– Итан, это не та дорога, – твердо сказала она.
Он не ответил: все его внимание было занято очередным крутым склоном. Город остался далеко позади, теперь свет окон невозможно было отличить от ярких горошин звезд на небе. Эмма нервно потерла отметины, оставшиеся на шее после нападения. В горле пересохло. Повернувшись к Итану, она пристально смотрела на него: прищуренные глаза, сжатые зубы, руки, вцепившиеся в руль.
– Эмма, – в отчаянии простонала я. Что-то было не так.
К счастью, она тоже это почувствовала и медленно потянулась к дверной ручке.
Щелк. Замок на двери закрылся сам собой. Или подчиняясь воле водителя. Эмма нажала на кнопку, но ничего не произошло.
– Останови машину! – крикнула она. – Немедленно останови машину!
Итан послушно нажал на тормоз: так резко, что Эмму швырнуло вперед, и она больно ударилась рукой о бардачок. Громко рычал двигатель. Оглядевшись, Эмма поняла, что они стоят посреди пустыни – в полной темноте.
– Что такое? – спросил Итан. – Что случилось?
– Я хочу выйти, – слабым голосом произнесла Эмма, пытаясь подавить дрожь, слезы катились по ее лицу. – Пожалуйста, открой двери. Пожалуйста.
– Успокойся, – мягко попросил Итан, отстегивая ремень и поворачиваясь к ней лицом. Затем положил руку ей на запястье, сжав не слишком сильно, но и не давая вырваться. – Я просто хотел уехать подальше, чтобы нас никто не услышал и не увидел.
– Почему? – прошептала Эмма. Самые худшие сценарии развития событий мелькали у нее в голове.
– Кажется, я знаю кое-что, чего не знают остальные, – Итан понизил голос. – И похоже, ты не хочешь, чтобы об этом догадался кто-то еще.
– О чем ты?
Итан сглотнул:
– Ты не та, за кого себя выдаешь.
– И-извини?
– Ты не Саттон. Ты просто не можешь быть ею.
Его слова были для Эммы как удар грома. Она открыла рот, пытаясь что-то сказать, но не произнесла ни звука. «Как он узнал?» – билась в голове единственная мысль. Не сводя с него глаз, она снова нащупала дверную ручку. Дверь была по-прежнему заблокирована.
– Ты ошибся. Я Саттон, – голос дрожал.
– Ты ведешь себя совершенно иначе.
– Почему… Почему ты так решил? – у нее начала кружиться голова.
– Сначала я думал, что Саттон решила измениться, – сознался Итан, наклоняясь ближе. – Именно так я решил, когда ты вдруг появилась возле моего дома. Но сегодня… Ты не она. Ты кто-то другой, – голос его звучал печально. – Это пугает меня. Поэтому лучше объясни, что происходит.
Эмма молча смотрела на него, парализованная страхом. Зато в моей памяти начали всплывать исчезнувшие образы. Робкая улыбка Итана. Запах пустынных цветов и пыли. Чья-то рука, срывающая с моих глаз повязку, снимающая с шеи тонкую цепочку. Смех.
Сменяясь все быстрее, эти картинки выстроились наконец в стройную цепочку. И перед моим внутренним взором развернулось новое воспоминание. Оставалось только смотреть…
31. Это не смешно!
Человек, чьи очертания я едва различаю, хватает меня за плечи и грубо вытаскивает из багажника. Выбираясь, ударяюсь коленом, а потом подворачиваю ногу, едва она касается земли. Сильные руки заставляют меня выпрямиться, подталкивают в спину, направляя вперед. Я наклоняю голову в надежде разглядеть землю, но вокруг слишком темно. Откуда-то тянет дымом – горит степь, – но это ни о чем мне не говорит. Все это может происходить где-то в Тусоне – или на Луне.
Те же руки заставляют меня остановиться и сесть. Подо мной оказывается поверхность, напоминающая сиденье складного стула. Полузадушенный крик ничего не меняет, только увлажняет кляп во рту слюной.
– Заткнись! – шипит кто-то прямо в ухо.
Я пытаюсь пнуть этого человека, но нога бьет лишь воздух. Слышу скрип гравия, звук шагов и едва слышный писк. Через повязку видно, что прямо напротив меня зажегся маленький электронный глазок. Впиваюсь зубами в кляп.
– Давай! – Голос едва слышен, но я уверена, что он принадлежит девушке. Снова скрипит гравий. В следующую секунду чьи-то руки касаются моей шеи, находят медальон, который я ношу, не снимая, натягивают цепочку поперек горла. Голова будто сама собой запрокидывается назад. Дергаю связанными руками, пытаясь освободиться, но я связана крепко. Ноги то и дело теряют опору на холодной земле.
– Сильнее! – командует кто-то.
– Чуть выше, – присоединяется к нему второй голос.
Цепочка врезается в кожу. Я пытаюсь сделать вдох, но горло так сжато, что ничего не выходит. Легкие горят. Все тело требует кислорода. Дернув головой, снова замечаю красный огонек и две фигуры позади него. В агонии кажется, что можно различить их широкие улыбки, позвякивание браслетов на руках. Я умираю. Почему они убивают меня?
Перед глазами появляются яркие круги, почти ничего не вижу. Запрокинув голову, пытаюсь сделать вдох, пробую сопротивляться, но нет сил даже биться или выворачиваться из хватки душителя. Легкие сжимаются. Я уже готова сдаться. Может быть, давно стоило сдаться. Тело мне больше не повинуется. В голове появляется странная легкость, будто я могу наконец отдохнуть после тяжелого дня или теннисного матча. Звуки почти не достигают моих ушей. Перед глазами пылает огненный тоннель. Даже цепочка, впивающаяся в шею, больше не причиняет боли. Голова падает на грудь, я уже не в состоянии держать ее. На смену огненным кругам приходит темнота. Никаких образов, никаких видений. Мне все еще страшно, но чувство страха притупляется. Сопротивляться нет сил.
Словно сквозь вату до меня доносятся приглушенные голоса. Кто-то произносит мое имя. Слышится сдавленный крик и быстрые шаги; потом на землю падает что-то тяжелое. Спустя секунду какой-то частью сознания ощущаю, что повязка исчезла с моих глаз, чьи-то пальцы касаются щеки.
– Саттон? – мягко окликает меня чужой голос. Мужской голос. Ветер освежает лицо, треплет волосы. – Саттон?
Сознание постепенно возвращается. Ощущаю покалывание в пальцах, делаю глубокий вдох. Пелена перед глазами проясняется. Открыв веки, оглядываюсь по сторонам, чувствуя себя как после глубокого наркоза. Где я?
Несколько раз моргнув, вижу упавший штатив и видеокамеру на нем; ее красный огонек все еще мигает. Вокруг пусто, не видно ни машин, ни фонарей. Пахнет табаком. Повернув голову, замечаю скорчившуюся подле меня фигуру и снова замираю от ужаса.
– Ты в порядке? – кажется, он плачет. Касается моих связанных рук. – Боже мой!
Я присматриваюсь к нему, все еще плохо понимая, что происходит. Это молодой человек с коротко остриженными волосами и яркими синими глазами, одетый в ничем не примечательную футболку, джинсы и кеды. В левой руке он держит черную повязку, закрывавшую мне глаза. Вздрагиваю, решив, что он и есть мой похититель, но по выражению ужаса и беспокойства на его лице понимаю – это не так.
– Я не очень хорошо тебя вижу, – голос у меня хриплый и сдавленный после удушья. – Кто ты?
– Итан, – говорит он. – Итан Лэндри.
Я снова моргаю. Итан Лэндри. Мысли двигаются медленно, будто увязая в грязи. Наверное, почти минуту не могу понять, кто он такой. Потом вспоминаю мрачного парня, с которым сталкивалась в коридорах школы. Его глаза, с надеждой провожающие меня на парковке.
– Ч-что случилось? – бормочу я.
– Не знаю, – Итан возится с веревками на моих руках. – Увидел, что кто-то тебя душит. Выбежал к ним и, кажется, спугнул.
– Они бросили меня в багажник, – шепчу в ответ. – Привезли сюда.
– Ты видела, кто это был?
Качаю головой и снова принимаюсь разглядывать Итана, пытаясь вспомнить о нем что-нибудь еще. Почему-то он мне не нравится. Наверное, по инерции – мы с подругами считаем его странным так давно, что уже и не помним, с чего все началось. Однако в эту секунду мне кажется, что у меня нет друга ближе, чем он.
Позади раздается треск веток. Оборачиваюсь и вижу три фигуры, бегущие к нам.
– Попалась! – кричит Шарлотта, выходя на свет. Следом за ней появляется Мадлен. Из-за ее плеча выглядывает Лорел с лыжной маской в руках. Вид у нее такой, будто сейчас заплачет.
– Это что, была шутка? – набрасывается на них Итан.
– Ага, – Мадлен наклоняется, чтобы подобрать с земли камеру. – Саттон сразу догадалась, что к чему.
– Вы едва не убили ее, – он стоит передо мной, защищая от их взглядов.
Девушки смотрят друг на друга. Лорел нервно кусает губу. Мадлен делает вид, что поглощена камерой. Шарлотта фыркает, перекидывая волосы через плечо:
– Лучше скажи, почему ты следил за нами? Ты шпион!
Итан смотрит только на меня. Не в силах выдержать его взгляд, отворачиваюсь, чувствуя себя одновременно пристыженной и уязвимой. В конце концов, раздраженно махнув рукой, он разворачивается и уходит в темноту. Мадлен наклоняется, чтобы освободить мои руки. Поверх ее головы я смотрю в глаза Итана и одними губами шепчу: «Спасибо». Он кивает: «Не за что».
И тут воспоминание меркнет. Моя память, кажется, снова зашла в тупик.
32. Горькая правда
– Объясни, что происходит? – повторил Итан, не сводя с Эммы пристального взгляда.
– Я Саттон, – ответила она, дрожа. – Клянусь.
– Ты не она, – парень грустно улыбнулся. – Поэтому просто скажи правду.
Эмма впилась взглядом в его лицо, потом огляделась. Темнота за окнами машины казалась бесконечной и пугающей. Куда более пугающей, впрочем, была мысль, только что начавшая оформляться в ее мозгу. Итан пребывал в абсолютной уверенности, что она – не Саттон. Но единственный, кто точно мог знать, кого из близнецов он видит перед собой, – это убийца.
– Так это ты… ты убил ее? Поэтому так уверен? – прошептала она.