— Надеюсь, герцогиня, вы понимаете, как опасны эти игры?
— Уж если нам кого и стоит опасаться, то не брата Окроса, — ответила герцогиня и с удивлением взглянула на свою спутницу. — Не узнаю вас, сестра Утта. Замок полон кровожадных хищников, а вы боитесь смирного пса. Верьте мне, он не укусит.
— Что ж, мне остается лишь уповать на вашу прозорливость и умение разбираться в людях, — проворчала жрица Зории.
Впрочем, сестра Утта не могла долго сердиться на своего друга. Она вздохнула, подхватила старую герцогиню под локоть, и в быстро гаснущем свете дня обе женщины зашагали через припорошенный снегом сад.
«Даже с такой грубой скотиной мне будет нелегко проделать задуманный трюк, — беззвучно сообщил Джаир. — Чтобы подманить его к дверям нашей камеры, мне нужна полная тишина».
Баррик послушно погрузился в молчание. Принц уже сожалел о своей настойчивости. Им овладели воспоминания о тягостных мгновениях, когда его подхватил темный поток унылых, безнадежных мыслей косматого лесовика, и о кошмарном зрелище, увиденном чужими глазами. Зачем он вынудил Джаира позволить ему снова участвовать в мучительном опыте? При мысли о предстоящих испытаниях сердце Баррика болезненно сжималось и голова шла кругом.
У решетки замаячило отвратительное лицо, более напоминавшее звериную морду. Костистый лоб жуткого существа выступал далеко вперед, так что разглядеть его глаза было невозможно. Из глотки вырвалось ворчание, перешедшее в низкий утробный рык. Стражник явно был чем-то рассержен, но, послушный неведомой воле, не двигался с места.
Джаир тоже приблизился к решетке и заглянул в глаза стражнику. Прошло несколько мгновений, показавшихся Баррику бесконечными. Тишину нарушали лишь вопли узников, время от времени раздававшиеся в большой камере. Стражник раскачивался из стороны в сторону, однако ноги его словно приросли к полу. Джаир не делал ни малейшего движения, и все же Баррик ощущал — между воином сумеречного племени и стражником ходят невидимые волны. Наконец звероподобный охранник издал какой-то странный звук, напоминавший страдальческий стон. Джаир промокнул рукавом бисеринки пота, усеявшие его бледный лоб, и повернулся к товарищам.
«Готово», — беззвучно проронил он.
Баррик уставился на стражника. Теперь он смог разглядеть крошечные тусклые глазки, прикрытые полуопущенными веками.
«Если ты полностью подчинил этого урода своей воле, пусть он освободит нас, — предложил принц. — Поможет бежать».
«От него мало что зависит, — возразил Джаир. — Он лишь разносит пленникам пищу. Ключей от внутренних камер у него нет. Уени'ссох не доверяет их никому. Но помощь, которую он может нам оказать, важнее любого ключа. Садитесь оба. Сейчас я позволю ему уйти, а мы проникнем в его сознание и воспользуемся его зрением».
Как только Баррик опустился на каменный пол, стражник повернулся и двинулся через большую камеру. Узники бросились врассыпную, освобождая ему путь. Он шел прямо на них, словно никого не замечал.
Повинуясь молчаливому приказу воина из страны теней, Баррик закрыл глаза. Поначалу он видел лишь красноватую муть, откуда постепенно выплыли знакомые очертания. Баррик увидел раскрытую дверь и длинный коридор, уходивший во тьму.
Принц видел то, что возникало перед глазами стражника, он слышал звуки, доносившиеся до его ушей, однако никаких связных мыслей ему уловить не удавалось — лишь тягучая вязкая путаница смутных представлений. Это существо мало чем отличается от неразумного животного, догадался юноша.
«Нет, ты не прав», — раздался у него в голове звучный и отчетливый голос Джаира.
Баррик осознал не только присутствие безликого воина, но и присутствие Вансена, ощутимое, как чужое дыхание за плечом.
«Этот стражник — не просто животное. Да и животные вовсе не лишены способности мыслить. Но я подавил его сознание. Это необходимо для того, чтобы он действовал по моей указке, а потом все забыл».
Зверообразный стражник быстро шагал, минуя коридор за коридором. Постепенно он спустился ниже того уровня, где находилась наполненная трупами яма. Походка у него была странная, какая-то подпрыгивающая — возможно, поэтому встречные стражники и заключенные обходили его стороной. Вглядываясь в обитателей подземных глубин, Баррик готов был признать, что эти существа отличаются от животных, хотя даже между собой они обменивались лишь короткими отрывистыми возгласами. Принцу впервые пришло на ум, что свирепые обезьяноподобные создания — такие же пленники, как он сам и его товарищи по несчастью. Разница состояла лишь в том, что им поручено надзирать за другими.
Через каждые несколько минут из глубины доносился раскатистый грохот. Баррик не столько слышал этот звук, сколько ощущал, как он заставляет стражника содрогаться.
«Что это за шум? — обратился он к Джаиру. — Он напоминает раскаты грома или пушечную канонаду».
«Вторая догадка почти верна».
Сказав это, Джаир погрузился в молчание. Стражник споткнулся и с трудом сохранил равновесие.
«Это огонь Горбуна — так мы его называем. Твой народ называет это порохом».
«Неужели там, на глубине, кто-то палит из пушек?»
«Нет. Думаю, они используют порох для того, чтобы глубоко вгрызаться в землю. А сейчас помолчи. Я должен сосредоточиться».
Стражник спускался все ниже и ниже. Наконец он оказался в помещении, где приземистые сероликие существа складывали трупы в огромную плетеную корзину и страшный груз поднимали наверх. Трупы доставляли сюда на повозках, которые тащили другие узники; эти повозки проделали в земле глубокие колеи. По одной такой колее, уходящей во тьму, последовал стражник.
Проход, где тянулась колея, спускался вниз, но наклон был плавным, что позволяло невольникам тащить тяжелые повозки наверх. Трупы были далеко не единственным грузом, доставляемым снизу: несколько раз стражнику встречались повозки, нагруженные землей и камнями, однако они сворачивали в сторону по другому коридору.
Баррик чувствовал, как Джаир и Вансен пытаются понять смысл того, что здесь творилось. Принц ощущал сильнейшую духоту, отчего к его горлу подкатывала тошнота, и слышал постоянные громовые раскаты снизу.
«Если меня заставят работать в этом кошмарном подземелье, я долго не протяну», — пронеслось у него в голове.
Всю свою недолгую жизнь Баррик Эддон противился тому, что его считали хилым и болезненным. Порой он прилагал отчаянные усилия, чтобы скрыть слабость, которую считал достойной презрения. Но наедине с собой принц привык трезво оценивать собственные возможности.
«Я не смогу делать то, что под силу другим заключенным, вкалывающим в этом душном каменном мешке, — признался он себе. — Несколько часов такой работы — и смерть освободит меня».
По мере того как стражник спускался вниз, груженые повозки встречались все чаще. Тащившие их узники, несмотря на тяжесть груза, жались к стенам и уступали стражнику дорогу. Отзвуки грохота, который Джаир назвал «огнем Горбуна», были здесь особенно оглушительны. Они так сотрясали воздух, что несколько раз стражник с трудом удержался на ногах.
Коридор постепенно расширялся, и создавалось впечатление, что он бесконечен. Но вот Баррик увидел огромную арку, не меньше чем вдвое превосходившую ворота Василиска в Южном Пределе. Стражник вошел в арку, и за ней открылась исполинская пещера — даже та, где располагалась яма с трупами, по сравнению с этой казалась крошечной. В пещере гулял обжигающий ветер, вздымавший пыльные вихри. Баррик ощутил, как мех на загривке стражника встал дыбом, а глаза начали слезиться. Пещеру пересекало несколько троп, освещенных факелами. На пересечениях этих троп стояли повозки, и узники нагружали их рудой. Каждый шаг стал для Баррика мучительным — вслед за стражником он чувствовал, как горячий воздух обдает его с ног до головы, словно он попал в пасть огнедышащего дракона. Принц боялся, что вот-вот потеряет сознание и свалится без чувств, как изнеженная девчонка.
«Вы что, ничего не чувствуете? — обратился он к остальным. — Это отвратительное место! Я больше не могу здесь находиться».
«Спокойствие, мой мальчик».
Голос Джаира, невозмутимый и властный, помог Баррику прийти в себя. Он вспомнил, что рядом тот, кому можно полностью доверять, и ужас немного отступил.
«Хорошо, я попробую выдержать. Но разве вы с Вансеном ничего не чувствуете?»
«Полагаю, мы не так чувствительны, как ты».
Больше всего на свете Баррик ненавидел собственную слабость. Самый деликатный намек на его покалеченную руку или слишком юный возраст мог толкнуть принца на безрассудные поступки. Но сейчас Баррик вынужден был признать: да, его терпение на исходе. Напрасно он пытался собрать в кулак остатки мужества — боль, терзавшая его внутренности, становилась невыносимой, беспрестанные приступы тошноты грозили вывернуть его наизнанку.
«Почему мне так плохо? — в тревоге спрашивал Баррик. — Ведь мое тело здесь, в камере. Неужели чужие ощущения могут причинить такие страдания?»
Боль и слабость усугублялись волнами страха, мешавшими дышать. Каждой клеткой тела Баррик чувствовал то, о чем только что сказал Джаиру: стражник привел их в отвратительное место, где невозможно находиться.
«Выпусти меня отсюда!» — взмолился Баррик.
Принц понимал, что такая просьба достойна лишь трусливого сопляка, но его это ничуть не волновало. Боль и страх были сильнее стыда и гордости.
Раскаленный воздух обжигал легкие, грохот едва не разрывал барабанные перепонки. Звероподобный стражник, судя по всему, попал в подземный зал не впервые, однако был напуган не меньше принца. В пещере стояло жуткое зловоние; это был не смрад разлагающихся трупов, не запах немытых потных тел, хотя и это тоже присутствовало. Тяжелый дух гниения и пота заглушал другой, более мощный запах, природу которого Баррик не мог определить. То был запах раскаленного металла, огня и дыма, смешанный с соленым ароматом океана и даже цветов — цветов, выросших на удобренной кровью почве.