И все же нетрудно было понять, что случившееся – просто катастрофа. Содержание мейла комиссара уголовной полиции Рикарда Стенландера, который послал или переслал им эту информацию по ошибке, было однозначным.
Того, кого он знал раньше только как Лидера, звали Йорген Кранц.
Согласно мейлу, его услуги оплачивала полиция. Тайный осведомитель.
Или, во всяком случае, стукач, сотрудничающий с ментами. Манфред Рихтер отследил всю переписку по этому поводу, начавшуюся давно, много месяцев тому назад. Никаких сомнений нет в том, что сотрудничество между Лидером и полицией грозит крахом всего «Патриотического фронта». И что еще хуже – он сам может попасть в тюрьму. Его относительно высокооплачиваемая работа исчезнет. Если он не примет правильного решения. Прямо сейчас. Ждать нельзя. Организация построена на быстроте и подвижности – это он понял на занятиях по тимбилдингу. Как только руководство узнавало об антирасистской демонстрации или активности «Антифашистов», тут же выдвигался отдел безопасности и проводил контратаку. То же самое и с идеологами: они постоянно наблюдали за подготовкой к выборам в муниципалитеты и за референдумами, активно отвечали на присланные в советы уполномоченных местных органов запросы. Именно это он и ценил, будучи частью организации: прямые ответы, быстрый переход от слов к делу, четкие результаты, все доступные средства для их достижения были дозволены.
Он покосился на директивы, приклеенные к стене. Одним из требований было: критика антишведских публикаций должна происходить не позднее, чем через два часа после их публикации. Он чувствовал, что это касается и данного случая.
Манфред Рихтер вздохнул и с раздражением раздавил пустую банку от прохладительного, которую держал в руке. Вопрос был, что делать и где искать аргументы в этом конкретном случае. Ясно было только, что он не может посоветоваться с тем единственным человеком, с которым у него были спорадические контакты в обычной жизни. С Лидером.
Он покликал вокруг других мейлов. Чертовски трудно придумать что-нибудь. И вдруг в списке мейлов мелькнул псевдоним. Манфред заколебался.
Вот этот ход мог бы и сработать. Хотя на самом деле это было абсолютно немыслимым. Но что же ему делать? Другого выхода он не видел. Псевдоним Финансист и без этого получал довольно много места на сайте, публикуя еженедельно обширный обзор. К тому же это был человек, которого не раз, как в торжественных речах, так и в неформальных разговорах во время встреч, называли великим благодетелем.
Манфред Рихтер сделал глубокий вдох и нажал на кнопку, пересылая письмо на тот адрес, с которого поступали тексты обзоров. Адрес явно зашифрованный, с доменом dk, Дания. Это вполне может соответствовать действительности, поскольку он как-то мимоходом услышал, что Финансиста назвали датчанином в разговоре Лидера с шефом безопасности.
Он перевел дух, когда мейл отправился в путь. Раз адресат в Дании, то можно надеяться, что он находится на некотором расстоянии от влияния Лидера в Стокгольме. А это было решающим фактором для принятого им решения. И все же он не был уверен, что поступил правильно. Утешало, что он сделал хоть что-то. Человек, гарантирующий экономическую базу всей организации, не мог быть врагом. Он должен дать совет.
Йорген Кранц не мог оторвать глаз от экрана. Несколько раз прочел расшифрованный мейл. И все же ему трудно было переварить его содержание. «Красный код». Немедленно звонить по заранее запрограммированному номеру. Вероятный взлом системы. Подозревается внедрение.
Он сжал кулаки. Ногти врезались в ладони. Разумеется, он понял содержание сообщения, которое сам перевел с английского. И все равно концы не сходились с концами. «Красный код» – высшая степень тревоги. Это означает, что его организация подверглась нападению. Возможно, что нападению подверглись даже его инвесторы в Копенгагене, хотя пока похоже было, что опасность была местной, локальной. Инфильтрация, внедрение. Кто-то напал на «Патриотический фронт», и напал изнутри.
Проблемой было то, что именно он лучше всех знал свою организацию. Значит, никто другой не мог нести ответственность за вторжение. Хотя и отдел безопасности, и айтишники должны бы быть в курсе враждебной акции. Но никто, кроме него, не обладал информацией во всей ее полноте. Короче говоря, раз он не знал об атаке, значит, именно он совершил какую-то фатальную ошибку. Настолько серьезную, что Дания могла умыть руки и прекратить свою финансовую помощь. Причем немедленно. Может быть, они думали, что угрозой является он лично?
Он встал. Попытался контролировать дыхание. Это не должно повториться. Не должна повториться прошлая ситуация, когда Линн Столь нанесла смертельный удар «Ново-арийскому братству». Она разоблачила деятельность братства и разрушила всю его жизнь. Его уволили с работы, его бросила жена, он попал в тюрьму, а Налоговое ведомство потребовало с него сотни тысяч крон доходов, которые были скрыты и не заявлены в декларации.
Он порылся в ящике письменного стола. На самом дне разыскал старую копию паспорта Линн Столь. Из-под нее высунулось фото с его свадьбы. Как, черт побери, они могли оказаться по соседству? Его прежняя жизнь и человек, который привел к ее краху. Он злобно порвал на куски копию паспорта. Как мог человек, который выглядел прямо-таки невинным ребенком, привести к таким разрушительным последствиям? Не могла же она, черт побери, быть замешанной и в эту историю тоже! Разве она не валялась в больнице под капельницей?
В животе, казалось, все перевернулось, и кишки скрутились в клубок. Вспомнилось то страшное, мрачное время, которое последовало за крахом «Ново-арийского братства» и лишением свободы. Пусть и коротким. Хаос. Позор. Он упал на самое дно. Пару раз ему удалось собрать несколько верных ему людей и провести акции, замеченные СМИ. Хотя и не на том же уровне, что рубрики, посвященные БАС[56] за подобные же нападения на информационного шефа полиции или журналистку Александру Паскалиду.
Но все это было в прошлом. Он посмотрел на приклеенные к стенам афиши. Спокойные, без всяких выкриков и угроз. Сине-желтые. Только что из типографии. С момента нового старта под флагом «Патриотического фронта» изменения были явными. Таково было абсолютное и неизменное требование их инвестора Финансиста. Новым девизом работы стало «Долгосрочная и продуманная идеологическая работа, направленная на подлинное и радикальное изменение общества», что означало конец всяким непродуманным акциям и нападениям. Вместо этого надо было заняться «полировкой» фасада организации. Финансист использовал понятие «презентабельный» или «чистоплотный», что сразу не понравилось Йоргену. Как будто до этого они были бродячими, бездомными собаками или кошками, не приученными к отправлению своих потребностей в отведенных для этого местах, а гадили где попало. Как шелудивые или лишайные псы.
Ощущение не стало приятнее от того, что новые идеи были переданы через посредника-араба. Но он понял их преимущества и согласился с анализом. И хотя партия «Демократы Швеции» прошла в Риксдаг и смягчила свой имидж, ей все равно нужна была помощь. Особенно в связи с тем, что на них тут же ополчился весь журналистский корпус Швеции во главе с вечерней газетой «Экспрессен» и воинствующей левой «исследовательской группой». Впихивать потихоньку своих представителей в число заседателей судов первой инстанции, как делали «ДШ», было просто гениально. Этому он мог только аплодировать, а не подвергать сомнениям или критике. Именно подобные шаги и должна поддерживать их новая «Скрытая правда».
Он взял с полки папку с надписью «2012–2016». Полистал газетные вырезки. В последние годы их сопровождал попутный ветер. Все шло хорошо, даже настолько хорошо, что некоторые, недавно выбранные в Риксдаг депутаты начали запрашивать их статистику и результаты анализа, чтобы воспользоваться ими в качестве фактической опоры при подаче запросов в парламент. Раньше такого не случалось. Он понял, что наконец-то Швеция была готова взвалить на свои плечи ответственность за разрушительные последствия мультикультурализма и вышедшей из-под контроля исламизации. Время назрело. Тихое, молчаливое большинство наконец-то начало высказываться, и именно «Патриотический фронт» должен был стать их главным рупором. Но все стоит денег. Без помощи Копенгагена им пришлось бы прекратить деятельность.
Йорген опять вернулся к экрану. У него не было сил читать этот ужас еще раз. Буквы сливались перед глазами. Но что-то было явно и основательно не так. Чтобы не сказать то же самое, только абсолютно нецензурными словами. Ну, не может такого быть, чтобы среди них был доносчик, полицейский агент или левый экстремист. Это совершенно исключено. Он лично проверял все документы нанятых на работу, их историю и рекомендации. Многие из ближайших соратников были с ним с самого начала. Несмотря на все свое внутреннее сопротивление, придется все-таки звонить в Данию.
Он открыл сейф, вытащил мобильник и нажал на запрограммированный номер Амида. Надеялся, что, дозвонившись до Копенгагена, он сможет опереться на заслуженный им раньше капитал доверия, то есть на свою репутацию и доброе имя. Ведь он быстро и с силой отреагировал на их запрос относительно Линн Столь. Это была решительная акция, которая прошла по плану, если не считать попавшегося Коскинена, который, впрочем, был небольшой потерей.
Он слушал гудки в телефоне, сигнал соединения. Беспокойно ходил по комнате. Ведь, несмотря на тесное сотрудничество с датчанами, он никогда не встречался и не говорил с их главным, с шефом Амида. Деньги переводились прямо на счет «Патриотического фронта» с какого-то местного, шведского филиала. И хотя администрированием занимались подчиненные Амида, но все же такое банковское решение было датским, и это датчане занимались вопросами безопасности и конфиденциальности.
Йоргену никогда в предыдущей жизни не приходилось разговаривать с таким человеком, как Амид. В тех немногочисленных случаях, когда ему пришлось столкнуться с таким типом людей, были моменты, когда он сам их разыскивал в лагерях для беженцев. Тогда на их лица были натянуты лыжные маски, в руках они обычно держали канистру с бензином, так что разговоры были недолгими.