Пришлось искать кабинет прокурора. Тот не особенно обрадовался визиту столичного журналиста, пробурчал что-то насчет нежелательной огласки, но Борис не собирался выходить из здания без информации.
– Идемте, я сам поприсутствую при вашей беседе с Полиной Дмитриевной, – тяжело поднялся из кресла прокурор и взял стоявшую в углу трость. – Колено повредил еще зимой, до сих пор после операции никак в себя не придет, – объяснил он, заметив удивленный взгляд Бориса.
Но кабинет Каргополовой оказался заперт. На телефонный звонок она ответила, сказала, что едет в морг и возвращаться пока не собирается.
Прокурор развел руками:
– Она у нас с характером. Будете ждать?
– Она мне пропуск подписала уже.
– Ничего, идемте в наш буфет. Он не столь хорош, как кафе напротив, но чай заварят приличный.
Борис провел в буфете весь остаток дня, но Каргополова в прокуратуру так и не вернулась.
Такого неприятного ощущения у Нифонтова не было, пожалуй, никогда прежде. Он почти на вкус ощущал поражение – ему, именитому столичному журналисту, отказывалась давать интервью какая-то следователь из небольшого городка! Его игнорировали и как профессионала, и как мужчину. Но самое неприятное было даже не это. Ему придется вернуться домой ни с чем, впервые ни с чем, не то что без сенсации, а вообще с пустым блокнотом. Такого никогда не бывало, даже во времена студенческой практики, когда у Бориса вообще не было никакого имени.
Он бесцельно бродил по центру города, мучительно придумывая план по выходу из неприятной ситуации, когда вдруг увидел идущую ему навстречу Каргополову. У Бориса даже дыхание перехватило от неожиданности – теперь-то он не даст ей просто так уйти, пусть хоть полицию зовет.
Он решительно преградил ей дорогу:
– А теперь, уважаемая, вам придется меня выслушать и ответить на мои вопросы. Я не затем приехал сюда, чтобы вернуться с пустыми руками.
– Вы кто? – удивленно, но совершенно не испугавшись, спросила Каргополова.
– Ой, вот не надо только притворяться, а? Знаете, я устал быть любезным. Давайте посидим во-он на той лавке, – Борис бесцеремонно взял ее за локоть и потянул в сторону аллеи.
– Да отпустите же меня! – попыталась вырваться женщина, но Нифонтов усадил ее на скамью и сказал:
– Я вам не причиню вреда, я ведь даже посадил вас в людном месте. Давайте поговорим, пожалуйста. Войдите в мое положение. Ну, нельзя мне вернуться домой без материала – вот как вам нельзя не раскрыть дело, понимаете?
– Теперь понимаю, – вдруг расслабленно засмеялась она. – Вам, похоже, Полина нужна?
Нифонтов опешил. Она что – решила притвориться идиоткой? Разыгрывает сумасшествие? Раздвоение личности? Она психопатка?
– Да не смотрите вы на меня так, я нормальная, – словно прочитав его мысли, снова засмеялась женщина. – Нас часто путают, мы – двойняшки. Меня зовут Виталина, а вас?
– Борис, – машинально выдавил Нифонтов. – Извините меня… мне действительно нужна ваша сестра… неловко получилось…
– Ничего, с нами такое часто бывает. То меня атакуют родственники подозреваемых и потерпевших, то ее – желающие срочно сшить платье к сегодняшнему банкету. Я портниха, – объяснила Виталина, убирая за ухо прядь длинных волос.
– Ничего удивительного… вы настолько похожи…
Повисла неловкая пауза. Борис мучительно придумывал повод, чтобы попрощаться и как можно скорее уйти и забыть очередное фиаско.
– Вы меня извините, Борис, – поднялась со скамьи Виталина, – я вам ничем не смогу помочь. Даже номер телефона Полины не дам, потому что это запрещено.
– Я понимаю. И это вы меня извините, я обычно женщин силой в кусты не волоку.
– Всего доброго, Борис. Я уверена, что Полина на ваши вопросы ответит, как только у нее время свободное появится.
Она удалялась по освещенной аллее, а Нифонтов смотрел ей вслед и испытывал разочарование. Определенно эта поездка складывалась крайне неудачно во всех смыслах. Больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться дома, в идеально убранной квартире, где вкусно пахнет ужином, который приготовила домработница, лечь в собственную кровать, приглушить свет, закрыть глаза и окунуться в тишину, как в море… Но реальность диктовала совершенно другие вещи – гостиничный номер, ресторанная еда, посторонние звуки за тонкими стенами.
Фельдшер
Вызовов не было. Иногда случается чудо, и телефон на подстанции молчит, никому не требуется помощь, и бригады имеют возможность отдохнуть, поговорить между собой о чем-то, что-то обсудить. Сегодняшней темой оказался очередной труп, найденный в парке.
Вика практически не прислушивалась к разговорам, старалась отрешиться от всего и не думать ни о чем, хотя последнее не удавалось. Митин ее подчеркнуто игнорировал, словно считал виноватой в том, что не вышло провести выходной так, как он планировал.
«Почему? Разве он не видит, что даже обстоятельства сложились так, что нам не суждено было поехать в этот профилакторий? Эта авария на дороге – ну, разве же это не знак?» – думала Вика, устроившись в самом уголке дивана и закрыв глаза.
Смех Максима, раздавшийся откуда-то из небольшой кухни, заставил ее встрепенуться – звук его голоса всегда затрагивал в Викиной душе какую-то тонкую струну, которая немедленно начинала вибрировать и цеплять за сердце маленькими, но острыми крючочками, причинявшими невыразимо сладкую боль.
В последнее время Вика и сама отчетливо начала понимать, что все в их отношениях – сплошная боль, если вдуматься. То, что она ошибочно принимает за любовь, всего лишь мимолетное увлечение, страсть, возможность убежать хоть на время из жизни, полной тяжелой работы и неустроенности – что у нее, что у него. Им было хорошо вместе – но и врозь тоже неплохо, и именно это огорчало Вику. Максим же, похоже, не придавал этому особенного значения.
Порой Вике казалось, что он сможет легко заменить ее – не будет Вики, сгодится Лена, Ира, Олеся – кто угодно.
«Почему я так плохо о нем думаю? – снова начиная дремать, подумала она. – Ведь он совсем не такой, я просто обиделась, вот и лезет в голову всякая чушь. Нет, ему совершенно не все равно, кто с ним – ведь он же меня выбрал, он же со мной».
Когда Вика вновь открыла глаза, Митин сидел на подоконнике, а рядом с ним стояла Олеся, молодая врач, работавшая на подстанции всего около двух месяцев.
Максим что-то рассказывал, то и дело посмеиваясь, а Олеся преувеличенно хохотала, откидывая назад голову так, что становилась видна вся ее тонкая шейка до самого выреза надетой на футболку форменной рубахи.
Вика испытала укол ревности – стоило только слегка поссориться, как он уже в открытую флиртует с другой, и даже не пытается скрыть это от нее, Вики. А главное, что все вокруг тоже это видят – или это ей просто так показалось от обиды.
От дальнейшего унижения спас поступивший вызов, и Вика, подхватив куртку, которой укрывалась, поспешила к выходу. Практиканта с ней сегодня не было, и Вика почувствовала облегчение – Сергей ей не нравился, не очень грамотный, ничего почти не умеющий и мало знающий, он больше мешал, чем старался чему-то научиться, и Вике с ним было тяжело.
– Поехали, – сказала она водителю, устраивая в машине чемодан и забираясь сама.
– Тут недалеко, быстро доберемся. На что вызвали? – Семен Богданович всегда интересовался причиной вызова, и Вика, пока ехали, успевала рассказать ему даже примерный план своих действий. Это помогало настроиться на вызов и скоротать время в дороге – ездить молча ей, как и Богданычу, не очень нравилось.
На подстанцию они вернулись скоро – ничего сложного на вызове не оказалось, а больше диспетчер ничего не дал. Водитель припарковал машину, вынул сигареты, закурил, Вика потянулась всем телом, подхватила чемодан и пошла в здание. Навстречу ей попалась Олеся в накинутой на плечи куртке и с чемоданом – спешила на вызов.
Вике показалось, что молодая докторша посмотрела на нее оценивающе и вроде бы даже решила, что фельдшер не стоит ее внимания, потому что остренький подбородок Олеси вздернулся еще выше, а на губах заиграла снисходительная улыбка.
Вика прошла мимо, но неприятное чувство засело где-то внутри.
«Ревную я, что ли? К кому – к Олесе? Вот еще… мы давно с Максимом вместе. Вот именно – мы давно вместе. Может, я ему просто надоела, а сорвавшаяся поездка – просто предлог, чтобы расстаться?»
– Негрич, зайди в диспетчерскую! – крикнул из комнаты отдыха фельдшер кардиобригады Слава, и Вика свернула в коридор.
– Тебе тут записку оставили, – понизив голос, проговорила сидящая за пультом Роза и протянула сложенный вчетверо листок из блокнота.
– Кто? – удивилась Вика.
– Кто-кто… читай – узнаешь, – и Роза сделала жест рукой, веля Вике выйти из диспетчерской.
Записка оказалась от Максима. Он сообщал, что вынужден срочно уехать – у тестя что-то случилось на работе, требуется врачебная помощь.
«Увидимся завтра», – было написано в последней строке, и Вика сразу испытала облегчение – нет, ничего не произошло, все в порядке, завтра они увидятся. И Максим по-прежнему ее любит, а Олеся совсем ни при чем.
Следователь
Разговор с нахальным журналистом слегка выбил Полину из рабочей колеи. Она не любила давать интервью, как некоторые коллеги, терпеть не могла тратить время на разговоры с людьми, которых интересовали только «жареные» истории, а не то, каким образом правоохранительные органы стараются раскрыть или предотвратить преступления.
Сегодня ночью она вынуждена была выехать на труп молодого мужчины, оказавшегося к тому же сотрудником мэрии города, возглавлявшим отдел по работе с молодежью, основательно промокла.
По дороге в морг Полина читала записи в своем блокноте и вдруг с удивлением поняла, что фамилия убитого совпадает с фамилиями двух других жертв – Пострельцев.
Валентин Иванович Пострельцев, погиб сегодня, а ранее – Дарья Ивановна и Антон Михайлович. Выходило, что Дарья и Валентин – брат и сестра, а Антон – их дядя.