– Ничего… послушайте, Виталина, – как-то сразу вспомнил довольно экзотическое имя Борис, – а уж если мы второй раз вот так нелепо сталкиваемся… может, кофе выпьем после пробежки? Или вы спешите?
– Не спешу. Но имейте в виду – я замужем, у меня двое детей, – с улыбкой произнесла она.
– Да я же просто на кофе… нет, серьезно – вы в знаки не верите? Второй раз такая ситуация просто так не могла сложиться, значит, это зачем-то нужно.
Она задумчиво смотрела на него, что-то решая, а потом сказала:
– Хорошо, возможно, вы правы. Но сперва давайте-ка закончим дистанцию. Мне еще… – она изящно вскинула запястье, посмотрела на браслет, – так… полтора километра осталось. Выдержите?
– А то! – молодецки приосанился Нифонтов. – Ну, побежали?
И они двинулись по набережной дальше в довольно быстром темпе, Борис даже немного задохнулся.
«Она, кажется, говорила, что портнихой работает? Не слабая подготовка для такой сидячей профессии», – думал он, искоса бросая взгляды на бегущую рядом женщину.
Виталина бежала спокойно, ровно, как будто занималась этим всю жизнь. К концу дистанции, пришедшемуся на небольшой причал для моторных лодок, Борис почувствовал, что по спине течет пот, а мышцы напряжены и даже слегка побаливают.
– Почему я не знал, что вы бегаете здесь по утрам? – тяжело дыша, спросил он. – Давно бы могли делать это вместе, в вас чувствуется подготовка.
– У меня вообще-то разряд, я в молодости бегала за сборную области, – улыбнулась Виталина. – Теперь просто стараюсь себя в форме держать, работа-то малоподвижная.
– А муж что же, не поддерживает?
– Ему на работе бегов хватает, он полицейский.
– Да у вас просто трудовая династия, – усмехнулся Борис, – сестра-следователь, муж-полицейский… Зять, наверное, тоже в органах служит?
– Нет, зять у нас бизнесмен, – улыбнулась Виталина. – А с мужем я забавно познакомилась. Он меня от наркомана защитил. Вечером в арке наркоман с ножом напал, сумку отобрал и серьги хотел выдрать из ушей, а тут патруль, и Степа наркомана этого лицом в стенку впечатал. Пока протокол составляли, пока я заявление в отделении писала – познакомились, и назавтра он пришел прямо к нам домой, с букетом и тортом. Вот так и познакомились.
– Оригинальная история… полицейский-романтик воспользовался служебным положением, – улыбнулся Борис, а Виталина вдруг нахмурилась:
– А вы бы не насмехались, господин столичный журналист. Я ведь могу и того… шокером.
Борис поднял вверх руки:
– Бог с вами, Виталина Дмитриевна! Даже в мыслях не было! Это на самом деле интересная история. Так что – идем в кафе? Здесь рядом что-то есть?
– Есть сетевое, там неплохо. Или вы подобным брезгуете?
– То есть вам надо мной насмехаться можно? – уточнил Борис с серьезным видом. – Поскольку вы-то знаете, что у меня в кармане шокера нет?
Виталина рассмеялась мелодичным смехом:
– Вы меня уели, Борис. Извините, больше не буду. Так идем?
В довольно просторном кафе, принадлежавшем известной столичной сети, было абсолютно пусто. За барной стойкой скучал бородатый молодой бариста, подперев кулаком щеку, смотрел на экран подвешенного телевизора – там шло местное утреннее шоу с новостями и какими-то развлекательными сюжетами. На звук колокольчиков над входной дверью он оторвался от просмотра и приветливо прокричал:
– Доброе утро! Насладитесь нашим бодрящим кофе!
– Непременно! – отозвался Борис, подавив в себе внезапно возникшее раздражение по поводу напускной веселости молодого человека. – Виталина, вы каким кофе предпочитаете взбадриваться в это время суток?
– Двойной раф с апельсиновой цедрой.
– Ого, двойной! Да вы серьезный игрок – после такой-то пробежки.
– Иначе до дома не доберусь.
– Отлично. Тогда двойной раф с цедрой для дамы, а мне американо, – сказал Борис, и бариста, кивнув, предложил им присесть за столик.
Они расположились у панорамного окна, выходившего как раз на набережную. Народа там стало заметно больше – к бегунам добавились собачники с питомцами.
Виталина вынула телефон, проверила сообщения, видимо, ничего не обнаружила, отложила аппарат на край стола.
– Ну что, Борис, как продвигается ваша работа? – спросила она, опустив подбородок на скрещенные руки.
– Увы – практически не продвигается, благодаря вашей сестре, – честно сказал Борис. – Она так запугала сотрудников, что я не смог добыть даже крупицы нужной информации. Она всегда такая суровая?
– С детства, – с улыбкой подтвердила Виталина. – Если что-то решила, все – по-другому не будет. Я вам сочувствую, Борис, но у вас, скорее всего, ничего не выйдет.
– Уволят меня, как пить дать – уволят, – пробормотал Нифонтов. – Я сдуру пообещал главному целое расследование, на несколько номеров – такой сериал по свежим событиям, а тут… Ну, кто мог знать, что для вашей сестры вообще никаких авторитетов не существует…
Бариста принес кофе, большой бокал с трубочкой и длинной лодкой на блюдце – для Виталины и снежно-белую чашку для Бориса. Запах кофе мгновенно окутал все вокруг, немного успокоив начавшего нервничать Нифонтова. Он сделал глоток и зажмурился – в этой кофейне умели варить кофе даже, пожалуй, лучше, чем в подобных заведениях столицы, в которых Борису доводилось бывать.
– Отлично, – пробормотал он.
– Я слышала, что подозреваемую отпустили, – вдруг сказала Виталина, и Нифонтов едва не поперхнулся кофе:
– Что?! Как это – отпустили, когда?!
– А говорили, что не смогли ни крупицы информации добыть, – тут же уличила она. – Но, оказывается, знали, что подозреваемая была, и что была даже задержана.
– Ну, я ж не совсем уж безнадежный, – попытался выкрутиться он, – кое-что все-таки сумел вынюхать. Но как же ее отпустили-то?
– Я, как вы понимаете, подробностей не знаю, но от Полины слышала, что девушка оказалась вообще ни при чем.
– Хорошо, что сейчас не старое время – разобрались и отпустили. А могли ведь и расстрелять в горячке, бывали в истории прецеденты, – произнес Борис, в голове которого лихорадочно завертелись мысли.
– Ну, смертной казни у нас нет, а последнюю женщину приговорили к высшей мере, кажется, в восьмидесятых годах, так что… но вы правы – этой девушке здорово повезло.
– Знать бы, с чем связано такое везение…
Виталина развела руками:
– Этого я не знаю. И так слишком много вам сказала, но почему-то совершенно не хочется, чтобы вас уволили из вашего издания, – она улыбнулась и посмотрела на часы: – Ой, мне пора! – она потянулась к телефону, явно собираясь оплачивать счет, и Борис протестующе замахал руками:
– Что вы, что вы! Еще не хватало!
Она пожала плечами и встала:
– Ну, спасибо за кофе тогда. Была рада увидеться. Или вы со мной пойдете?
– Нет, я еще чашку выпью, пожалуй.
– Тогда до свидания, – Виталина снова улыбнулась, поправила волосы и вышла из кафе, оставив Бориса за столиком в совершенно растрепанных чувствах.
«Вот это ситуация, – думал он, разглядывая остатки кофе на дне чашки. – Неужели эта маленькая дрянь ничего мне не рассказала? – имея в виду Алису, злился он. – Недавно ведь говорила, что нет подозреваемых, а теперь оказывается, что была, и что ее даже задержали, а теперь вот выпустили! Или все-таки она не знала?»
Закружилась голова, Борис почувствовал, как подкатывает тошнота, а перед глазами плывут радужные пятна.
«Так, Боренька, быстро встал, рассчитался и на воздух вышел, – твердо приказал он себе, с трудом поднимаясь из-за стола. – Не хватало еще в обморок тут упасть».
Кое-как сконцентрировавшись и взяв себя в руки, он расплатился за кофе и вышел из кафе, на ходу расстегивая короткий замок на спортивной кофте и вдыхая наконец-то полной грудью прохладный утренний воздух.
Чтобы не привлекать внимания прохожих к своему состоянию, он дошел до ближайшего двора, сел на лавку и вытянул ноги. Голова по-прежнему кружилась, но пятна перед глазами исчезли, да и тошнота сделалась слабее.
Борис тяжело дышал, стараясь делать вдохи как можно глубже, а выдохи как можно интенсивнее – такой технике когда-то давно научил его один знакомый отца, и это помогало бороться с подобными состояниями, возникавшими у Нифонтова довольно часто.
«Хоть бы она уже ушла, – думал Борис, стараясь направить мысли в какое-то иное русло. – Было бы хорошо, если бы я пришел – а ее уже нет. Не хочу сейчас никого видеть, ни с кем разговаривать, хочу в душ и в постель, и молча полежать хотя бы час».
Ему повезло – когда он вернулся в гостиницу, Алисы в номере не было, зато на кровати лежала записка с просьбой позвонить ей в обеденный перерыв.
Нифонтов ожесточенно скомкал листок и отшвырнул в угол комнаты, сам не понимая, почему так поступает.
– Неужели эта маленькая дрянь знала все и промолчала? – пробормотал Борис, раздвигая темные шторы на окне. – Ведь она понимала, что мне важна любая информация, а уж такая-то… и промолчала? Хотя… она слишком просто устроена, чтобы суметь исполнить такую сложную роль. Наверное, я ошибаюсь… черт, как все неудачно сложилось…
Его вдруг охватило ощущение полной безнадежности, как будто он оказался заперт в комнате без окон и дверей – только четыре гладкие стены, и теперь, сколько ни царапай эти стены, найти хоть маленькую щель будет невозможно.
«Здесь больше нечего делать, – подумал Нифонтов, сбрасывая на пол спортивную кофту. – Нет смысла сидеть там, где не хочешь, когда ждать нечего. Больше нечего. Надо уезжать».
Следователь
Полина чувствовала, как сильно устала за последние дни. Физическая усталость, давившая на плечи, делавшая тяжелыми ноги, мешавшая нормально соображать. От количества прочитанных бумаг глаза казались засыпанными песком, и она то и дело капала средство, призванное помочь решить эту проблему, но по факту совершенно никак не менявшее ситуацию. Но все эти мучения то и дело вознаграждались пусть пока и маленькими, но все же удачными находками. Прокурор разрешил передать все дела другим следователям и сосредоточиться только на серийнике, и это сильно облегчило Полине задачу – теперь она все время посвящала исключительно этому.