– А ты совсем не боялся? – тихо спросил Тоха.
– Боялся, конечно, – как не бояться? Двое не боятся – дурак да мертвец. Только у меня времени не было, чтобы страх осознать. Уж больно быстро все происходило…
– А когда медленно? Если времени полно и ты ждешь, когда случится что-то плохое, и больше думать ни о чем не можешь?
– И такое было, да. – Дед многозначительно покивал. – После первой перестрелки даже на пост наблюдения заходить страшновато было. Я, чтобы об этом не думать, работой себя грузил, за все хватался. На отбое с ног валился и до побудки спал, на глупые мысли времени не оставалось. Ну а работа в армии монотонная, не творческая совсем, так, чтобы не скучно было, я с работой спорил.
– Это как? – не понял Тоха.
– Ооо, это, внучек, такая история! Этому меня тоже прадедушка твой научил. Берешься, значит, за большое и сложное дело и даешь себе зарок его выполнить. А сам себе награду придумываешь. Дескать, сделаю если, то будет все по-моему. Ну, скажем, здоровенную траншею роешь, а сам думаешь – если закончу до темноты, то в следующем карауле все будет гладко. И вот не поверишь – так любая работа веселее идет. Сам с собой споришь, сам у себя спор выигрываешь – и сам же доволен! – Дед задумчиво подпер подбородок кулаком. – Откуда это у тебя мысли такие тяжелые, а, Антошка? Из-за друга твоего? Из-за Юрки, да? В таком возрасте со смертью столкнуться – тут испугаться немудрено. Стыдиться здесь нечего…
Он протянул тяжелую ладонь, потрепал внука по отросшему ежику рыжих волос. Тоха снял очки, задумчиво закусил дужку. Нет, такие вещи не рассказывают даже самым близким людям. Дедушка умный и тактичный, глубже, чем надо, лезть не станет. Тоха водрузил очки на нос, поправил профессорским жестом:
– Дед, давай так: если сегодня я выиграю, то будет по-моему?
– Давай! – великодушно кивнул старик. – Ты же не со мной сделку заключаешь, а с самим собой.
– Только чур не поддаваться!
– Это когда ж такое было?! – возмутился дед. – Ну держись, внук! Никакой тебе пощады!
И уверенным движением он двинул вперед первую пешку.
Перед сном Тоха зашел в общий чат. Молчаливым призраком в созданной беседе висел Юркин аватар. Аватарки Жана и Серого еще светились зеленым. Было чертовски муторно, и очень хотелось упасть на подушку, отвернуться к стене и проспать до самого утра, желательно без сновидений, но Тоха знал: если не скажет сейчас, то будет ворочаться до рассвета, сбивая простыни в мятый ком. Пальцы зависли над клавиатурой, выжидая, пока их хозяин соберется с мыслями, и наконец обреченно упали вниз.
пацаны, не спите?
Курсор мигал, приглашая продолжить. Друзья молчали.
Минуту.
Пять минут.
Тоха уже начал думать, что зря все это затеял, когда прилетело сообщение от Жана:
нет. чего хотел?
И, почти сразу, от Серого:
заснешь тут, как же!
Тоха не представлял, что так много сил понадобится, чтобы выдавить из себя пару строчек. Быстро, пока не передумал, он набрал:
завтра идем на чердак. готовьтесь
Он ждал вопросов, уточнений, даже непонимания. Но вместо этого пришло два коротких «ок». Жан добавил «всегда готов», а Серый прислал кивающий смайлик. Вот так, просто и буднично.
берите оружие какое-нибудь… не знаю, хоть ножи кухонные… если оно все еще там…
если оно там, мы убьем его
оно там, я уверен. колено сказал,
этой твари нужна жертва
Помолчали. Тоха чувствовал, что друзей надо бы как-то ободрить. В компьютерных стратегиях это называется «поднять боевой дух». Тогда он рассказал им про дедовский метод, про сделку с самим собой. Про сегодняшнюю игру и про то, как он загадал отомстить за Юрку, если выиграет партию.
Серый и Жан в самом деле повеселели. Хотя, может, так только казалось. С экрана улыбались плоские желтые мордашки смайлов, но по ним никак нельзя было угадать, что творится на душе у людей по ту сторону монитора. Они попрощались до завтра, пожелали друг другу доброй ночи. Тоха не сказал им, что дед поставил ему мат на тридцать втором ходу.
Жан
Цунами пришло с неба. К половине восьмого на город, с раскатистым громовым рыком и желтыми всполохами молний, обрушилась небесная волна. Шквальный ветер взбивал косматую пену туч, угоняя ее куда-то на юг. По вентиляционным трубам его траурные завывания проваливались в квартиры, заставляя жильцов неуютно ежиться. Помрачневшее небо насупилось, наплевав на белые ночи, погрузило Петрозаводск в почти настоящую темноту. Одинокие машины рассекали водяные потоки со скоростью медленного пешехода. В припадочном танце раскачивались деревья в парке. Грохотали жестяные крыши и оконные отливы. Вслушиваясь в перебранку кровельного железа со стихией, Жан ясно понял: сейчас.
Он не стал выдумывать, просто отправил это короткое, необычайно емкое слово друзьям, зная, что они поймут. Заготовленные загодя, в сумке лежали доспехи, кулачный щит и оружие. На заточку меча Жан потратил четыре дня и два точильных бруска, будто заранее знал, что битва скоро. Меч все равно оставался не слишком острым, зато топором, что тайком вытащил из отцовского ящика с инструментами, можно было спокойно нарезать хлеб. Прикрыв это добро свернутой в скатку тонкой стеганой курткой, Жан подошел к отцу:
– Па, я к Тохе схожу на часок?
По каналу «Спорт» транслировали футбол, российская сборная безнадежно билась на «Евро» за выход из группы, и увлеченный отец лишь рассеянно махнул рукой:
– У мамы отпросись…
– Это куда ты там намылился на ночь глядя? – раздался с кухни мамин голос.
– Мам, я к Тохе, можно? Он мне с доспехами помочь обещал…
– Ты и Антошку в свою секту затащил?
Похожая на призрака, в длинном махровом халате и с кремовой маской на лице, мама выплыла в коридор. Глядя на сына, скептически выгнула угловатую бровь:
– Ладно, иди уже, лыцарь ты мой… Чтобы в десять был дома.
– Как штык!
Жан кивнул очень серьезно и вдруг крепко обнял маму за талию. Ему пришло в голову, что, если все пойдет не так, если дракон окажется сильнее, он может не успеть домой к десяти. Он может уже вообще не успеть домой. Никогда. Мама охнула от неожиданности, ухватила сына за плечи. Кремовая маска расплылась в довольной улыбке:
– Ну все, все, иди уже!
Стараясь не греметь железом, Жан взвалил сумку на плечо и вышел за дверь. Он знал, что прямо сейчас покидают свои квартиры Тоха и Серый.
Первый подъезд выбрали по трем причинам. Во-первых, отсюда удобнее начинать поиски, не оставляя за спиной неразведанных мест. Во-вторых, на последних этажах здесь жили сплошь пенсионеры, все лето проводящие на дачах. Ну и в-третьих, входную дверь здесь вместо домофона охранял кодовый замок. На крыльце уже стоял Серега с подозрительным свертком на спине, привычно зажимал вытертые до блеска кнопки – тройку, семерку и ноль. Заговорщицки кивнув друг другу, мальчишки шмыгнули внутрь.
Тоха сидел возле чердачной двери, сжимая в руках ножовку по металлу. Тонкий свежий пропил прочерчивал дужку замка. Завидев ребят, Тоха молча кивнул, включил налобный фонарик и вернулся к прерванному занятию. Под тихий скрежет полотна о металл Жан начал распаковывать сумку. Первым делом раскатал и надел стеганую куртку. С помощью Серого натянул кольчугу. Рассказывая о разговоре с тренером про уязвимые места драконов, начал прилаживать поножи.
– Нормальный арсенал, – уважительно пропыхтел Тоха, бросив короткий взгляд на оружие. – И костюмчик приличный…
Сам он пришел в джинсовых шортах, обрезанных под колено, и футболке с вытертым портретом Цоя. Веснушчатый лоб Тохи покрывала испарина, рыжие волосы взмокли, слиплись ежовыми иголками. Не от напряжения – замок он пилил без видимых усилий, со знанием дела, – Тохе, как и всем, было не по себе от этой затеи.
– А у тебя что? – бросил он Серому.
Тот неловко размотал сверток, явив удивленным взорам катану в лакированных черных ножнах.
– Ого! – присвистнул Жан. – Самурая ограбил?
– У бати в кабинете со шкафа стащил, – смутился Серый. – Пойдет?
Жан выдвинул лезвие, критично потрогал большим пальцем, взвесил меч в руке. Наконец вынес вердикт:
– Пойдет. Тупая, но тяжелая.
– Прям как наш Серёня, – усмехнулся Тоха.
– Замолкни! – озлился Серый. – Сам-то чего принес? Гантелю?
Тоха мотнул головой, направляя луч фонаря в угол. Там, щетинясь гвоздями-сотками, стояла бейсбольная бита.
– У брата одолжил…
– Брат тебе за такой апгрейд голову открутит, – мрачно посулил Серый.
– Да он не хватится даже. Уже два месяца в гараже валялась.
Отложив пилу, Тоха с силой свернул замок набок. Дужка еле слышно хрустнула и обломилась в месте пропила. Серый шумно выдохнул. Жан засуетился, затягивая зубами наруч. Сунул руку в карман сумки, выуживая целую связку каких-то веревочек.
– Это что? – нахмурился Тоха.
Жан с сомнением, точно впервые увидел, оглядел зажатые в руке хвостики амулетов, среди которых свисали и два серебряных православных крестика.
– Это? Это вот – молот Тора. Это анкх. Это… не помню… от злых духов что-то…
Тоха презрительно скривился, а Серега, помешкав, снял один крест. Остальную связку Жан через голову натянул себе на шею.
– Вот что… – Он пошарил в опустевшей сумке. – Тут у меня еще баклер остался. Тоха, возьмешь?
– На фига мне твои кастрюли… вон Серёня пусть берет. Соберет ультраредкий мифический доспех!
Серый спорить не стал, молча вынул из сумки щит-кулачник, стиснул в трясущейся руке. Облокотившись на биту, Тоха умело прятал страх за плотно сжатыми губами. Глядя на друзей, Жан и сам едва сдерживал дрожь.
– В общем, помните: глаза, крылья, брюхо – в первую очередь. Я в доспехах, – выдавило его пересохшее горло, – я первым пойду.
Никто не спорил. Жан нахлобучил шлем, приладил сверху налобный фонарь. В правом кулаке стиснул меч, в левом – топор. Железная дверь отворилась без скрипа. Ощущая себя Беовульфом, идущим на битву с Гренделем, Жан вышел на чердак. На мгновение замешкался в проходе, и в спину, испортив эпичность момента, тут же влепился Тоха. Он тихо выругался, но Жан ни слова не разобрал – кровля гулко вибрировала под напором ливня. Казалось, гудит сам воздух, влажный, не по-летнему прохладный.