Шагнув вперед, я споткнулся о какую-то железяку. Присмотрелся, опустив голову и приводя свое зрение в порядок. Меч. Простой короткий меч. Взгляд зашарил по арене, идентифицируя валяющееся на песке то тут-то там, оружие. Слева недалеко лежал лук с колчаном, чуть дальше копье, справа плохонький и повидавший немало боев щит, дальше двуручный меч, парные клинки, простейший посох с одной закорючкой сверху.
Перебросив крест из татуировки, переложил его в левую руку, прижав древко к предплечью, и обхватив боковые крестовины двумя пальцами за каждое, получилось, что между средним и безымянными пальцами торчала верхняя часть креста. В случае чего, если им врежу, то череп проломлю точно, а то, что он у меня в руке дает мне возможность использовать магию.
Подцепив ногой меч, подкинул его вверх, и, поймав правой рукой, осмотрел. Лезвие не тупое, правда, по граням, много зазубрин, хотя видно, что его точили после того, как он их получил. Лезвие полудугой, примерно сантиметров сорок, чуть закругленная вверх гарда и довольно удобная рукоятка. Никаких характеристик. Просто меч.
Уже привыкнув к слепящему солнцу, бегло глянул, по сторонам. Почти со всех бойниц на меня с любопытством смотрели, оценивая. О, да, я для них темная лошадка, сейчас меня изучают, десятки внимательных глаз, разглядывая под микроскопом мои электроны и протоны. Люди в первых рядах наверху, вообще, не скрываясь тыкали в меня пальцами, что-то живо обсуждая.
— Эй, ты. — Громкий крик, с противоположной стороны, заставил вновь посмотреть вперед, подслеповато щурясь на солнце. — Сделай милость, прыгни в ров сам.
Толпа зрителей взорвалась смехом, криками и улюлюканьем услышав слова моего соперника.
— Зарт, — Уже сзади я услышал надрывающийся голос Фреза. — Это Глумон по кличке Бешенный Молот, его со мной привезли. Он псих, выведи его из себя, чтобы он забыл про защиту и тогда атакуй, главное под его удар не попади.
Я лишь усмехнулся про себя. Против лома нет приема, окромя другого лома. Нет, сейчас я магией светить не стану, незачем, силы у меня и так через край, разве, что оркам и ограм уступлю. Плюс к этому есть полюбившаяся мне фишка ускорения, повышающая мою реакцию в десятки раз.
Толпа вокруг ревела, сбивая с мыслей и раздергивая внимание. Блин, полцарства за беруши. Я опустил голову, уменьшая солнечное давление на глаза.
— Песен еще не написанных, сколько?
Скажи, кукушка, пропой.
Я пропел чуть слышно в голос, успокаиваясь и возвращаясь в зону комфорта, отгораживаясь от толпы, слушая только себя.
— В городе мне жить или на выселках,
Камнем лежать или гореть звездо-ой?
Звездой.
БАНГ. Прозвучал гонг, оповещая о начале битвы.
Мой соперник сорвался с места, сокращая между нами дистанцию, два огромных молота, в его руках поблескивали на солнце, не предвещая ничего хорошего.
Толпа притихла, затаив дыхание. Первый бой. Один соперник, высокий и здоровый мужлан, незнающий преград, необратимым тараном двигался ко второму, стоящему неподвижно с опущенными руками и поникшей головой, как вдруг вокруг, запел незнакомый голос, грохоча отовсюду, вводя в транс и заставляя проникнуться.
— Солнце мое, взгляни на меня.
Моя ладонь превратила-а-ась в кулак,
И если есть порох — дай огня.
Опустив голову, я прикрывался капюшоном от солнца, видя перед собой буквально с пяток метров. Негромко напевая вечный хит Цоя, я больше не слышал толпы, меня ничего не отвлекало, я был собран и сконцентрирован.
В поле зрения влетел мой соперник, и реагируя, я поднял голову, оценивая его. Машина смерти. Одно его перекошенное злобой лицо, уже вгоняло в дикий ужас, заставляя сердце уйти в пятки и вызывая только одно желание: убежать, спрятаться, зарыть голову в песок и больше никогда не попадаться на глаза этому чудовищу. Огромные, наполненные силой мышцы, как подтверждение бешеного взгляда дополняли картину, безумной ярости находящегося передо мной человека. Его нельзя убедить, с ним нельзя договориться, его невозможно остановить. Есть только нерешенная проблема между ним и мной. Есть он и я. И жить мы будем не долго, и не счастливо, и только смерть разлучит нас.
Буквально секунда, он сокращает расстояние до смертельно опасного, и молоты в его руках начинают убийственное движение, что бы размазать меня по полу. Прыжок. Ускорение. Сила броска моего тела велика, делая кульбит, я рассчитал, что перепрыгнул через него в эффектном сальто с оборотом. Ускорение дает мне время все это видеть в замедленной съемке и правильно ударить в нужный момент.
Руки соперника уже опустились на половину, нацеливая орудия убийства на то место, где я стоял мгновенье назад, хотя взгляд наполненных злобой глаз все-таки сопровождает мое взлетевшее вверх тело. Пора. Вгоняю меч ему в голову, чуть выше уха, по самую гарду, и наслаждаясь полетом, проигрывая в голове мелодию песни, выхожу из ускорения. Аккуратно приземляясь на ноги, допеваю припев.
— Вот так..
Тишина. Соперник на автомате сделал еще несколько шагов, не получая из пробитого моим мечом мозга, новых команд и упал в ров.
Я стоял непоколебимой, величественной скалой приковав к себе все внимание вокруг. Видя, что моя дверь все еще закрыта, убрал крест и опустив руки, сложил их соприкоснувшись только кончиками пальцев, и опять опустил голову, напевая.
— Кто пойдет по следу одинокому?
Сильные да смелые головы сложили в поле
В бою.
— Мало кто остался в светлой памяти,
В трезвом уме да с твердой рукой в строю-ю,
В строю.
Створки дверей в мою камеру плавно поехали вниз, отпуская победителя с поля боя.
— Солнце мое, взгляни на меня.
Моя ладонь превратила-а-ась в кулак,
И если есть порох — дай огня.
Серега стоял с ехидной ухмылкой, встречая у самой черты полутемной камеры, чуть сзади с открытым ртом, не спускал с меня выпученных глаз Фрез.
— Чё-й, это с ним? — Я кивнул на здоровяка.
Пал захлопал в ладоши, а озорная улыбка украсила его лицо, поднимая настроение.
— Вот так. — Пропел он в голос и радостно засмеялся.
— Ты, что подслушивал? — Удивился я, вроде не так громко напевал.
— И подглядывал. — Он заржал еще громче. — Макс, твой сольный концерт весь стадион слушал.
Я зашел в камеру и дверь начала подниматься, отрезая нас от арены. Чуть слышный ропот со всех сторон заставил напрячься. Колизей шептался, боясь повысить голос.
— В смысле весь стадион?
— Ну, сначала ты вышел и просто встал, а потом ка-а-а-ак запоешь. Как будто, через колонки на двадцать тысяч ватт. И кстати ничё так спел, хорошо, пару раз сфальшивил, но, поди разбери как правильно. И этого придурка тоже завалил интересно, прямо в такт песни.
— И тот, кто с песней по жизни шага-а-ает. — Пропел я.
— Тот никогда и нигде не пропадет. — Подхватил пал, опять широко улыбаясь..
..Мы стояли у окна в нашей двери, наблюдая уже третью битву. Двое заключенных лупили друг друга, в хвост и гриву, пытаясь выжить. Первый равный бой за сегодня. До этого эльф-рейнджер с артефактным луком, меньше чем за минуту расстрелял щуплого, полуголого мужичка, прятавшегося за щит и пытаясь подойти к лучнику. Но эльф ловко перебил ему ноги, потом прострелил руки, и в итоге нашпиговал его как дикобраза, с немыслимой скоростью выпуская стрелы.
Затем гоблин-шаман, довольно ловко разделался с старым, угрюмым гномом, окутав его черным туманом, и заслав туда с десяток темных духов. Когда туман рассеялся, от гнома остался только суповой набор.
— Фрез, — Оторвался я от боя на арене. — так за, что ты все таки на рудники попал?
Боец стушевался, не зная отвечать или нет. Хоть я и не признал, что, что-тос ним сделал, резко выправившееся здоровье, говорило ему об обратном. А мои возможности, показанные в бою, вообще подняли планку моей репутации в его глазах, незримо высоко. Он поколебался еще несколько мгновений и начал свой рассказ.
Оказалось, что он служил в армии. Имея от природы крупное тело и сильные мышцы, был обучен владению двуручным мечом в тяжелых доспехах. Потом потихоньку набираясь воинского опыта, прошелся от стражника на стенах, до пешей пехоты и наконец, переведен в гарнизон Бирграда, где и прослужил более пяти лет. Здесь он встретил свою любовь, дочь фермера из ближайшей деревеньки, прекрасную Летисию.
За время службы, он дослужился, как я понял, если переводить на наши звания, до сержанта, командуя малым отрядом, поэтому смог получить займ в военной канцелярии и купить небольшой домик с наделом в пригороде. Женившись на Летисии, он решил дослужить до полного погашения долга, и начать новую жизнь, переквалифицировавшись в кожедела.
Через год жена родила ему сына и через месяц, на радостях он закатил знатный вечер со своими сослуживцами, где капитан их корпуса, и положил глаз на его жену. Но узнал Фрез об этом намного позже. Спустя буквально несколько дней, на охраняемый им обоз, который его поставил сопровождать тот самый капитан, ночью напали разбойники. Как оказалось, в обозе было золото, которое должно было отправиться в столицу рано утром, а не в соседнюю провинцию вечером. Чудом выживший Фрез, найденный чуть живым среди мертвой охраны, был обвинен. На него повесили подделку документов, злоумышленный вывоз обоза, нападение и уничтожение охраны, и похищение королевского золота. А то, что он остался лежать среди этой самой охраны, так это его подельники кинули.
На третий месяц каторжной работы на рудниках, он узнал, о том, что его новорожденный сын умер, попав под копыта лошади, военная канцелярия описала его дом, а Летисии предъявлен ультиматум: либо она выходит замуж за капитана, либо её родителей объявляют вне закона, по каким-то надуманным причинам.
Охранник, который все это ему рассказал, пообещал по старой памяти помочь Фрезу сбежать, чтобы отомстить. На следующую ночь, он подкинул ему ключ от кандалов и оставил дверь не запертой. Фрез пробравшись через весь лагерь без проблем, за воротами, наткнулся на подготовленную засаду, которой руководил помогавший ему охранник. Поняв, что его опять предали, он оторвал голову, экс-помощнику, за, что и был приговорен к смерти через Игры. Хотя даже если бы оставил его в живых, все равно бы сюда попал, за попытку побега.