– Да вот же! – Она вытащила из кармана мешочек и отдала его мне.
Вытрусил на ладонь содержимое: две капсулы медового цвета. Если присмотреться, то можно разглядеть едва заметную маркировку – букву «л». Да я и без нее знаю, что за лекарство нам передали.
– Ты объяснишь мне?
– Да. Их надо выпить. Одна для тебя, другая – для меня.
– Зачем? – надула губки Дженни.
И я вспоминаю, сестра не любила принимать лекарства. Даже хуже – боялась. Откуда бы драконам знать об этом! Придется хитрить, чтобы заставить ее проглотить капсулу.
– Тебе же сказали, испытание. В конце надо выпить лекарство.
– Нет, мне сказали отдать тебе, – упрямится Дженни.
– Ты отдала, теперь я объясняю тебе заключительную часть. Положить в рот и проглотить.
– А давай мы скажем, будто я проглотила?
Вижу, как лицо Дженни искажается от страха. Как неудачно! Снять блок? Опасно. Если будет истерика, я не справлюсь. Надо уговаривать.
– Нельзя, – добавляю строгости в голос. – Давай лучше вместе. Кладем на язык. Подальше, да. Я сейчас тоже положу. И…
– Стоять! Не сметь!
Вздрогнул от неожиданности, лекарство проскользнуло в глотку. На поляне появились инквизиторы. Все же следили. Еще можно успеть!
– Глотай, быстрее!
Глупая Мила выплюнула капсулу. Проклятие! Это вещество не должно попасть в руки инквизиции. Зачерпнул силы из источника Дженни и выжег место, куда упала капсула.
Рейо побери! Провал.
Крики. Визг испуганной девочки. Удар, сбивающий с ног.
Мне уже все равно.
В глазах плывет, звуки исчезают, тело наливается тяжестью.
Не смог защитить. Не смог спасти.
Все кончено.
– Бес! – завопила я, когда брат упал.
Извернулась и лягнула инквизитора, держащего меня за руки. И откуда силы взялись! Вырвалась и бросилась к брату.
– Бес! Да что с тобой?!
Упала рядом на колени, припала к груди, обнимая за шею.
Кто-то отшвырнул меня в сторону.
– Бес!
Рыдая, кое-как встала на четвереньки и поползла обратно. Происходило что-то страшное, неправильное. Над братом склонились, зачем-то пощупали шею, грязно выругались.
Что происходит?!
– Бес, пожалуйста, открой глаза! Бес!
– Не надо, Мила. Он мертв.
Недоуменно посмотрела наверх, услышав знакомый голос. Алана? И тут до меня дошел смысл ее слов.
– Нет, – прошептала я, леденея. – Нет.
И набросилась на брата, вцепившись в куртку.
– Вставай! – кричала я, пытаясь поднять его с земли. – Вставай!
Задыхалась от плача, размазывая по лицу слезы. Отбивалась от рук, пытающихся оттащить меня в сторону.
А потом ко мне вернулась память.
Яркие вспышки воспоминаний разрывали голову. Бес в образе посланца черного бога. Бес, кормящий меня кашей с ложечки. Бес с хворостиной. Бес, целующий меня в губы. Бес на уроке фехтования. Бес на коленях перед инквизиторами. Бес – предатель.
Предатель. Инквизитор. Подлец.
Он сделал из меня куклу.
Он лежит мертвый.
Из-за лекарства, переданного мне отцом.
И я никогда, никогда не смогу сказать ему, как я его люблю!
Взвыв, еще крепче вцепилась в Беса и зарыдала в голос, уронив голову ему на грудь.
Логика? Рейо побери логику!
Он не мог быть предателем. Отец не мог передать отраву для нас обоих.
Все кончено.
– Джейн?
Кто-то тряс меня за плечо.
– Да оставьте меня в покое! – зло выкрикнула я.
И тут же поняла, что выдала себя.
– Вспомнила, значит, – кивнула Алана. – Вставай, пошли. Слезами ты его не воскресишь.
– Ку-куда? – меня стало бить в ознобе, аж зубы застучали.
– А не пойдешь, так помогут. Ведите ее! Достал уже этот спектакль! – разозлилась Алана.
Меня оторвали от Беса, поставили на ноги и куда-то поволокли.
Глава 5Побег
Сопротивлялась я недолго. Внутри словно лопнул нарыв, и боль отчаяния ушла. Зато ощутимо пахнуло гнилой безысходностью. Двое мужчин без труда донесли меня, обмякшую и покорную, до экзекуторской. Мельком вспомнилось, как испугалась Мила, когда наставница показывала ей это помещение. Я же лишь скользнула взглядом по орудиям наказания, разложенным на полках, прислонилась к стене и закрыла глаза.
Лойи, в чем я провинилась перед тобой, что ты так сурово меня караешь? Неужели ты не можешь простить мне фамилиара? Но почему тогда позволил мне жить и полюбить? Чтобы перед смертью я смогла ощутить горечь настоящей потери? О да! Это тебе удалось. Я потеряла ребенка. Потеряла любимого, даже не успев сказать ему о своих чувствах. И все, кому я небезразлична, далеко и не в силах мне помочь. Родители пытались. Не верю, что они хотели убить нас с Бесом, был какой-то иной план.
Мне накинули что-то теплое на плечи и подтолкнули вперед.
– Иди-ка, присядь, – услышала я голос Аланы.
Позволила довести себя до стула, села и плотнее закуталась в плед, обнаружив, что трясусь от озноба. И с чего такая забота? Алана сунула мне в руки кружку с горячим чаем и вышла, заперев за собой дверь. Пытки откладываются?
Сначала просто грелась, обхватив кружку ладонями. Потом пила чай маленькими глотками. К чему отказываться? Неизвестно, дадут ли мне еще попить. Бить будут, иначе не привели бы сюда. Будут спрашивать, почему умер Бес, а я не собираюсь рассказывать даже то, что знаю. И защиту от ментального взлома пора бы восстановить, если не хочу открыть инквизиторам все свои тайны.
Холодно. И сладковато-гнойный запах никуда не делся. Боль возвращается – ноющая, давящая. Невозможно не думать о Бесе.
Почему нет ненависти и злости? Он предал меня, превратил в сестру, заставил учиться в школе инквизиторов. Вторая личность – вот как это называется. Сейчас, когда она исчезла, я помнила лишь события последних двух дней.
Ни одного оправдания. Ни одного слова или жеста, подтверждающего, что Бес притворялся. Забота? Он заботился о сестре.
Пожалуй, я поверила родителям. Они смогли связаться со мной через сон, и если бы Бес был предателем, отец не стал бы скрывать. Капсулы предназначались нам обоим. Что пошло не так? В чем Бес ошибся?
Мысли о наведенной иллюзии отбросила сразу. Я держала на руках сына Миры – и это не сон. Нас хотели спасти, значит, Бес – не предатель.
Или все дело в том, что смерть прощает все грехи. Обижаться и злиться положено на живых, а на мертвых – бесполезно. Можно только сожалеть о том, чего уже никогда не будет.
Дверь с грохотом распахнулась. В комнату ворвался знакомый Высший, наставник Беса. Лицо перекошено от гнева, в глазах – ненависть. Тяжелая оплеуха сбросила меня на пол. Кружка разбилась, брызнув осколками. Один из них полоснул по виску. В ушах звенело от удара. Во рту – соленый привкус крови. Хорошее начало.
– Дрянь! Как ты это сделала?
Он не говорил – рычал. Пожалуй, я даже испугалась бы при иных обстоятельствах. А тут и попытки встать не сделала. Зачем? Все равно ударит, снова придется падать.
Высший схватил кнут, и я закрыла глаза. Свист – и бок обожгло так, что дыхание перехватило. Второй удар – и я заорала, срывая голос.
– Георг, прекрати!
– Алана, вон отсюда! – рыкнул Высший на наставницу Милы.
– Это моя подопечная! Я решаю, как ее наказывать!
Продышавшись, я заинтересовалась происходящим. Алана, белая от гнева, стояла напротив моего истязателя, сжимая кулаки. Георг побагровел от злости. И неизвестно, чем бы закончилось противостояние, если бы в комнату не вошел еще один человек. Директор школы, лийон Ренли, – вспомнила я. Властный и грозный мужчина. Его боялись не только ученики, но и преподаватели.
– Понимаю твои чувства, Георг, но навряд ли девочка будет на нашей стороне, если ты ее изобьешь, – недовольно сказал он, отбирая кнут.
Георг не осмелился возразить. Зато я прохрипела, собирая остатки сил и морщась от боли:
– Я не буду на вашей стороне, даже если вы осыплете меня золотом.
Меня услышали. Георг дернулся, но Ренли придержал его за руку:
– Обещаю, если дойдет до порки, тебя позовут. А сейчас уходи.
– Не если, а когда, – бросила я вслед удаляющемуся Георгу.
– Не дерзи, девочка, – обратились ко мне. – Ты не в том положении, чтобы так себя вести.
– Правда? – Я закашлялась и застонала от боли. Как будто кожу содрали. Или так оно и есть? И щека мокрая. Провела пальцами – кровь. Ах, да, осколок. – И что вы мне сделаете? Убьете? Будете пытать? А проку вам от моей смерти? Я нужна вам живой, смерть станет лишь избавлением.
– Да кому ты еще нужна-то? – Ренли присел рядом со мной на корточки. – Кто бы ни передал тебе лекарство, он хотел вашей с Коулом смерти. Тебе бы радоваться, что ты жива осталась. Или ты так хочешь умереть?
– Это предпочтительнее сотрудничества с вами, – ответила я и попыталась приподняться.
От резкой боли в боку я зашипела.
– Ты расстроена, – Ренли и бровью не повел, как будто ничего не услышал, – такие переживания даром не проходят. Отдохни до утра, поговорим завтра. – Он встал и обратился к Алане: – В карцер. Умыть, переодеть, обработать раны, накормить. И жду тебя в кабинете.
И он исчез, так же быстро, как и появился.
Кнут разорвал платье и рассек кожу. Алана возилась со мной, как с маленьким ребенком. Помогла подняться, отвела в душевую, раздела, смыла кровь, обработала раны. Кто-то принес чистую одежду. Вяло удивлялась, зачем все это. Неужели думают, что я соглашусь стать инквизитором? Наивные.
Лечебная мазь притупила боль. С облегчением натянула брюки и рубашку. Милины платья красивы, но неудобны. В горном я привыкла к свободной одежде. А ведь платья покупал Бес – навряд ли гардероб сестры хранили столько лет.
Не могу поверить, что Беса больше нет.
Судорожно всхлипнула – снова подступили слезы.
– Больно? – спросила Алана. Она втирала мазь в порез на виске. – Потерпи.
– Он точно… мертв? – выдавила я.
Сама видела, чего уж там. Но вдруг все же ошиблась?