— Нира, я только что… — затараторила Язи и тут же осеклась, заметив пожилую женщину. — Лоза! Что ты здесь делаешь?
Женщина улыбнулась и тут же поджала губы, чтобы скрыть потемневшие пеньки зубов.
— О, я не смогла выйти из ворот, чтобы попасть домой! — пояснила она. — Там полно солдат и такая кутерьма, что и не подступиться. Телеги, волы, люди, все смешалось. Говорят, прибыли наемники из Сессиана, которых вызвал лорд-протектор. Вот я и решила, что сегодня мне лучше переночевать здесь.
— Что ж, поговори с надзирательницей, — сказала Язи. — Думаю, она не будет возражать.
В обычное время Язи обрушила бы на пожилую прачку град вопросов, желая узнать все подробности «кутерьмы» у ворот, но сейчас ей было не до того.
— Нира, кое-кто хочет с тобой поговорить, — сообщила она.
Киннитан почувствовала, что голова у нее закружилась. В полном недоумении она повернулась к юной девушке в шелковом голубом платье и бархатной накидке. Взоры всех обитательниц барака по-прежнему были устремлены на это дивное видение.
— Да? — выдохнула Киннитан.
— Я должна отвести вас к моей хозяйке, — сообщила девушка. — Вас ведь зовут… Нира?
Растерянность, охватившая Киннитан, моментально сменилась паникой, и она прилагала отчаянные усилия, чтобы держать себя в руках.
— Кто… кто твоя хозяйка? — пролепетала она, с трудом подбирая иеросольские слова.
— Она сама сообщит вам об этом, — сказала девушка. — Прошу вас, идемте со мной.
На лице ее застыло непроницаемое выражение, однако чувствовалось, что она волнуется, выполняя столь ответственное поручение.
— Жаль, что тебе придется уйти, Нира, — вздохнула Лоза. — Мне так хотелось с тобой поболтать.
— Лучше не упрямься, иди с ней, — посоветовала подруге Язи. — Вдруг какой-нибудь прекрасный принц положил на тебя глаз, пока мы плутали поэтому громадному дому. Может, мне стоит пойти вместе с тобой? Ведь ты так плохо говоришь по-здешнему, что не поймешь, когда он сделает тебе предложение!
— Помолчи, Язи, — с досадой перебила Киннитан.
Больше всего на свете ей хотелось, чтобы дивное видение исчезло. Но, увы, девушка в голубом платье по-прежнему стояла в проходе, под обстрелом любопытных взглядов.
— Нира должна идти одна, — проронила она.
— А… мой брат? — выдохнула Киннитан.
— Я за ним присмотрю, — заверила Язи. — Мы с ним отлично проведем время, верно, Нонем?
Голубь любил Язи, но то, что Киннитан придется уйти с незнакомой девушкой, было ему явно не по душе. Тем не менее он поймал предостерегающий взгляд Киннитан и кивнул в знак согласия. Киннитан поднялась, отдала Язи расческу и зеркало, попросила вернуть эти ценные вещи владелицам. После чего вслед за девушкой вышла из барака в холодную темноту, освещенную факелами.
Шагая по выложенному плитками Гулкому Променаду, Киннитан нащупала в кармане платья маленький ножик Голубя и порадовалась тому, что не успела отдать его мальчику.
— Кто твоя хозяйка? — вновь обратилась она к девушке.
— Она сама сообщит вам все, что пожелает сказать, — проронила юная посланница и вновь погрузилась в молчание.
— Я очень недоволен, — заявил отец.
Пелайя в этом не сомневалась. Граф Перивос отнюдь не был любителем сюрпризов, а то, что случилось, было весьма неожиданно.
— Мог ли я ожидать, что моя дочь поддастся на посулы пленника-чужестранца и согласится передать его послание! И это сейчас, когда у меня столько тревог и забот! Но мало этого — оказывается, пленник рассчитывает, что моя дочь устроит для него какое-то… тайное свидание! Это уж слишком!
— Вовсе не тайное свидание! И я не поддавалась ни на какие посулы! Король Олин ничего мне не обещал. Он просто попросил оказать ему любезность.
Пелайя потянула отца за рукав и заметила, что манжет его камзола совсем истрепался. Сердце у нее сжалось при мысли о том, что отец все свое время проводит за письменным столом.
— Прошу тебя, папулечка, не надо сердиться по пустякам! Или то, что написано в этом письме, тебя расстроило?
— Папулечка? — удивленно вскинул брови отец. — Ты меня давно так не называла — с прошлого раза, когда хотела что-то выпросить. Нет, в письме не содержится ничего противозаконного. Напротив, все соображения твоего знакомого весьма разумны и могут быть нам полезны. Взамен он просит сообщить ему все, что мне известно о его стране и его семье. Меня беспокоит одно: этот человек слишком много знает. Ума не приложу, как заключенный, не покидающий своих комнат, мог так хорошо изучить оборонительные сооружения цитадели.
— Король Олин рассказал мне, что целых двадцать лет сражался против туанских пиратов. И не раз посещал совет храма.
— Мне это прекрасно известно. И все же я не могу понять, каким образом он ухитрился запомнить расположение каждой башни и количество ступенек в каждой лестнице! Поистине, у него такая хорошая память, что по этой части с ним не сравнится никто из смертных! — Граф Перивос нахмурился. — Признаюсь, многие из его предложений обнаруживают выдающийся ум, и мне хочется надеяться, что он искренне желает нам помочь. Но что за дикое желание — встретиться с одной из прачек?
— Папулечка, честное слово, я не знаю, зачем ему понадобилась эта девица. Он сказал, она ему кого-то напоминает. Какую-то родственницу.
В этот момент между деревьями сада Пелайя увидела свою горничную, за которой неохотно брела тоненькая темноволосая девушка.
— Гляди, они уже идут сюда.
Когда Пелайя увидела юную прачку вблизи, ею овладело смешанное чувство облегчения и растерянности. Она увидела, что девушка старше ее самой всего на год-два и, хотя отнюдь не уродлива, особой красотой не блистает. Однако было в этой прачке нечто такое, что заставило Пелайю увидеть в ней достойную соперницу. Девушка держалась настороженно, но уверенно; она окинула освещенный факелами сад взглядом, преисполненным сдержанного достоинства, без всякого уничижения. Пелайя никак не ожидала, что прачка, целые дни проводящая у корыта, обладает столь независимыми манерами.
Девушка устремила взор своих темных глаз на Пелайю и ее отца. Она рассматривала их так же спокойно и внимательно, как деревья в саду. Подобное поведение можно было счесть дерзостью — без сомнения, прачке не пристало сверлить глазами благородных господ, пожелавших удостоить ее беседы. Пелайя почувствовала, что ее растерянность нарастает.
— Твое имя Нира? — важно обратилась она к девушке. — Один человек желает поговорить с тобой. Ты меня понимаешь?
— Да. Нира. Понимаю.
Односложные ответы заставили Пелайю предположить, что на самом деле девушка глупее, чем кажется. А может, она недавно перебралась в Иеросоль и не успела овладеть языком.
«Похоже, я ввязалась в какую-то запутанную историю», — в который раз за день подумала Пелайя.
Дружба с королем-узником, такая приятная и необременительная, приняла неожиданный оборот. Девочку успокаивало лишь то, что Олин встретится с юной прачкой в присутствии графа Перивоса. А отец сумеет предотвратить любой сговор и раскрыть враждебные замыслы.
Граф выступил вперед. Несколько мгновений он рассматривал Ниру так же пристально, как она только что рассматривала его.
— Это та самая прачка? — обратился он к дочери.
— Да, — кивнула Пелайя.
— Олин Эддон заставляет нас ждать себя. У меня уйма дел и…
— Да, отец, я знаю, — поспешно перебила Пелайя. — Но прошу тебя, будь к нему снисходителен.
Граф Перивос бросил на дочь взгляд, в котором изумление соединялось с раздражением.
— Снисходителен? Это еще почему?
— Папуля, он такой добрый, такой милый человек. И он всегда держался со мной очень вежливо. И говорит он… так красиво, что просто заслушаешься! Представляешь, я напоминаю ему его дочь!
— Похоже, все молодые девицы ему кого-то напоминают! — недоверчиво фыркнул граф.
— Папа! Прошу тебя, не будь с ним суров. Он такой несчастный! Ты сам знаешь, дочь его пропала без вести, а оба сына погибли.
Граф Перивос сердито покачал головой, но Пелайя заметила, что взгляд его смягчился. Более чуткая и проницательная, чем ее сестры, Пелайя давно научилась управлять отцом по собственному желанию, и часто казалось, что он не без удовольствия позволяет это дочери.
— Не пытайся меня задобрить, — отрезал граф Перивос. — Разумеется, я буду обращаться с Олином Эддоном уважительно, ведь он король. Но эта история мне не по нраву. И если произойдет что-то неподобающее…
— Не произойдет, — заверила Пелайя. — Такой человек, как король Олин, не способен на… неподобающие поступки.
Пелайя Акуанис была слишком хорошо воспитана, чтобы употреблять бранные слова даже мысленно. По правде говоря, она не знала ни одного такого слова. Но сейчас юной леди отчаянно хотелось выругаться, ибо за услугу, оказанную королю Олину, ей пришлось заплатить дорогую цену. Девочка сознавала, что не может злоупотреблять снисходительностью отца бесконечно: после того, как он согласился на ее уговоры, ей придется несколько месяцев воздерживаться от каких-либо важных просьб.
«Надеюсь, королю Олину и в самом деле необходимо поговорить с этой растрепой из прачечной», — вздохнула Пелайя.
Внутренний голос тут же возразил, что она несправедлива. Пелайя так и не смогла понять, что особенного в этой Нире, но на обычную прачку девушка не походила.
Когда в саду появился король Олин, сопровождаемый стражниками, с неба донеслись первые раскаты грома. Приближалась гроза. Граф Перивос выступил вперед и приветствовал высокопоставленного узника поклоном.
— Воистину, вы обладаете немалым даром убеждения, король Олин, — изрек он. — В противном случае я не стал бы стоять здесь, под хмурым небом, позабыв о делах и ожидающем меня ужине. Но моя дочь готова была поставить на карту отцовскую любовь, дабы исполнить ваше желание, и она вынудила меня устроить вашу встречу с этой юной особой.
— Полагаю, граф Перивос, вы несколько преувеличиваете, утверждая, что ваша прелестная дочь рисковала утратить вашу любовь, — с улыбкой ответил король Олин. — Я знаю о вас по ее рассказам и возьму на себя смелость предположить, что ваша любовь к ней беспредельна. У меня самого есть дочь, наделенная упрямым и своевольным нравом, и я как никто другой понимаю ваши чувства. Поверьте, я способен оценить сделанное мне одолжение, далеко выходящее за пределы ваших служебных обязанностей. — Король понизил голос, чтобы стражники, стоявшие в отдалении, не могли его