Девочка с радостью убедилась, что король Олин в саду — он озирал окрестности, взобравшись на покрытый резьбой декоративный камень, стоявший неподалеку от скамьи. То было единственное место, откуда открывался вид на Куллоанский пролив. Король сидел на камне, скрестив ноги и подпирая подбородок руками. В позе этой было что-то мальчишеское, она мало подходила для пожилого человека, тем более монарха. Пелайя молча остановилась у камня и выжидала, пока король ее заметит.
— А, обворожительная госпожа Акуанис, — произнес он с приветливой улыбкой. — Вы вновь почтили меня вашим приятнейшим обществом. Я сейчас думал о том, как было бы замечательно, если бы у людей имелись крылья, как у чаек. Такие крылья можно сделать из дерева и перьев, хотя это по силам лишь очень искусному мастеру.
— Но зачем людям крылья? — слегка сдвинув брови, спросила Пелайя.
— Зачем? — улыбаясь, повторил он. — Да, дитя мое, вам трудно это понять. Свобода чайки, парящей в облаках, не слишком манит вас. — Король ловко спрыгнул с камня. — А у меня вошло в привычку предаваться пустым мечтаниям. Стоило мне увидеть птиц, и я проникся к ним завистью. Но умоляю вас, не говорите вашему отцу, что я мечтаю о полетах. Столь дерзкая мечта может стоить мне удовольствия, доставляемого прогулками в саду.
— Я ничего не скажу, — пылко заверила Пелайя.
— О, я знаю, вы очень добры. — Король слегка кивнул головой, давая понять, что тема полетов исчерпана. — Как вы поживаете, моя юная госпожа? Надеюсь, с тех пор как мы виделись с вами в последний раз, боги не оставили вас своей благосклонностью?
— У меня все хорошо, — пожала плечами Пелайя. — Правда, учителя донимают меня скучнейшими уроками, и успехи в рукоделии оставляют желать лучшего. Мама говорит, мои вышивки напоминают паутину пьяного паука.
— Судя по всему, вашей матушке не занимать остроумия, — усмехнулся король Олин. — Вы не в первый раз передаете мне ее замечания, и они заставляют меня смеяться. Возможно, именно от матушки вы унаследовали живой ум и любопытство.
— А разве я любопытна?
На память Пелайе тут же пришел отрывок из Книги Тригона, который брат Лайсис заставил ее заучить наизусть: «Боги награждают своей любовью лишь тех жен и дочерей, коим присущи смирение, кротость и желание служить небесам».
— По-моему, я вовсе не любопытна, — решительно заявила Пелайя.
— Дитя мое, в вашей головке неизменно роится множество вопросов. И порой мне приходится препятствовать вашему настойчивому желанию распахнуть потайной ларец моей души и порыться в нем в поисках сокровищ.
— А, вы хотите сказать, что я слишком назойлива, — вздохнула Пелайя. — По-вашему, я всего лишь невоспитанный ребенок, не дающий покоя взрослым, — добавила она, потупив взгляд.
— Я отнюдь не это имел в виду. Я убежден, что любопытство это добродетель. Как и сдержанность, которой человек обучается, когда минует пору юности. Мы можем продолжить наш увлекательный разговор, но прежде возьмите эту шаль, ведь сегодня прохладно.
С этими словами король вручил Пелайе шаль из тонкой сианской материи. Он задержал эту шаль в своих руках, и девочка уставилась на него в недоумении.
— Возьмите шаль, но не разворачивайте ее, — вполголоса произнес король Олин. — Там спрятано письмо. Но не пугайтесь, в нем нет ничего предосудительного. Оно предназначено вашему отцу. Прошу вас, передайте его по назначению.
Пелайя взяла шаль и сквозь ткань нащупала прямоугольные очертания конверта.
— Но что… в этом письме? — в замешательстве пробормотала она.
— Как я уже сказал, ничего предосудительного. Я излагаю там свои соображения относительно возможного нападения автарка Сулеписа на Иеросоль, только и всего. До меня дошли слухи, что страна готовится к войне. Эти слухи доходят до всякого, имеющего уши. А ваш отец может отнестись к моим соображениям так, как ему заблагорассудится.
— Но почему вы решили поделиться с отцом своими мыслями? — спросила Пелайя, сложив шаль на коленях. — Почему решили помочь нам? Ведь мы держим вас в плену!
Олин улыбнулся так печально, словно ее слова причинили ему боль.
— Нападение автарка представляет для меня такую же опасность, как и для всех жителей города, — пояснил он. — К тому же наши страны являются союзниками, а автарк — наш общий враг. Лудис Дракава, возможно, позабыл об этом, но я надеюсь, что у вашего отца память получше. И наконец, я очень хочу, чтобы у такого человека, как ваш отец, сложилось обо мне хорошее мнение.
У Пелайи перехватило дыхание. Она читала о тайных письмах в старых сказках и легендах, а теперь ей предстоит самой передать такое письмо!
— Я сделаю все, как вы просили, — кивнула она. — Если вы пообещаете, что отец на меня не рассердится.
— Можете не сомневаться, моя юная госпожа.
Они немного поболтали о вещах менее значительных — о скверном характере младшего брата Пелайи и о затянувшихся переговорах насчет замужества Телони. Жених Телони был молод, знатен и богат, однако свадьба все время откладывалась, что всерьез расстраивало Пелайю. Отец всегда говорил, что младшая сестра выйдет замуж только после старшей, а Пелайе не терпелось стать замужней дамой, обзавестись собственной семьей и домом.
— Я думаю, с этим не стоит спешить, — мягко заметил король. — Вне всякого сомнения, семейный очаг — святыня для женщины. Тем не менее замужество может стать источником горя и страданий.
Он помолчал, потупив взор, и добавил:
— Моя первая жена умерла в родах.
— Как видно, боги сочли, что ваша супруга нужна им на небесах, — изрекла Пелайя и тут же рассердилась на себя за эту благочестивую фразу, которую часто повторяла мать. — Мне очень жаль.
— Иногда мне кажется, что мои дети переживали утрату тяжелее меня самого, — негромко произнес король и вновь погрузился в молчание.
Взгляд его был устремлен поверх головы Пелайи. Возможно, он опять наблюдал за полетами чаек и мечтал о крыльях, которые унесли бы его в родную страну.
— Вы говорили о своих детях, король Олин… — осмелилась нарушить затянувшееся молчание девочка.
— Да, — кивнул он и, словно стряхнув наваждение, пристально посмотрел на свою собеседницу. — Прошу прощения. Я отвлекся. Сделайте милость, скажите мне, кто эта девушка?
Пелайя ощутила укол какого-то неприятного чувства (о том, что это ревность, она догадалась позднее), повернулась и посмотрела туда, куда указывал король.
— Я никого не вижу, — пожала она плечами. — В саду нет ни моей сестры, ни наших подруг.
— Я говорю об одной из двух девушек, что несут корзины с бельем. Видите, одна из них тоненькая, а другая поплотнее. У тоненькой волосы выбились из-под платка.
— Вы говорите о прачках?
— Да, именно о прачках, — отчеканил Олин, и впервые за время их знакомства Пелайя услышала в его голосе сердитые нотки. — Или вы полагаете, что слуги недостойны того, чтобы мы замечали их? Тем не менее эти девушки существуют, и в отличие от вас, милостивая госпожа, я прекрасно их вижу.
Его слова больно задели Пелайю, но она не подала виду.
— Откуда мне знать, кто эта девица? — произнесла она с притворным равнодушием. — Я лишь вижу, что она прачка. Не понимаю, почему вы обратили на нее внимание. Она что, показалась вам хорошенькой?
Присмотревшись к тоненькой девушке, Пелайя поняла, что та немногим старше ее самой. Из широких рукавов платья выглядывали смуглые тонкие руки; волосы, которые действительно выбивались из-под платка, были черны как смоль, за исключением одной огненно-рыжей пряди. Лицо прачки вполне можно было счесть привлекательным, однако Пелайя никак не могла взять в толк, почему эта девушка возбудила интерес короля-узника.
— По-моему, это уроженка Ксанда, — заметила Пелайя. — Наверное, приехала с севера страны. У тех, кто живет рядом с пустыней, кожа темнее. В крепости много служанок, приехавших из Ксанда. Они работают в прачечной и на кухне.
Олин не отводил взгляда от юной прачки, пока она не вошла в один из крытых переходов.
— Эта девушка… кое-кого мне напоминает, — задумчиво пробормотал он.
На этот раз укол ревности был более болезненным.
— Раньше вы говорили, что я напоминаю вам о вашей дочери, — буркнула Пелайя.
Король обернулся и пристально всмотрелся в нее, словно вдруг вспомнил, что она рядом.
— Вы и в самом деле напоминаете мне о дочери, юная госпожа. Как я уже говорил, многие черты роднят вас с ней, и одна из них — ваше неуемное любопытство. Но эта девушка напомнила мне вовсе не о дочери… — Он нахмурился и покачал головой. — Глядя на нее, я вспомнил о женщине… некогда принадлежавшей к моей семье. Эта женщина давным-давно умерла.
— Она была вашей родственницей? — недоверчиво спросила Пелайя.
Она решила, что это выдумки. Король-узник просто не хочет признать, что не остался равнодушным к красоте простой служанки.
— Да. Она была моей…
Король замолчал и снова бросил взгляд в сторону крытого перехода, где исчезла юная прачка.
— Как это странно… здесь, так далеко от дома, — пробормотал он. — Вы не могли бы привести ко мне ту девушку, моя милостивая госпожа?
— Что?
— Попросить ее, чтобы она пришла ко мне. Сюда, в сад. Увы, я не пользуюсь свободой передвижения, — добавил он с коротким хриплым смехом. — Но мне необходимо увидеть эту девушку. — Король посмотрел на Пелайю, и взгляд его смягчился. — Прошу, не откажите в моей просьбе, великодушная госпожа Акуанис. Поверьте, я злоупотребляю вашей благосклонностью отнюдь не из прихоти или каприза.
— Вы обращаетесь ко мне уже со второй просьбой за один день, — изрекла Пелайя, стараясь придать своему лицу суровое выражение. — Так и быть, я попробую привести к вам эту прачку. — В душе девочки боролись противоречивые чувства. Их природы она не понимала, да и не хотела понимать. — Но ничего не обещаю.
— Благодарю вас.
Король встал и отвесил девочке низкий поклон. На его лице застыло отстраненное выражение.
— Я должен идти. Мне есть о чем поразмыслить на досуге. К тому же я и так украл слишком много вашего драгоценного времени.