Икари-сан взмахнул крыльями, останавливая подъем, затем - перевернулся, и его сапожки мягко коснулись черного камня. Провернувшийся вокруг нас мир застыл в новом равновесии. Бесконечная бездна, из которой мы с Икари-саном взлетали - оказалась небом над головой... столь же темным и бесконечным. Костер горел так, как ему и положено. Да и Икари-сан, удерживая меня на руках, стоял отнюдь не вниз головой.
Вопрос о том "почему я лечу вниз" - приобрел новые оттенки смысла. Не могло ли оказаться, что я действительно "падала вверх"?
- Устраивайся, - сказал Икари-сан, отпуская меня с рук.
Мне захотелось, чтобы он не отпускал меня... Но я задавила в себе порыв, требующий попросить об этом. Я не могла определить, сколько именно Икари-сан удерживал меня в объятиях, но наверняка - достаточно долго, чтобы он устал. Так что я опустилась на камень площадки, приняв позу сейдза*. Как ни странно, но сидеть на гладком до зеркального блеска черном камне оказалось очень удобно.
/*Прим. автора: Сэйдза (яп. "правильное сидение") - поза сидения на коленях ("по-японски"). Является традиционным японским способом сидения на полу (иногда с использованием подушек). Помимо чисто утилитарного значения поза сэйдза имеет зачастую и церемониальный смысл, во многом зависящий от общественного положения, возраста и пола сидящего.*/
Икари-сан опустился на одно колено, как будто приветствуя огонь как сюзерена. Его левая рука была скрыта за спиной, а правая, сжатая в кулак, - легла на грудь. Икари-сан пробормотал что-то, чего я не смогла разобрать, а потом - сунул руку прямо в огонь.
Я с трудом удержалась от того, чтобы вскочить, вытащить руку Икари-сана из огня, оказать ему необходимую помощь, пусть у меня и нет никаких необходимых препаратов. Но кое-что можно сделать и так! Остановил меня только уверенный вид Икари-сана. Может ли быть, что он - знает, что делает?
Костер полыхнул синей вспышкой. На мгновение мне показалось, что я все горю в этом синем пламени. Что оно каким-то образом познает меня, запечатлев в себе. Но когда я проморгалась, костер уже был обычным, рыжим. Необычным в нем было только то, что огонь горел прямо на голом камне. Икари-сан сидел напротив, и не заметно было, чтобы его поступок имел какие-то неприятные для него последствия.
- Так принято, - улыбнулся он в ответ на мой вопросительный взгляд. - Приходя сюда, считается вежливым дать понять остальным, что место - занято.
Нереальность. Икари Синдзи
Скала Встречи приняла нас, как и всегда, своим спокойным уютом. Всякая полуреальная мелочевка, что любит виться вокруг обитаемых миров, никогда не приближается к ее огню, зажженному в незапамятные времена, по сравнению с которыми Война-в-Небесах* была лишь вчера, как бы не самим Изменяющим пути.
/*Прим. автора: Война-в-Небесах - конфликт Древних и Звездных богов К'Тан. Война привела к уничтожению Древних, заточению К'Тан в тессерактовые лабиринты, падению и уничтожению многих цивилизаций, превращению народа некронтир в войско некронов, и отдала Галактику под временное владычество тогда еще единого народа эльдар. На Терре в то время бегали динозавры.*/
Впрочем, Учитель на вопросы от происхождении огня-маяка и хранителя Скалы Встречи всегда отнекивался, и говорил, что лично при зажжении огня - не присутствовал. Что оставляет широкий простор для разнообразных интерпретаций.
Все-таки, Рей-тян - прелесть. Из своего куцего опыта, я могу сказать, что лишь очень немногие девушки в аналогичной ситуации не кинулись бы вытаскивать мою руку из огня, полагаясь на то, что я знаю, что делаю. А ведь я действительно знаю... или, по крайней мере - догадываюсь. Милосердно короткая вспышка боли, отток пожертвованной огню Силы... И вот уже пламя вспыхивает на всей площадке, сигналя, что на скале происходит Встреча, и желающим посидеть у ее Огня - стоит поискать другие ее отражения в зеркалах вероятного настоящего. Заодно пламя обновляет скрытые в толще камня цепочки символов оборонительных заклятий, и дает мне повышенную чувствительность к движению Сил.
- Можно я посмотрю на тебя? - спрашиваю я у Рей-тян в уверенности, что меня поймут неправильно. И точно...
- Мне снять... это? - спрашивает она, заставляя меня почувствовать себя подлецом. Вряд ли она догадывается, какую глубину познания она дозволила своим, даже неоформленным согласием.
Наверное, мне следовало бы все объяснить... но вместо этого я отрицательно качаю головой, и обращаю на девочку Взгляд. И холодный, предательски-пророческий Азир вокруг меня вспыхивает алой яростью Акши. На душе Рей-тян застыли отчетливые следы старых ран. Девочку попытались сломать, превратить в покорную куклу. И не получилось у пытавшихся отнюдь не потому, что они не старались.
В мерцающем свете Огня Встречи становятся видны и следы попыток исцеления. От них веет чем-то знакомым... даже, можно сказать - родным. Отец? Надо будет при случае его поблагодарить.
Усилием воли укрощаю ярость, переплавляя ее багрянец в целительную зелень Гиран, и начинаю аккуратно водить окутанной этим зеленым ветром рукой по самой границе ауры Рей-тян, заращивая трещины и бреши, пробитые в ее щитах. Но те, кто сделал это... Они уже покойники, пусть и не знают об этом.
Разумеется, за один раз залечить все... или хотя бы значительную часть нанесенных повреждений - не удалось. Так что, почувствовав легкий холодок на кончиках пальцев, свидетельствующий, что мой запас сил подходит к концу, и мне следует прекратить, пока я не начал тянуть собственную жизнь, я прервал лечебные процедуры.
Усевшись возле Рей-тян, я предложил ей лечь на теплый камень и уложить голову ко мне на колени. Когда же девочка сделала это, я запустил пальцы в ее мягкие голубые волосы. Даже вечно танцующее пламя притихло, наблюдая за нами. И только темное небо у нас над головой постепенно теряло легкий красноватый оттенок, приобретая фиолетовый. Это намекало, что вскоре мне придется встать, начертить пламенем своей души дверь и выйти в реальность самому, и вывести Рей-тян.
Токио-3. Школа. Икари Синдзи
В школе к нам подошла староста.
- Икари, Аянами... Вы не знаете, как долго Кенске с Судзухарой будут в больнице?
Я пожал плечами. Признаться, у меня хватало и своих проблем, чтобы интересоваться состоянием здоровья этих двух альтернативно умных субъектов. С поля боя вытащил - и хватит с них.
- Като-сан говорил, - ответила Рей-тян, - что Икари-сан восстанавливается аномально быстро, хотя и пострадал сильнее. И что Судзухара-сан и Кенске-сан останутся в госпитале как минимум неделю после того, как Икари-сана выпишут.
Я ободряюще сжал ее пальчики. Все-таки, исцеление яростью Акши, переплавленной в Гиран, потребовало от нас много сил, так что сидеть на уроках было довольно трудно. Но мы справились, и даже не вызвали нареканий со стороны преподавателей. А с учетом светлой кожи Рей-тян, ее бледность даже была практически незаметна.
- Спасибо, Аянами-сан, - поклонилась Хораки. - А... Вы не знаете, можно его ..., - староста смутилась, покраснела, и поправилась, - их навестить?
Рей-тян промолчала. Кто-то мог бы назвать такое поведение оскорбительным, но я видел, что ей просто нечего сказать, потому и не говорит ничего. С пустой, бессодержательной вежливостью у Рей-тян вообще была некоторая напряженка... но зато, если уж она что-то говорит - то этому однозначно можно верить, и говорит она именно то, что думает, а не то, что "должна сказать".
Я достал свой телефон.
Токио-3. Школа. Хораки Хикари
Синдзи-кун буквально в два движения набрал номер, видимо, висевший на "горячей клавише".
- Мисато-сан! Добрый день.
- ...
- Да
- ...
- Все хорошо.
- ...
- И Вас туда же.
- ...
- Да.
- ...
- Да.
-...
- Нет, - реплик его собеседника я не слышала, но, судя по интонации Синдзи-куна, это был кто-то старший... Как бы не та девушка, что привозила в школу Аянами, чтобы разобраться в эпизоде с Кимура-куном и Мидзуно-куном.
- ...
- Мисато-сан, скажите, могу я, как офицер НЕРВ, участник боевых действий, герой и личность всячески положительная..., - Синдзи-кун отстранил трубку от уха, и дал нам послушать доносившийся из нее речитатив:
- ... почетный святой, почетный великомученик, почетный папа
римский нашего королевства...
- Вот-вот, - улыбнулся Синдзи-кун. - Все это, кроме, пожалуй, "почетного великомученника", в каковые нифига не стремлюсь. Так вот, могу я, как все вышеперечисленное, провести в Геофронт гражданского?
- ... - он снова прижал трубку к уху, заглушив голос собеседника.
- Нет. В госпиталь.
- ...
- Да, со мной.
- ...
- Проводит.
- ...
- Хораки Хикари.
- ...
- Хорошо. Спасибо, Мисато-сан! Вы - лучшая! - Синдзи-кун повернулся ко мне. - Староста, Мисато-сан говорит, что может сделать для тебя пропуск. Ты сейчас с нами пойдешь?
Разумеется, я немедленно согласилась, и стала звонить маме, чтобы она меня не "потеряла".
Токио-3. Госпиталь НЕРВ. Айда Кенске
- Ксо!.. - открывать глаза не хочется, но с этой болью что-то надо делать. С трудом разлепляю веки и удивленно пялюсь на открывшуюся картину. - Незнакомый потолок? Где я?
Говорить самому с собой - плохой признак... но, может быть, неподалеку есть кто-то, кто мне ответит?
- Госпиталь НЕРВ, судя по всему... - ответивший мне голос раздался справа и был подозрительно знаком. С трудом приподнявшись, я посмотрел на подсказавшего...
- Тодзи-кун? - друг лежал на больничной койке, весь замотанный в бинты. - Что с нами? И... почему ты думаешь, что это - госпиталь НЕРВ, а не городская больница?
- Так тебе еще и память отшибло? - как-то криво усмехнулся Судзихара. - Сам же уговорил меня "вылезти посмотреть на бой робота с пришельцем". Вот и посмотрели. А "госпиталь НЕРВ" ... Я сюда приходил. Тогда сестренку вытащили из-под обломков спасатели НЕРВ, эвакуировавшие пилота. И доставили ее, соответственно, в свой госпиталь. И навещали мы ее здесь. Сколько бумаг пришлось оформлять, чтобы нас вообще пропустили! И это при том, что отец, вообще-то - сержант этого самого НЕРВ, инструктор по физической подготовке*!