикосового цвета разносит ветер, а холодные снежинки. Они ложатся ровным слоем на молодою зеленую траву и исчезает тот уют, та радость, наполнявшая душу еще мгновение назад.
— Главное, что ты пришла.
Я не хотела приходить. Это она, луна, привела меня сюда. Но почему-то говорить об этом было страшно. Хоть и была эта женщина родной по крови, но все же давно уже не человек.
— Шианна. Маленькая моя девочка. Ты боишься.
Показалось мне или она и вправду видела мой страх. И тонкая почти прозрачная фигурка сгорбилась рядом со мной. Сникла, будто не в силах держать бремя, возложенное на нее несправедливостью мира.
— Я не боюсь.
Достаточно ли я уверенно это говорила, или просто она хотела верить в мои слова. Но женщина распрямилась и впилась в меня своими зелеными глазами.
— Хорошо. Ты еще придешь?
«Нет!» — хотела сказать я. Если бы она знала, сколько лет я старалась забыть ее лицо. Сколько сил потратила. А ведь почти получилось. Потому и не сразу узнала.
Но я кивнула.
— Тогда до встречи. Еще не время.
И она растаяла. Растворилась в холодных лучах полной луны. Будто и небыло ее еще мгновение назад.
А меня вынесло, словно щепку прибоем, в покои Смелендерского королевского дворца.
Ничего. Это же просто сон. В следующий раз выпью зелье, позволяющее не видеть снов. И даже не буду мучиться угрызениями совести. Нет этой женщине места в моей жизни.
Ринемар тяжело опирался на подоконник и хватал ртом колючий морозный воздух. И в этот раз легче уже не становилось. Даже наоборот. Каждый вдох вымораживал последнее тепло и стягивал грудь острой колючей болью.
Так не должно было быть.
На скулах того, кого звали Тёмным принцем заходили желваки.
И кого винить?
Духов?
От этой мысли стало смешно. Кто он чтобы винить истинных хозяев этих земель? Он ведь даже не король. Хоть и шептали они, что ему место на троне. И только клятва скрепленная его же кровью, что не покинет он место которое Тегдард милостиво пожаловал ему по возвращению, пока не исполнит воли тех, кто приходил к нему с полной луной, не позволяла им причинить вред его брату.
Зря он тогда не остался.
Ведь там среди снегов не было места ни боли ни зависти, которая терзала его холодную темную душу.
И пусть не долог был бы его век, все ж не место там тому в жилах кого не стылый лед, но все же спокоен.
Ринемар глубоко вдохнул и закашлялся, сплевывая густую горячую кровь.
Луна мельчала. И больше не было власти у шептавших среди людей. И он был слаб.
Слаб как никогда раньше.
И это тревожило его. Не правильно это.
— Повелитель! — тихий голос Норы от которого поседел бы и закаленный в боях воин. Но был этот голос родным и желанным тому, кого она звала Повелителем.
Ринемар развернулся к той, что всегда берегла его покой. Той, что всегда была рядом. Приходила тогда, когда была ему нужна…
А ведь не первый год уже. Маленькому принцу было всего десять когда он впервые её увидел. И не нужна была ему та наука, которой отец обучал их с братом, втолковывая заклинания подчинения. Нора пришла сама. Преклонила колени поклялась душой своей служить ему пока сам не прогонит.
Ринемар помнил, как побелел лицом суровый воин, когда радостный мальчуган прибежал ему и восторженно поведал о своём первом настоящем приключении. Знал он, что не унималась мачеха, упрашивая мужа избавиться от нагулиша южанки. Непонятного и от того пугающего. Как нашептывала в уши короля, что опасен он. Для короля же и опасен.
Не избавился и на том спасибо. Но стал сторонится. Побаиваться. В нем то силы было мало. Не досталась она ему в той мере, что его покойному старшему брату. А ведь это он, Ринемар, унаследовал темную силу по крови передающуюся только королевским отпрыскам. И только в законном браке. Поечему же тогда отец так просто лишил его того, что по праву было его?
И не приходил покойный король, когда сын звал его, выводя углем знаки пентаграммы, когда поил ее своей кровью, когда отдавал силу, тягучую и липкую, как сама тьма. Не приходил. Хоть ни один из тех кого звал Темный принц не смел не подчиняться. Наоборот. Ластились, как кошки, ожидая милости. А он не приходил и после смерти избегал своего сына.
Темный принц отмахнулся от мыслей настолько тяжелых, что грозились они раздавить его и похоронить, накрыв каменной плитой в семейном склепе.
— Да! — на это короткое слово ушло слишком много сил и Ринемар тяжело опустился на каменный пол.
— Вам плохо. — не спрашивала, а утверждала.
— Ты принесла новости. — напомнил Тёмный принц.