праведлив. Инвар печется и о моей безопасности. Ни к чему кому-то знать об этой встрече, инквизиторы охотятся за мной, а не за отцом.
Эремар Коул, герцог Равильский, совсем не изменился. В последний раз я видел отца на фиктивных похоронах Милы. Высокий, статный, поджарый. Короткие черные волосы с проседью, аккуратная бородка с усами. Золотая серьга в левом ухе – кольцо с рубином, символ власти. Отец был первым советником при дворе правителя Мурильмии, императора Аллишу. Легкий загар, несмотря на зимнее время. Скорее всего, недавно отдыхал на курорте в горах Валлэи. А одет по моде Крагоши – темные бриджи заправлены в высокие сапоги, белоснежная рубашка, шейный платок, светлый сюртук.
Мне даже стало неловко за свой внешний вид. Я давно выбирал удобную и практичную одежду, а не модную или статусную. Зачем студенту горного рядиться аристократом? Впрочем, об этикете я помнил. Шагнул к отцу, который встал мне навстречу, преклонил голову и собирался опуститься на колено, но отец не позволил.
– Брось, Бен, – сказал он и стиснул меня в объятиях. – Как же я рад видеть тебя живым!
Я выдохнул и позволил себе расслабиться, обнимая его в свой черед. К отцу я испытывал и любовь, и уважение, но он был человеком настроения, всегда держал нас с братьями на расстоянии и не допускал панибратства. К тому же я, вероятно, жестоко разочаровал его, нарушив тщательно подготовленные планы. Не сердится – и это хорошо.
– Как мама, братья? – спросил я, когда мы присели – он вернулся в единственное в комнате кресло, я устроился на краешке кровати.
– Благодарю, здоровы, – вежливо произнес отец и тут же фыркнул, сообразив, что он не на приеме. – Райана беспокоится о тебе, как любая мать беспокоится о своем ребенке. Крис занимает должность при дворе, быстро делает карьеру. Дик учится в императорском кадетском корпусе.
Да, матушка перестала интересоваться моими делами, как только я достиг возраста, когда забота о сыне становится обязанностью отца. Она любила меня – по-своему, учитывая наши обычаи. Но навряд ли проливала слезы из-за долгой разлуки. Братья – гордость отца. В отличие от строптивого сына, не оправдавшего ожиданий.
– Рад, что у них все в порядке, – выдавил я. – Надеюсь, и у тебя не было из-за меня проблем.
– Были, Бен, – ответил отец и вздохнул. – Глава ордена инквизиторов пытался обвинить меня в государственной измене, но у него ничего не вышло. Сыграло на руку то, что ты исчез не прошлой весной, а значительно раньше, и у нас не появлялся.
– Прости… – Я рванул ворот рубашки, внезапно почувствовав, что задыхаюсь. – И сейчас не надо было…
И о чем я думал? У отца высокий пост, он рискует всем – положением, благополучием семьи. Зная инквизиторов – даже жизнью.
– Послушай, сын… – Не заметил, как отец пересел на кровать. Он приобнял меня за плечи. Немыслимый жест для человека, который даже для похвалы имел одно-единственное слово «неплохо». – Я догадываюсь, что у тебя на уме. Но тебе не стоит переживать обо мне, это мое право, поступать так, как я считаю нужным. А я очень хотел увидеть сына. Ты не прав, я не считаю тебя неудачником и не разочарован в тебе. Твои братья послушны и успешны, но ты добьешься большего. Твой строптивый характер тебе и поможет.
– Папа…
Я был смущен. Пожалуй, впервые в жизни отец так откровенно говорил со мной.
– Не перебивай, Бен. Я строил планы, не буду отрицать. Но с самого твоего детства знал – ты выкинешь нечто подобное. Поэтому и отправил тебя учиться к инквизиторам. Только у них ты мог получить знания, недоступные остальным. И право выбора, конечно. Согласись, когда настал момент, ты сам смог решить, как тебе жить дальше.
Я и не спорил. Давно уже понял, не маленький. Но все же приятно было услышать правду от отца. И представить себе не мог, что его поддержка так много значит. Ощущать себя не изгнанником, а членом семьи… Вот только…
– А Мила? Зачем ты отдал ее в школу?
Отец помрачнел. Я почувствовал, как он сжался от боли. Инвар и тут оказался прав – он не участвовал в обмане. И до сих пор не знал, что Мила жива. Инвар решил, мне будет полезно самому сообщить ему об этом.
– Ее нужно было спрятать, на пару лет… – внезапно признался отец. – Ее руки собирался попросить человек, которому я не смог бы отказать. А мне не хотелось для нее такой судьбы… Откуда мне было знать, как все обернется? В школе до нее не добрались бы, и ты рядом…
Он винил себя. В его словах было столько горечи и страдания, что я не смог и дальше скрывать правду.
– Мила жива.
Отец непонимающе на меня посмотрел и нахмурился.
– Это правда, я сам недавно узнал.
– Как такое возможно?! Где она?!
Он взорвался, вскочил, забегал по комнате. Я поспешил рассказать историю Милы. Сначала кратко, в общих чертах. Потом, когда отец поверил, что я не лгу, – подробно, отвечая на его вопросы.
– Невероятно… – повторял он.
Еще как вероятно, папа. Наверное, мне было проще поверить в то, что произошло с Милой. Отец прекрасно разбирался в политике и экономике, а я – в магии и инквизиторских многоходовках.
– Мила может вернуться домой? – поинтересовался я. – Она не хочет, привыкла к свободе. Но оставить ее одну тоже будет неправильным.
– Погоди, а ты… Нет, я могу устроить ее возвращение. Браслет подчинения! Кстати, где он?
– У меня. Деактивированный, конечно. И я не могу присматривать за ней ни в Крагоше, ни в Армансу. Я возвращаюсь в Мурильмию.
Мне удалось удивить отца второй раз за вечер. И, пожалуй, не меньше, чем когда объявил о Миле. Пришлось рассказывать о решении участвовать в сопротивлении и о возможных заложниках из богатых и влиятельных семей. К сожалению, отец подтвердил – мои опасения не беспочвенны. За последние пять лет несколько отпрысков знатных родов или исчезли, или были объявлены умершими. Мне определенно есть чем заняться на родине.
Время подошло к концу. Отец не мог задерживаться дольше определенного срока. Мы простились тепло, и он обещал все уладить.
– Навряд ли я смогу снова выбраться, Бен, – сказал он, – поэтому связь будем держать через Инвара. Подожди несколько дней. Думаю, в семью вернется не только Мила, но и ты. Браслет подчинения – серьезное обвинение против инквизиции, я смогу многого добиться.
В наше временное убежище я вернулся в смешанных чувствах. С одной стороны, приятно снова осознавать себя частью семьи, с другой – все это еще больше отдаляло меня от Дженни. Предчувствия редко меня обманывали – если что-то находишь, то тут же и что-то теряешь. Так всегда, как будто соблюдалось некое природное равновесие радостей и гадостей.
Новостей из дома не пришлось ждать долго. Все решилось еще до Зимнего праздника, накануне театральной премьеры в горном университете. Инвар принес мне письмо от отца.
Даже не сомневался, что с его способностями и возможностями история с Милой будет вплетена в политику и станет частью плана по свержению безграничной власти инквизиции. Да, браслет подчинения – веский аргумент. И свидетелей предостаточно, доказать его применение будет несложно.
Однако, как я и предчувствовал, была и плохая новость. И касалась она меня.
«Вам с сестрой придется какое-то время пожить вдали от дома, – писал отец, – такие дела быстро не делаются. А ты сможешь приступить к поискам заложников, как только подпишешь соглашение о заключении брака. Мой совет – прими взвешенное решение. Мне не хотелось бы принуждать тебя, и я не буду. Но это единственное условие, выдвинутое императором. Он хочет видеть тебя мужем своей младшей дочери. Иначе помилования не будет. Прости, Бен, я сделал все, что мог».
Отложив письмо, я достал подарок, который собирался вручить Дженни. Родовой браслет был заказан еще летом, но я так и не решился сделать ей предложение. К счастью? К сожалению? Теперь уже неважно. Какой бы выбор я ни сделал, он будет неправильным и правильным одновременно.
Брак с принцессой… Лойи, я даже не помню, как ее зовут! Отказ – опала для семьи. Отец не упомянул об этом, но я не нуждался в напоминании – и сам прекрасно знал крутой нрав императора Аллишу. Что ж, мне дали право выбрать свободу, а я сам захотел вернуться в золотую клетку. Мой выбор, моя жизнь. А Дженни… Дженни… Дженни… Нет, нельзя. Нельзя ей говорить! Не сейчас… Но если я встречусь с ней, она почувствует… Значит, и тут нельзя. А вдруг удастся все изменить? Переиграть? Ведь я – баловень судьбы, разве нет? Тем более нельзя говорить сейчас. Надежда нужна нам обоим!
– Я не пойду с тобой в горный, – сказал я Лину утром следующего дня. – И не пытайся уговаривать, бесполезно. Передашь Дженни вот это.
И я протянул ему коробку, перевязанную ленточкой.
Глава 2Баня
Баню, выстроенную на берегу озера нашими предшественниками, мы по достоинству оценили еще осенью. Агата научила нас правильно париться, и по выходным мы устраивали банный день. Правда, в последнее время из-за репетиций расслабиться и отдохнуть не получалось, а баня не терпит суеты и спешки. Но мы решили, что наши каникулы начнутся с «легкого пара», и баня топилась с раннего утра.
Удивительное дело, кроме Агаты о бане слышал только Ларс – в Валлэе среди прочих развлечений есть термы. В Армансу в них не было необходимости, в Крагоше, многое перенявшей от драконов, тоже. В Мурильмии в силу традиций баня не прижилась, а вот в Галиссе – популярна.
Деревянный сруб с особой печью и специальным камнем – кварцитом. Всего три помещения: предбанник, мыльня и парилка. В предбаннике мы раздевались, тут же стояли стол и лавки для посиделок между сеансами в парилке. В мыльне хранились веники, тазики, ковши. Туда подавалась вода из резервуара на чердаке. Там же находилась и огромная бочка.
Главная по бане – Агата, а по чаевничанию – Тишка. Домовой не хозяйничал на кухне в доме, но в баню всегда «поставлял» огромный чайник с заваренными травами и плошки с медом и вареньем. Пар не жаловал, но исправно гремел чашками, как только мы собирались в протопленной бане. Потом исчезал, словно убедившись, что все в порядке.