Ее среди трупов не было. Значит, она жива!
В то же время он понял, что не имеет ни малейшего представления о том, где она. Он быстро обошел квартиру в поисках Линн или других людей и уже был на выходе, когда перед глазами вспыхнуло. В меня стреляют, успел он подумать. Вынес руку с пистолетом вперед и только хотел нажать на курок, когда испуганный голос пролепетал:
– Не стреляй, я журналист. Это пресса.
Рикард стоял с пистолетом, направленным в грудь молодого человека, еще пару секунд, пока мозг успел зарегистрировать смысл его слов. Он смотрел на камеру. Лицо мужчины было частично скрыто большой вспышкой. Гнев захлестнул Рикарда в попытке подавить мысль о том, что он чуть не застрелил невинного человека. Руки чесались отвесить ему оплеуху, но вместо этого он закричал:
– Ты что здесь, блин, делаешь? Ты что, полный идиот? Ты вообще соображаешь, что я тебя чуть не пристрелил?
Мужчина был бледен, как полотно, его влажный лоб блестел в свете фонарика Рикарда.
– Я же не знал, что вы тут на выезде. Я на подмене работаю, по ночам. Поступил анонимный мейл, о стычке и анархистах. Редактор думал, что полиция уже давно тут, на месте.
– В следующий раз проверяйте информацию получше, черт подери. Могли бы для начала узнать, была ли вообще тревога. Это первый вопрос, который надо задать. И вообще, когда речь идет о террористах, то разумнее дать полиции первой войти в помещение. В следующий раз тебе может не повезти так, как сегодня.
– Может, я только задам несколько вопр…
– Я говорю тебе только одно слово: «Исчезни». – Рикард подпихивал мужчину перед собой, спускаясь по лестнице. Расстроенный журналист побрел по улице, мысленно наверняка придумывая какой-нибудь броский заголовок для первой страницы утреннего выпуска газеты.
Рикард вернулся в квартиру. Ему надо подумать. Но он не хотел додумывать мысль до конца. Его трясло. Это было нечто совсем иное, чем все то, с чем он сталкивался раньше в своей работе полицейского. Он видел смерть, убийства, драки, побои, ужасные страдания. Но никогда раньше он не нес ответственность за обычного, штатского, человека, который просто испарился. В худшем случае был похищен и убит. Человек, который еще пару дней назад жил совсем нормальной жизнью. Человек, который был к тому же еще и племянницей его начальника. Этого человека, Линн Столь, он начал ценить и уважать. А теперь хоть и косвенно, но все же по его вине ее жизни грозит опасность.
Он попытался сортировать мысли. Это Ахмед здесь был? Он должен сосредоточиться на том, что умел: искать следы, улики, обыскать место преступления. Фокус внимания должен быть на поисках Линн. Он снова вошел в комнату. Работал систематически. Обыскал карманы мужчин. Липкая лента. Нож. Больше ничего. Либо они умышленно хотели сохранить анонимность, что вполне вероятно, поскольку они планировали проникнуть в ее квартиру. Либо кто-то уже их обыскал. Не полиция, а кто-то другой. Он осторожно потянул за ворот рубашки. Никаких татуировок на шее. А вот на руке одного, ниже локтя, была татуировка. «PF Kommando». «Коммандос Патриотического фронта», – расшифровал он.
Он внимательнее посмотрел по углам. Брызги крови, смазанные следы обуви на полу, будто кто-то тащил за собой ноги или кого-то тащили, а ноги волоклись по полу. Матрасы, подушки, простыня – все было скомкано в кучу и прижато к стенке в нише. Да, тут борьба шла всерьез! Кто-то защищался или пытался убежать. Линн или кто-то другой. Он последний раз обошел квартиру, обыскивая каждый сантиметр. Потом взял телефон. Он не мог звонить среди ночи Эрику, опасаясь, что тот помчится сломя голову и совершит какую-нибудь глупость. Но Луису он обязан поставить в известность. Она обязана знать.
Глава 36
Мужчина, который по-прежнему был одет в синюю форму курьерской службы, вздохнул, когда маленькая решетка двери лифта поехала вверх. Он держал в руках пакет со свежими булочками из пекарни «Боргс Багери» и чувствовал, как его взбодрил утренний воздух. Привел его в хорошее настроение. Эффект, который только усиливался от запаха свежей выпечки. А так радоваться было нечему. Глаз побаливал и начинал заплывать. Линн у него не было. Может быть, она даже жива. Но, жива она или мертва, он все равно ее найдет. Так что скоро она умрет по-любому. Вопрос времени. Время, конечно, никого не ждет. Но он не торопится. Смерть никогда не спешит. Она всегда возьмет свою жертву, рано или поздно.
В слабом свете ламп на лестничных площадках он различал из лифта знакомые мотивы на стенах этажей. Вот Венера в ракушке, а вот бог войны Марс в повозке, запряженной лошадьми и крылатыми херувимами. Ребенком, из-за отсутствия друзей, которые были бы, по определению бабушки, «подходящими для игр», он часами и в одиночестве изучал рисунки на стенах этажей. Придумывал собственные истории про разных персонажей и себя тоже представлял в качестве героя сказочных действий. С помощью фантазии он создавал себе целые ролевые игры. Вместе с выдуманными друзьями и последователями он совершал эпические подвиги. Всегда поступал благородно, следовал кодексу чести, принципам, необходимым для завоевания сердца дамы. Он всегда побеждал плохих парней и возвращался с триумфом. Переступал через трупы поверженных врагов, поднимался по каменным лестницам тюремных башен и освобождал от оков очаровательных принцесс. Был героем. Его почитали и прославляли.
Тогда ему не приходилось сталкиваться с капризной переменчивостью человеческой натуры.
Лифт остановился.
То было другое время. Другая жизнь.
Он открыл двойные двери и вошел в квартиру. Она была смесью затянутого паутиной дома старой леди из «Больших надежд» Чарльза Диккенса и музея. Короче, несовременной. Тяжелые темные шторы неопределенного серо-коричневого цвета не пропускали дневной свет в большинстве комнат. Обязательные хрустальные люстры подчеркивали тени в столовой, будто предвещавшие несчастья. Впрочем, ни о чем таком он не размышлял. Наоборот. Как только он переступал порог, его охватывало ощущение безопасности и надежности. Это была его «свободная зона». Место, где он чувствовал себя в безопасности, где скрывался от окружающего мира, с которым постоянно не совпадал по фазе, «шел не в ногу». Как и предвещали помпезные входные двери, квартира была гигантской: двенадцать комнат с бесконечными коридорами и проходами для прислуги. Тем не менее бабушка никогда не упускала случая припомнить все те лишения, которые ей пришлось пережить, когда на ее долю выпала забота о нем. Все те торжественные приемы, балы и суаре, которым не суждено было состояться. Все ее любовные романы, которых тоже не было.
Единственным, выводящим из ощущения, что находишься внутри капсулы времени, был ноутбук на обеденном столе. Батарейка мигала желтым светом. Однако опять входить на сайт Love Dollz под именем пользователя Tinkerbell? Нет, это больше не могло ему помочь.
Вместо того чтобы открыть ноутбук, он достал мобильник, который взял из квартиры Линн. Повернул вверх ногами и стал припоминать. Направо, направо, направо, налево. Ошибочный код. Опустился на ряд ниже и повторил ту же комбинацию. Правильно! Он вошел в ее мобильник. У него была почти фотографическая память. Тех немногих случаев, когда он видел, как она набирала код, оказалось достаточным. В телефоне не было почти ничего пригодного для его целей, если говорить о Линн как о человеке. Он знал достаточно. Польза телефона была в том, что его никак не могли бы связать с ним лично. Он вошел на Ведомство полиции Стокгольма.
Он набрал имя пользователя и пароль, полученный от человека, которого только с большой натяжкой можно было бы назвать другом. Данные были только что архивированы и могли быть аннулированы в любой момент. Они принадлежали Гуннару Ларцону, полицейскому из района Норрмальм, которого суд приговорил к наказанию за применение чрезмерного насилия. Вообще этот Ларцон был уникальным случаем в том смысле, что ему одному удался фокус стать уволенным с работы за нарушения. Годами его знали под кличкой Рэмбо. И тут, полгода назад, он вдруг совершил ошибку: не нападал ни на подростков-экодемонстрантов, девчонок, митинговавших у меховых магазинов; ни на иммигрантов – все это ему сходило с рук. Вместо этого он внезапно слетел с катушек, когда кучу осенних листьев с участка соседки понесло ветром на его педантично вылизанный газон. И когда бедная старушка соседка не в ту же минуту начала извиняться, он толкнул ее так, что она упала в эти злосчастные листья. Он, разумеется, не собирался сломать ей шейку бедра. Хотя результат оказался именно таким.
Было и еще несколько примеров того, как Гуннар Ларцон совершал грубые служебные ошибки, за которые мог не только попасть под суд, но и лишиться выходного пособия при увольнении. Всего этого было достаточно, чтобы убедить его выдать свои данные для входа в служебную интрасеть полиции.
Он порылся в памяти. Искать на слово «нацисты» не имело смысла – их там тьма-тьмущая в базе данных полиции на всех судимых. Поиск надо сузить. У него было еще одно слово. Коммандос, точно! Почти как старый дурацкий фильм «Коммандо» со Шварценеггером. Он сделал попытку. Несколько попаданий, но его интересовало только одно. Он добавил «ПФ Коммандос». Одно попадание.
Он взял очки. Никаких адресов в материалах следствия. Несколько снимков незнакомых ему людей. Ссылка на старый материал. «Ново-арийское братство». Он снова задал поиск. Масса старых расследований. Большинство десятилетней давности. Стало «теплее». Он должен найти. Именно он должен заняться Линн вплотную.
И никто другой.
Он пошел в «Гугл». Вбил в поисковую строку «Ново-арийское братство». Полистал снимки. Большинство фоток были совсем другой тематики. Про мусульманские организации. И вдруг…
Лицо.
Того, кто сидел за рулем машины, увозившей Линн.
Старый снимок. Десятилетней давности, наверное. Но это был он. Йорген Кранц. Стоял рядом с джипом. Он увеличил регистрационный номер машины и вошел на сайт Транспортного управления. Машина была зарегистрирована по адресу в Юргордене. Но на другое имя. Он пошел в Ведомство регистрации недвижимости. Разве такое возможно? Но это было все, что у него появилось. За администрацию недвижимости платил датский холдинг. Мог ли Йорген Кранц находиться в этом районе Стокгольма, в Юргордене? Он снова вернулся к полицейским расследованиям. Организация – ПФ, или «Патриотический фронт» – казалась довольно маленькой. Ядро из десятка человек, в центре главный – Йорген Кранц. На периферии болтались какие-то невнятные члены организации, в основном молодежь, связанная с недавно созданным отделением «ПФ Коммандос». Мероприятия описывались как зимние или летние торжества, участие в маршах типа Салемского, празднование дня рождения Гитлера и ежегодный марш против «враждебности ко всему шведскому». С удивлением он отметил, что деятельность молодежного отдела касалась не только защиты тех, кто им близок идеологически, типа обеспечить личную охрану парочки депутатов Риксдага от партии «Демократы Швеции» или выстроиться стенкой во время предвыборного турне «Партии шведов». Нет, оказалось, что с молодежным отделом подписали договоры многие муниципалитеты. Парней нанимали в качестве охраны на время проведения концертов и спортивных соревнований. То есть коммунальные власти ничего не проверяли в смысле контроля связей и происхождения организации, были довольны сотрудничеством и пользовались доступными услугами.