Выражения лиц наших учительниц надо видеть, слова тут бессильны: Ужас, Армагеддон, Ад и Израиль. Хорошо хоть в тесной комнатенке за сценой только мы двое, Галина с Татьяной Иосифовной (и как она удержала ее, не позволила кинуться разнимать нас, ума не приложу?) да девчонки, участницы выступления.
Классная стряхивает с себя оцепенение.
— Рита, попроси кого-нибудь из ребят принести теплой воды. Нет-нет, вон тазик в углу… Да, и полотенце захвати, у меня в шкафчике, в классе есть вафельное, не тряпками же его вытирать! А ты, Астахов, снимай рубашку. Хватит уже изображать Щорса, красного командира…
Серега смурнеет. Он-то собирался пройти в таком виде по школе и получить свою порцию славы. Я, не сдержавшись, хихикаю — и получаю в ответ гневный взгляд. Классная надвигается на меня, как танк на сжавшегося в окопе новобранца, распространяя запах дорогих духов и дорогих сигарет.
— Женя, ну почему… — она понижает голос так, чтобы слышал только я, — собака-чертова, не мог сделать как надо?
Взгляд — прямо в глаза, с гневным прищуром, но мне уже не страшно. «Собака-чертова» — это единственное ругательство, адресуемое нам, ее ученикам. Значит — простила и взывает к совести.
Вваливается Куклин, на вытянутых руках — полный до краев таз. За ним — Ритуля с полотенцем на плече. Аст уже стоит голым по пояс, и Миладка с Катюшкой, смущенно хихикая, принимаются смывать с него следы сечи. Серега мужественно стоит столбом, на физиономии — неописуемое блаженство. Галина некоторое время наблюдает за этой комедией, после чего решительно завладевает полотенцем и берет дело в свои руки. Татьяна Иосифовна укоризненно качает головой и слабо улыбается.
Ф-фух, пронесло…
А праздник тем временем продолжается. Классы расходятся по своим кабинетам. Идем и мы — в нашем родном семнадцатом запланировано чаепитие. Парты сдвинуты вдоль стен, кто-то притащил из дома электрический самовар (противопожарные инструкции, ау-у!), кто-то — пакеты с домашними пирожками, обсыпными кольцами, сочниками, конфетами, разномастные чашки и блюдца — к событию готовились основательно. Главная тема разговоров, разумеется, наше выступление. Аст красуется с перевязанной головой. По требованию Галины повязку сменили, чтобы «не пугать детей видом свежей крови». Ага, таких испугаешь…
Одноклассницы в восторге, причем не понять, от чего больше — от Риткиного исполнения «Мак-Мэда» или от нашего с Серегой шоу. Одноклассники с некоторой опаской ощупывают замятины на дюралевых клинках. Попытки выйти в коридор и «пофехтоваться» Галина решительно пресекает, и тут я с ней полностью согласен: «на сегодня хватит дуэлей», как говорил король Луи Тринадцатый голосом актера Табакова. Хотя нет, еще не говорил — сериал покажут по телеку только в декабре, под самые новогодние праздники.
Я принимаю комплименты, отвечаю на вопросы, изо всех сил стараясь не кривиться от боли — плечо, чтоб его! Но — ш-ш-ш, об этом молчок. Довольно и Астовой окровавленной физиономии.
По-хорошему, завтра надо бы съездить в травмпункт, как бы не ключица… Спасибо, хоть левая, а то потом недели две, а то и месяц, ни ботинка завязать, ни, пардон за интимные подробности, подтереться со вкусом.
Чаепитие меж тем в разгаре. Шум, смех, кто-то разливает по столу кипяток, его гонят за тряпкой. Галина и тут нашла повод почитать стихи… А уж когда мы грянули хором «Джона Бэксворда» (похоже, эта песня станет у нашего класса фирменной) из учительской, где тоже имел место междусобойчик, на шум прискакали завучиха с биологичкой.
А что, нельзя? Нам, может, песен хочется?! Чтобы, как говорил известный персонаж из «Свадьбы в Малиновке», «душа развернулась, а потом обратно свернулась»…
…так налей, налей еще по одной,
Пусть буду я вечно больной.
И вечно хмельно-о-ой!..
3 декабря 1978 года
Москва, школа № 159.
Ответственный день.
Городское сочинение — это важно, внушала Галиша, и Женька целиком был с ней согласен. Восьмой класс — переводной, и если не хочешь, чтобы тебя в самом деле отсеяли, и тогда прямая дорога в ПТУ, изволь напрягаться и зарабатывать хорошие оценки. И потом (и тут он был согласен уже со Вторым) следовало поскорее реабилитироваться в глазах классной после недавнего скандала на литературном концерте. И лучшего способа, нежели успех с сочинением по ее обожаемому Грибоедову, не сыскать. Потому он и согласился скрепя сердце на активную помощь Второго на уроке — хотя и наотрез отказался пустить его «за руль». И вовсе не потому, что желал сам отработать на пятерку. Видел он, какие каракули выходят из-под пера, когда напарник берется за дело, видел и ужасался.
И тут начинало работать то, что они между собой называют «метод Цезаря». Помните историческую байку о том, что этот римский император умел делать сразу три дела — читать, писать и вести беседу, причем без ущерба для качества каждого из занятий? Так вот, недавно выяснилось, что «двойное» сознание позволяет проделывать похожие трюки, например, с одновременным чтением и беседой. Пару раз Женька на спор развлекал ими друзей, но вот сегодня пришло время приложить эти забавы к чему-то посерьезнее. Так что, годовое сочинение они со Вторым пишут вдвоем.
Пишем сочинение вместе. Происходит это так: я обдумываю содержание, выстраиваю фразы и нашептываю их альтер эго. На его долю остается контроль правописания и, главное, почерк. Это моя вечная беда, да и у «реципиента» с ним не все обстоит гладко, замечания «как курица лапой» на полях тетрадки — дело обычное. Но его строки учителя хотя бы разобрать могут…
Тем предложено три, и все они касаются Грибоедова — спасибо хоть не Радищев с его блогом о поездке по известному маршруту, который я так и не смог одолеть до конца. «Горе от ума» — дело совсем другое, это мы со всем нашим удовольствием.
Итак, тем предложено три. Две из них достаточно стандартные: «Молчалины блаженствуют на свете» и «Чацкий и фамусовское общество». Сразу видно, что присланы они из РОНО — наша Галина, насколько я припоминаю, предпочитала что-нибудь с подвывертом, способное порой вогнать в оторопь. К примеру: «Возможно ли расстреливать раненых?» — это по «Разгрому» Фадеева. Или «Почему Андрей Болконский не женился на Наташе?» Но сегодня вольнодумство в любых формах не приветствуется категорически, приходится выбирать из стандартного списка тем.
Постараемся соответствовать, ведь и оценивать нашу нетленку будут в РОНО. А потому из двух тем выбираем третью, так называемую свободную. Это значит, что можно писать о чем угодно, лишь бы оно имело отношение к предмету. В нашем случае — к «Горю от ума» или к личности самого Грибоедова. Это меня вполне устраивает: тыняновскую «Смерть Вазир-Мухтара» в свое время прочел, да и сериал посмотрел с немалым удовольствием. В СССР книга издавалась неоднократно, еще до войны, а что касается альтернативных оценок — оставим их на потом, сосредоточившись на стилистике и манере изложения.
Принимая работы, классная мельком проглядела мою тетрадь и удивленно приподняла бровь. Так-то, Галина Анатольевна: ваша школа не прошла для ученика даром. Пятнадцать лет в редакторах, да и сам пописывал, приходилось. А вот почерк… Да, сколько ни старался альтер эго сделать как лучше, все равно получилось в точности по одному премьер-министру независимой России. Есть вещи неколебимые, вечные, на век, как Баальбекская платформа.
А вновь освоенная способность делать два дела одновременно — это нам пригодится, и не только на уроках. Скажем, во время ответственных переговоров — можно обдумывать сказанное контрагентом, одновременно тщательно выстраивая ответные реплики. Жаль, мобильников тут еще нет, а то как удобно было бы трепаться за рулем! Или, к примеру, заниматься «реставрацией воспоминаний» не по ночам, а средь бела дня, не отвлекая альтер эго от текущих школьных забот. Впрочем, это занятие освоено уже давно и успело мне надоесть…
12 декабря 1978 года
Москва.
Информация к размышлению — 5.
Итак, вопрос: зачем пришельцам понадобились земные радиотелескопы, антенны и уж тем более «Пионеры» с «Рейнджерами», если в их распоряжении «виртуальные», «ноосферные» инструменты, а также способность перебрасывать коконы информации через межзвездные бездны? Ответ дал десантник-инсургент: земная наука до таких материй доберется еще не скоро.
Личности пришельцев и эти самые «виртуальные инструменты», служащие для пересадки «мыслящих», их отслеживания и много еще для чего, оказывается, связаны накрепко с самими пришельцами. И связь эта самая прямая: чем больше группа пришельцев, чем больше задействовано их «мыслящих», тем мощнее используемый ими инструмент. Некий аналог вычислительных мощностей, если хотите: можно загрузить на домашний комп программу почти любой сложности, хватило бы емкости жесткого диска, а вот запустить ее и тем более заставить работать на всю полноту возможностей — это вряд ли.
С пришельцами и их «виртуальной машинерией» дела обстоят схожим образом. Группа из десятка-другого десантников с горем пополам могут осуществлять «пересадку» личности, но лишь с большими перерывами на восстановление и в тепличных условиях. Группа численностью в полсотни уже способна поставить эти операции на поток. А вот одиночка может разве что использовать инструмент для отслеживания таких «пересадок». Если же понадобится нечто большее, придется обращаться к «местному ресурсу». Например, создавать устройство (не виртуальное, в «железе»), использующее силу «мыслящих» землян. Пусть даже и без их ведома.
Примерно так и поступил наш новый союзник, пояснив, что обычные десантники этой технологией не владеют. Ею вообще никто не владеет, кроме его единомышленников, говорить о которых он отказался категорически. И это тоже можно понять — наш новый друг вынужден считаться с возможностью неудачи. Так, кстати, написано и в книге, и я подозреваю, что наш гость позаимствовал аргументы именно оттуда.