— А кто этого не хочет? — ответил Эрик.
И снова вопрос, на который бессмысленно отвечать. Мне сейчас нужно было другое:
— Я собираюсь навестить Алекса Миллера, — Эрик посмотрел на меня, не скрывая удивления. Даже наклонился совсем близко, чтобы послушать пояснения: — Он вряд ли вернется в Академию — а значит, не побоится рассказать обо всем, что знает. Ты со мной?
Парень задумался:
— Если бы Миллер знал имя Ки, то он его бы точно сдал полиции! После того, что ему устроили…
Я это и без него понимала.
— Но он может знать хоть что-то. И это первый человек, которому уже нечего бояться! В любом случае, мы ничего не теряем.
Преподаватель уже заходил в аудиторию, когда мы заканчивали свой разговор:
— Почему ты зовешь именно меня? Ведь твое имя убрали из топа жертв.
— Я не знаю никого, кроме Эрика Линкера, кто найдет способ выбраться из Академии в будний день. И я тоже хочу вычислить Ки.
— А если я — Ки? — теперь Эрик улыбался.
— Тогда потом я тебе скажу, что этот прикол с розами мне совсем не понравился.
Мы договорились встретиться с утра. Джейн хоть и оторопела от того, что я собираюсь пропустить целый учебный день ради свидания с парнем, все равно не могла перестать хихикать. На проходной Эрик предоставил документы с печатью из учебного отдела, что нам разрешен выход в связи со срочным приездом родителей. Нас пропустили без проблем, только заставив расписаться в журнале.
К сожалению, Алекса Миллера уже выписали — еще в понедельник утром. Нет же, какая циничная формулировка! К счастью, Алекс был здоров настолько, что его уже выписали, но, к сожалению, нам не удалось поговорить. И это обоим подпортило настроение.
— Ну что, придется возвращаться в Академию? — спросила я, едва мы вышли на улицу из здания больницы.
— Ни за что. Если нас поймают на том, что никакой учебный отдел нам никаких разрешений не давал — то мы все равно огребем. Так давай хоть погуляем, раз выбрались?
Мы перекусили в кафе, а потом даже завалились на какую-то выставку жутких картин. Оттуда нас вежливо попросили уйти, поскольку мы, как оказалось, слишком громко смеялись. Но поскольку в такую рань других посетителей не было, то даже и не представляю, кому мы могли помешать. И самое главное — кто бы на нашем месте удержался от смеха, увидев ту вагину вместо лица на одной из картин! Экспрессионисты вообще очень смешные, так что мы себя виноватыми не чувствовали.
А потом мы переместились в парк, где умяли по целому ящику попкорна. Конечно, я не выдержала и спросила, когда мы развалились на скамейке, наслаждаясь отличной погодой и отсутствием каких бы то ни было прохожих:
— Какой у тебя ник в чате, Эрик?
Он рассмеялся:
— Мой ник можно нехило так продать! Неужели ты думаешь, что я его просто так скажу?
— Скажи не просто так! — я заражалась его весельем. — Давай и я тебе свой скажу!
Теперь он уже смеялся так, что слезы на глазах выступили:
— О да… Абсолютно равнозначный обмен! Абсолютно! Ты там никого, кроме самого Ки, не интересуешь!
Так правдиво, что даже немного обидно.
— Говори ник — а я тебя за это поцелую!
Интересно, человек может умереть от смеха? А от такого смеха? Он даже говорить не сразу смог:
— Больно надо, Питерс!
Но потом почему-то резко затих, посерьезнел и наклонился к моим губам. Кажется, я сама обхватила его за шею. Эрик Линкер целовал настойчиво, все теснее прижимая меня к себе, заставляя задыхаться от волнения и каких-то странных чувств. Ничего общего с нежными и осторожными поцелуями Дэна — Эрик целовал нагло, заставляя меня размыкать губы и отвечать ему с тем же напором. Я очнулась, когда почувствовала, что практически уже забралась к нему на колени и пытаюсь вжаться еще сильнее, а он мне только помогает в этом — с руками у него та же беда, что и со слишком наглым языком.
— Эрик… — я старалась не выдавать свое срывающееся дыхание. Попыталась отодвинуться, но его руки мне этого не позволили. А в ситуациях, когда не знаешь, что сказать, лучше всего — отшучиваться: — То есть ник твой я так глупо упустила ни за что?
— Упустила, — он теперь смеялся тихо. — Питерс, мой ник ты не купишь за то, что я смогу взять и сам.
— Ты такой самовлюбенный, Линкер!
Он неожиданно отпихнул меня и поднялся на ноги:
— Пойдем на мост? Вроде бы фонтаны еще не отключили.
Пришлось согласиться.
А на мосту мы снова целовались под плавную мелодию музыкальных фонтанов. Хотя теперь вокруг были люди, некоторые из которых с осуждением посматривали в нашу сторону. Но вдруг я вспомнила нечто важное и сказала, с усилием заставляя себя оторваться от него:
— Ты помнишь, как спросил у меня об уверенности, что меня сдала именно Джейн? Ты думаешь, что это не она?
Эрик ответил задумчиво:
— Может, и она. Но я не могу себе представить, что она Играет.
Ничего конкретного, только усиление сомнений — Ки Роджерс именно так бы и ответил! Но Эрик продолжил мысль:
— У нее же все эмоции на лице написаны. Ну какой из нее Игрок? Хотя… — он снова добавил мути в мои мысли, — у тебя тоже все эмоции на лице написаны, но тебя же позвали.
— Да ну! — я возмутилась. — И какие же у меня эмоции?
— Я тебе очень сильно нравлюсь, — заявил он и снова вернулся к моим губам, заставляя дрожать всем телом от озвученных им же эмоций.
На самом деле, я никогда не задавалась этим вопросом — нравится он мне или нет. Вот в случае с Дэном — постоянно. Да у меня даже список был: «Причины, по которым Дэн Диккенс не может не нравиться». А в случае с Эриком — я не могла придумать ни одной характеристики, которая могла бы войти в такой же список. Он даже во внешней презентабельности проигрывал, я уж не говорю о характере! Ни одной черты, из-за которой можно было бы влюбиться. И при всем этом он мне совершенно однозначно нравился.
Мы возвращались в Академию пешком — а это неблизкий путь. Надеюсь, не только мне нравилось идти вот так, держась за руки. Я решила, что обязана сказать:
— Дэн — не мой парень.
— Это радует, — отозвался Эрик. — Не хотел бы я стать частью какого-то тупого треугольника. А если еще про странное внимание Ки вспомнить… не хотел бы я стать частью какого-то тупого хрен-знает-сколько-угольника.
— Но я должна Дэну пару свиданий, — я решила, что и это обязана сказать.
— А вот это не радует, — но Эрик почему-то продолжал улыбаться. — Это ты мне пытаешься намекнуть, что мне нужно срочно занять место твоего парня? Ты мне и без того должна 460 бонусов!
Я только вздохнула — этот разговор никак не вклеивался в такой странно-замечательный день:
— Не пытаюсь. Но не будь таким засранцем, Линкер.
— Хорошо, Энни, не буду, — он снова остановился и обнял меня. — В конце концов, кто, если не ты, выведет меня на Ки Роджерса?
— Придурок!
— Мне очень нравится тебя целовать, Питерс. Так что можем и повстречаться вполсилы.
— Болван!
Так или иначе, но он все же предложил мне поехать на вечеринку вместе. А мне не оставалось ничего иного, как согласиться. Перед моей дверью лежали три розы, а в комнате Джейн всучила мне еще с десяток — себе заработала бонусы или, действительно, подкинули другие Игроки.
К моей огромной радости, Дэн не захотел ехать в пятницу в город. Так прямо и сказал, что потом проблем не оберемся — кто-нибудь обязательно начнет шуметь, потом кто-нибудь обязательно вызовет полицию, и потом все гуляки будут отчитываться перед ректором. Тогда я даже подумала, что Дэн уже понимал, что между нами с Линкером что-то происходит — мы сбегали с уроков вдвоем, мы держались за руки и тогда, когда моего имени уже не было в топе, мы смотрели друг на друга… да, это самый очевидный признак — когда люди почти постоянно смотрят друг на друга и ищут глазами, даже если находятся в разных углах огромного помещения. Но мне нужно было составить с Дэном честный разговор, на который я пока не отваживалась. Джейн, конечно, тоже не поехала — ей там делать было нечего, раз ее возлюбленный оставался в Академии.
Вечеринка, как и было предсказано гениальным Дэном Диккенсом, превратилась в полный бардак уже через полчаса: алкоголь рекой, откровенные танцы, жмущиеся по углам парочки. Последнее нас не особо смущало, потому что мы с Эриком нечто подобное из себя и представляли. А уж под действием алкоголя я вообще кое-как останавливала себя от того, чтобы не начать стаскивать с него рубашку.
Когда Эрик ушел за очередной порцией горячительного, неподалеку от меня раздался грохот — это Джон Ховард — пьяный в умат — чуть не упал и свалил на пол какие-то вещи со столика. Но он выпрямился, снова сильно пошатнулся и под всеобщий смех отправился танцевать. Девчонки обожали Ховарда, даже в таком состоянии, поэтому подбадривали его восторженным визгом.
Но долго он не протянул, снова шатнулся в сторону — и тут его перехватила я, усаживая на диван и позволяя отдышаться.
— Ох, Энни, как же я нажрался… — выдал он мне свою сокровенную тайну.
Я придвинулась ближе:
— Джон, а как дела у Алекса Миллера? Вы же были друзьями?
— Почему были? — он икнул. — Мы и есть друзья. Нормально у него дела. Оклемался… будет поступать в Калифорнийский…
Речь у него была не особо внятная, но я пыталась разобрать каждое слово.
— Зачем же он решил выйти из Игры? По-моему, это было глупо.
Джон перевел на меня затуманенный взгляд — возможно, что Игрок в нем нажрался не так сильно, как ученик выпускного класса. Но, похоже, ему просто было недосуг слишком глубоко вдумываться:
— А он и не выходил…
— Что? — я помотала головой Эрику, чтобы пока не подходил. Джона нельзя было сбивать с мысли. Эрик мой посыл понял и снова отшагнул подальше. — Как это — не выходил?
— Энни, ты только никому… — Ховард дышал мне перегаром прямо в лицо. — Алекс не выходил из Игры. Ки объявил в чате, что Алекс решил выйти и выкинул его с сайта, а Алекс не решал…
— Но зачем Ки делать это? Зачем кого-то подставлять, если Миллер хотел Играть дальше?