Проснувшись, капитан королевских гвардейцев Вансен обнаружил, что его по-прежнему окружает тоскливый сумрак, неизменно царивший в стране теней. Во сне Вансен сбросил плащ, прикрывавший его голову, и дождь барабанил ему прямо по лицу. С тихим стоном он попытался снова закутаться, но придавил край плаща тяжестью своего тела. После непродолжительной борьбы, сопровождавшейся приглушенными ругательствами, капитан высвободил отсыревший плащ и укрылся.
Вансен уже собирался вновь забыться сном, когда взгляд его уловил какое-то едва заметное движение. Затаив дыхание, он медленно повернул голову, но не увидел ничего, кроме высокой травы, в которой угадывались очертания спящего Баррика. Рядом с принцем лежало отвратительное создание по имени Джаир. Судя по всему, воин сумеречного племени тоже крепко спал.
Вансен зашелся заливистым храпом, надеясь, что неведомый враг сочтет его спящим, покой которого был потревожен лишь на короткое время. Затем он затих и прислушался: тишину нарушали лишь удары его собственного сердца, казавшиеся раскатами грома. Он не сомневался, что тревога его не напрасна. Колебания травы, пригибаемой дождевыми струями, не могли его обмануть.
Через несколько мгновений он вновь заметил движение — на этот раз неподалеку от углей вчерашнего костра. Какое-то круглое существо, подпрыгивая, приближалось к спящему принцу.
Одним стремительным движением Вансен набросил на него плащ. Существо вскрикнуло и попыталось высвободиться, однако это оказалось не так просто. Чрезвычайно быстро передвигаясь на четвереньках, Вансен успел схватить это создание, пока оно не скрылось в темноте. Прижимая к себе толстый шерстяной ком, в котором бился неведомый пленник, капитан стражников поразился его легкости. Пойманное существо испустило испуганный вопль, напоминающий плач ребенка. Ткань ходила ходуном, словно под ней билась большая птица с размахом крыльев не меньше, чем у человеческих рук.
Подтверждая догадку Вансена, из свертка высунулся острый клюв, явно метивший ему в глаза. Вансен пытался увернуться и вдруг понял, что к нему мчится кто-то еще; он так испугался, что выпустил птицу из рук. Повернувшись, капитан гвардейцев увидел, что Джаир, человек из страны теней, выхватил свой короткий нож с зубчатым лезвием и прижал его к горлу птицы, которая отчаянно билась и кричала почти по-человечески. Теперь Феррас Вансен разглядел, что это ворон. Между его угольно-черных перьев изредка попадались белые, словно выкрашенные краской. Впрочем, капитану стражников было не до птицы. Он был неприятно поражен тем, что у Джаира оказался нож, — ведь Вансен собственноручно разоружил его вчера.
«Великий Перин, как он ухитрился спрятать такой ножище? И как я мог его проглядеть? Хорошо еще, что ночью этот парень не прирезал нас обоих».
Но тут Вансену пришлось снова обратить внимание на птицу, поскольку та повела себя самым неожиданным образом — заговорила.
— Не убивай меня, повелитель!
Голос у ворона оказался хриплым и надтреснутым, но слова он произносил четко и ясно.
— Я не замышлял никакого вреда! Меня привел сюда голод!
— Птицы не умеют говорить, — пробормотал Вансен, не веря собственным ушам.
Ворон устремил на него взгляд желтых глаз-бусинок и приоткрыл клюв, словно ему было тяжело дышать.
— Умеют, повелитель. Если в этом есть необходимость. Прошу тебя, не отнимай у меня жизнь!
Принц Баррик проснулся и сел. С опухшими со сна глазами и спутанными волосами, он выглядел как самый обычный мальчишка. Вся его таинственность, сводившая Вансена с ума, сейчас исчезла бесследно.
— Что это вы вдвоем набросились на одну птицу? — зевнув, осведомился принц. — Странная она какая-то, вся в пятнах. Интересно, в пищу она годится?
— Нет, повелитель! — возопил ворон и вновь бессильно забил крыльями. Перья полетели в разные стороны, обнажая серую кожу. — На вкус я отвратителен, уверяю вас! Совершенно несъедобен!
Джаир плотнее схватил птицу за горло, явно собираясь нанести смертельный удар.
— Не надо! — крикнул Вансен. — Не убивай его!
— Но почему? — пожал плечами принц. — Джаир говорит, этот ворон очень стар и все равно скоро умрет. И он хотел похитить наши припасы.
— Он говорит как человек!
— Многие вороны владеют этим искусством.
В отличие от капитана, принц ничуть не был удивлен невероятной способностью птицы.
— Да, я в совершенстве изъясняюсь на языке солнечного мира, — заявил ворон. — Выучился в Северном Пределе. Там я обитал среди вашего народа.
— В Северном Пределе? — Прошли годы с тех пор, как Вансен в последний раз слышал это название. — Но это невозможно! Люди не живут там вот уже два века! Те земли захватили тени.
— О, то была пора моей цветущей юности! — кивнул головой ворон, по-прежнему стиснутый неумолимой рукой Джаира. — Все мои перья были черны как смоль! И силе моих крыльев мог позавидовать любой!
Вансен повернулся к Джаиру, на мгновение забыв, что общаться с лишенным рта человеком труднее, чем с вороном.
— Значит, этой птице больше двух веков от роду? Разве такое возможно?
Воин сумеречного племени сделал в ответ вполне человеческий жест — равнодушно пожал плечами. Смысл жеста был очевиден: конечно, возможно, но разве это имеет значение?
— Да, это имеет значение, — заявил Вансен, отвечая на невысказанные слова своего безмолвного собеседника.
Вероятно, Джаир имел в виду нечто совсем другое, но Вансена это мало заботило — в этой безумной стране, стране безликих людей и говорящих птиц, следовать привычным правилам поведения было невозможно.
— Эта птица разговаривает точно так же, как говорили мой отец и мать! Для тебя это ерунда, а для меня нет. Таких речей я не слышал с тех пор, как был ребенком.
Вансен внезапно осознал, что соскучился по разговору — по самому обычному разговору, не похожему на бессмысленное общение с погруженным в себя принцем Барриком, каждый ответ которого лишь порождал новые вопросы. Одиночество так утомило капитана королевских гвардейцев, что он был готов подружиться хоть с говорящей птицей.
Но он сознавал, что в этой загадочной невероятной стране нельзя доверять никому — даже от птицы можно в любую минуту ожидать подвоха.
— Говоришь, не надо тебя убивать? — произнес Вансен, глядя в желтые глаза ворона. — Но почему? Ты проник в наш лагерь, явно желая что-то выведать. Говори, что именно, или я своими руками перережу тебе глотку.
— О нет! — В хриплом голосе птицы слышалось такое отчаяние, что Вансен почувствовал стыд. — Поверь, повелитель, у меня не было дурных целей! Я лишь хотел добыть пищу.
— Джаир говорит, от птицы пахнет так же, как от тех существ, что напали на него и убили его лошадь, — подал голос Баррик. — Их называют преследователями.
— Я не принадлежу к их числу, молодой господин! — Громадный ворон, сжатый могучими руками Джаира, казался беспомощным и жалким. — Я просто шел по пятам за этими мерзкими преследователями. Крылья мои утратили силу, я могу взлетать в воздух лишь на короткое время.
Ворон вновь попытался высвободить хотя бы одно крыло, и на этот раз Джаир позволил ему сделать это. В борьбе птица потеряла большую часть своих блестящих перьев.
— Мне трудно снискать себе пропитание, и посему мой печальный удел — подбирать жалкие остатки, — пояснил ворон на своем пышном старомодном языке.
— Но почему же ты пропитался запахом этих… преследователей?
— О повелитель, как я уже сказал, мне более не под силу взлетать высоко. Я следовал за ними, перелетая с ветки на ветку. Преследователи испускают сильный запах, и он пропитал все вокруг. — Ворон взъерошил клювом свои поседевшие перья. — Сам я не ощущаю их зловония. Бедный Скарн слишком стар, он теряет обоняние.
— Скарн? Твое имя Скарн?
— Да, именно так меня нарекли в юности. В ту пору, когда я был силен и пригож — Ворон указал клювом на Джаира. — Его народ изгнал из Северного Предела всех тех, кому необходим солнечный свет! О, я помню великую битву, столь благодатную для нас, воронов! Тогда я досыта наедался мертвечиной, ибо землю сплошь покрывали тела убитых. А потом все люди солнечного мира покинули свои прежние земли, и на Северный Предел опустились вечные сумерки.
Ворон раскрыл клюв и издал скорбный вопль, но в глазах-бусинках, неотрывно устремленных на Вансена, светилась надежда. Взгляд птицы напоминал взгляд провинившегося ребенка, который по выражению лица взрослого догадался, что тот готов сменить гнев на милость.
Ворон не ошибся: Вансен понял, что у него никогда не хватит духу лишить жизни это существо.
— Выпусти птицу, — обратился капитан стражников к Джаиру.
Однако тот и бровью не повел. Он даже не посмотрел в сторону Вансена — взгляд его был обращен к Баррику.
Вансен тоже обернулся к принцу.
— Прошу вас, ваше высочество, давайте сохраним птице жизнь. Прикажите ему выпустить ворона.
Баррик нахмурился и тяжко вздохнул.
— Хорошо, будь по-твоему.
Принц взглянул в глаза Джаиру и сделал величественный жест, показавший, что Баррик не потерял царственных манер даже в насквозь промокшем лесу.
— Выпусти птицу.
Джаир беспрекословно повиновался. Освобожденный ворон сделал несколько шагов, разминая затекшие лапы. Для своего преклонного возраста он передвигался достаточно проворно. Затем птица расправила крылья, словно удивлялась и радовалась тому, что они уцелели в опасной схватке.
— О, милостивые господа, благодарность моя поистине безгранична! — заявил ворон. — Можете не сомневаться, Скарн не останется в долгу. Он готов оказать вам множество услуг: привести в укромные места, где вы сумеете скрыться от врагов, отыскать гнездовья птиц и тихие заводи, полные рыбы. Что касается пищи, мне потребна самая малость! Вы и не заметите, что уделили Скарну несколько крох со своего стола.
— О чем он говорит? — в недоумении спросил Вансен.
Он ожидал, что птица немедленно скроется из виду, исчезнет в зарослях или взлетит в воздух. Ворон же вместо этого пустился в многословные изъявления благодарности, и в результате капитан гвардейцев не заметил, куда Джаир спрятал нож. Он видел лишь, что руки воина из страны теней снова пусты.