Я сама потянулась к нему, а он обнял. Потом поднял мое лицо вверх, сразу целуя. Нельзя подозревать весь мир — нужен хоть кто-то, кому можно довериться. Я без стеснения отзывалась на его движения — будто долгое время этого ждала. Сама нетерпеливо стягивала с него футболку и позволяла ему раздевать себя. Если руки, которые так настойчиво ласковы сейчас с моим телом — это руки убийцы, то в этом мире все равно невозможно выжить. Он опрокинул меня навзничь, навис сверху. И он не дал мне время на раздумья, заставляя раздвинуть бедра, чтобы ощутить его в себе. А дальше ощущения только нарастали, грозя взорвать мое тело изнутри. Дойдя до предела, я вцепилась зубами ему в плечо, чтобы стоны мои не были слышны за границами этой комнаты — нашего с ним мира на двоих. Как же быстро мы к этому пришли, и как же легко — как само собой разумеющееся.
Моя голова удобно устроилась на его груди, а пальцы так и бегали по животу вверх и вниз. Эрик перебирал мои волосы. И я думала, что никогда не усну — чтобы не проспать этот момент.
Но сон наступил, как и неизбежное утро. Как и неизбежные проблемы. И все равно было очень приятно — проснуться вместе, понежиться еще немного, а потом в спешке одеваться, постоянно стараясь невзначай коснуться друг друга. И все же это был новый день бесконечной череды путаных мыслей:
— Я понимаю, что это ничего не докажет, но все-таки, я прошу тебя…
— Не надо, Энни.
— Почему? Ты думаешь, что я сдам тебя? Что? Неужели ты меня считаешь настолько крутым Игроком, чтобы я пошла на… — кивнула на еще не убранную постель.
— Я не против, чтобы ты пошла на это снова! — он попытался перехватить меня, но я увернулась, заставив его тоже стать серьезным.
Он долго думал. Потом встал и выглянул в окно.
— Эрик! — моя душа попала в какой-то ад без выхода наружу: ну почему он не хочет открыться мне?
— Сейчас просто слишком рано. Я думаю, что между нами сразу все испортится. А я бы этого не…
От этой фразы я напряглась. Я тоже не хотела бы испортить наши отношения, но мой голос хрипел от непонимания:
— Войди в чат!
Он оторвался от окна, взглянул на меня, а потом достал из заднего кармана телефон. Набрал пароль и вложил аппарат в мою деревянную ладонь. Наверное, в этот момент я и могла остановиться, но не сделала этого.
В левом верхнем углу не было ничего. Совершенное бесконечное абсолютное ничего.
И эта пустота могла означать только одно — он в администрации сайта. И теперь он стал главным претендентом на роль Ки Роджерса. Потому что он, в отличие от Дэна, присутствовал на той самой вечеринке.
— Уходи.
Эрик хотел было что-то сказать, но все же вышел за дверь. Он понимал, что в данный момент я не поверю ни единому его слову, поэтому не стал попусту тратить силы.
Номер телефона Миллера я вспомнила с десятой попытки. Именно на него я отправляла сообщение от Ховарда в свое первое задание. Порядок цифр уже подзабылся, но после безуспешных «Извините, ошиблась номером» я подскочила на месте, услышав голос Алекса.
Он уже был в курсе того, что произошло. И почти после каждой фразы повторял: «Не лезь в это, Питерс!». Кажется, он боялся — несмотря на то, что находился сейчас на другом конце страны, он боялся. И именно это осознание заставило меня спросить прямо:
— То есть ты уверен, что Джона убили?
— На сто процентов. Я не могу тебе рассказать все, но… просто знай, что этот Ки Роджерс на такое способен. Так что не лезь в это, сделай себе одолжение, Питерс.
Свести все воедино. Джейн меня не предавала — это я предала ее, но потом, когда она вернется, я вымолю ее прощение. Если ее и без того закомплексованная личность сможет вынести такой удар по психике. Миллер уверен, что Ки Роджерс убил Джона Ховарда. И он знает что-то такое, что это доказывает, поэтому теперь я тоже в этом уверена. Эрик — Ки Роджерс или кто-то из его самого ближайшего окружения. В любом случае, он точно знает, кто такой Ки. Эрик мог убить Джона. Дэн может быть Ки Роджерсом, но он не мог лично быть причастным к смерти Ховарда, потому что в это время разбивал сердце Джейн. Кому из них доверять? Как научиться не доверять никому?
Глава 11
Оказалось, что бояться можно гораздо сильнее, чем я могла себе представить. И что даже смерть Джона Ховарда отойдет для меня на второй план, когда я выясню одну маленькую деталь — причину повышенного интереса ко мне Ки Роджерса.
Я просто заставила себя не думать о проведенной с Эриком ночи и обо всем остальном. Для начала надо было реализовать то, что задумала уже несколько дней назад. Каждый Игрок рано или поздно догадывается, что Ки Рождерс — это просто титул, передаваемый, будто по наследству, от одного другому. Но именно разговор с ним заставил меня вдоль и поперек обдумать эту мысль — раз это просто переходящий вымпел, то где-то должно быть начало — ведь откуда-то же взялось это самое «Ки Роджерс»! Это самое начало я и собиралась отыскать. И теперь мне направление поиска казалось очевидным — даже смешно, как мне сразу не пришло это в голову.
Я изъявила куратору желание написать для нашей газеты статью о самых знаменитых выпускниках Академии. Он похвалил меня за рвение и направил к редактору, чтобы тот помог составить список и выдал разрешение на посещение архива.
С этой бесценной бумажкой я и пришла в библиотеку. Мистер Саймон очаровательно мне улыбнулся — наверное, тоже посчитал мое рвение чем-то из ряда вон выходящим — и открыл архив. Это оказалась довольно большая по площади комната с огромным количеством стеллажей, просто битком забитых папками.
— Тут хранятся дела всех выпускников с момента основания, то есть за пятьдесят с лишним лет, — объяснял заведующий библиотекой. — На торце обозначен год выпуска. Кто там тебе нужен? — он снова глянул в мой листок. — Вот эти двое должны быть где-то тут — скорее всего, в этом ряду или следующем. Остальные — дальше. Совсем старые дела наверху — я помогу достать, если потребуется. Позовешь.
— Спасибо, — ответила я, радуясь тому, что он возвращается в читальный зал. Мне нужно было остаться тут без свидетелей.
Едва за ним закрылась дверь, как я бросилась к первому стеллажу. Ричардс, Риччер, Робинсон… Не то. Другой год выпуска — «Роджерс, Мария». Нет. Когда в следующем ряду я нашла папку с надписью «Роджерс, Марк», то чуть не взвыла от безысходности — дел слишком много, а я даже не знаю, какой период времени мне нужен! Я задвигала папку Марка Роджерса на место, когда за моей спиной раздался голос. Я в ужасе подпрыгнула на месте и повернулась к мистеру Саймону.
— Как давно ты Играешь, Питерс? — он улыбался, но от этого ситуация не становилась менее напряженной — Адам Саймон знал об Игре и уже понял, что конкретно я хотела найти в архиве. И еще, в самом начале именно он и был моим самым главным подозреваемым.
Он прошел мимо, заставив замереть — словно я боялась, что он может накинуться на меня.
— Иди сюда, Питерс, — раздался его голос из-за стеллажа, а я заставила себя выполнить его просьбу.
Мистер Саймон, бегло осмотрев полку, возле которой остановился, протянул руку и вынул одну папку — на первый взгляд более объемную, чем те, что я успела просмотреть. На титульном листе было написано «Роджерс, Ки». Сам стеллаж выдавал и год выпуска из Академии — 1998.
— Это ищешь?
Я решила, что сейчас не время поддаваться эмоциям, хотя дребезжание в голосе обуздать не смогла:
— Д-да.
Он протянул мне папку, а сам пошел в сторону выхода из архива, удивив напоследок:
— Ты третий Игрок за восемь лет, что я здесь работаю, который догадался заглянуть сюда. А мне нравятся хорошие Игроки, поэтому я дарю тебе пятнадцать минут.
Я открыла дело еще до того, как дверь за ним закрылась. Потом, уже осев на пол, читала и перечитывала. Снова посмотрела на прикрепленную фотографию — очень умное и красивое лицо, дополнительную изящность которому придают очки в тонкой оправе. Снова к делу, теперь останавливаясь в некоторых местах с большим вниманием. И чем больше я узнавала, тем сильнее меня охватывал ужас.
Ки Роджерс поступил в Академию в 1992 году на место стипендиата. Это неудивительно — его вступительные баллы были впечатляющими. Так… Согласно тестам Айзенка, проведенным в 1998 году, IQ Роджерса составлял 172 условные единицы… Хм… Я бы присвистнула, если б умела свистеть. Дальше… убит в 1998 году. Причина смерти… механическая асфиксия. Ки Роджерса задушили в собственной комнате, виновный так и не был пойман. И дальше… вот дальше и начиналось самое интересное.
В ходе расследования было выяснено, что Ки Роджерс не оказался просто очередной жертвой, а стал главным подозреваемым в целой серии убийств, которые предшествовали его собственной кончине. По показаниям многочисленных свидетелей, Ки был организатором некого клуба, участники которого называли себя «Тени». Несколько молодых людей в течение почти целого года терроризировали учеников. После смерти Ки, то есть когда бояться уже было нечего, нашлось множество свидетелей того, что учащихся избивали, пытали и запугивали. За раскрытие любой информации о клубе «Тени» ученикам, которые никогда не выходили из-под психологического давления, прямо угрожали смертью. Следствие доказало, что сам Ки лично причастен к убийству двух жертв. Двое из Теней получили уголовные сроки. Предположительно, сам Роджерс пострадал от рук одного из учеников. Академия была закрыта до выяснения обстоятельств.
Ну ничего себе! Когда нам рассказывают славную историю нашей любимой Академии, то никогда не упоминают, что когда-то ее закрывали почти на два года из-за целой серии смертей! Я бы это над входом красными буквами написала: «Оставь надежду, всяк сюда входящий»… Скорее всего, когда новое руководство Академии возобновило лицензию, оно попыталось скрыть этот период из ее истории.
Ки Роджерс был самым настоящим мудаком — истинным, отъявленным, талантливым, но заодно и человеком недюжинного ума, умелым организатором — он создал первую нерушимую игровую систему, которая так и не была бы раскрыта, если бы кто-то не отважился убить его самого. Скорее всего, клуб «Тени» не отличался той же таинственностью, что современная Игра. «Тени» держались только на психологическом и физическом насилии, а так же — продуманной иерархии и нерушимых правилах. Уверена, что у них даже был некий свод правил, который, вполне возможно, я позже тоже смогу обнаружить, — своеобразная Библия мудаков.