Он облажался, он пытается исправить это – вот и все.
Это не какой-то широкий романтический жест, и я не могу так на это смотреть.
– Ты не обязан делать все это, – говорю я, пусть даже моя улыбка выдает, как я признательна за это.
В многочисленных пакетах есть еще упаковка чипсов со вкусом начос и бутылка синего Gatorade.
– А это? – спрашиваю я, усмехнувшись.
Он улыбается и снимает сумку через голову, опускает ее на стоящий рядом стул.
– Перекус после секса, – говорит он так, будто это абсолютно логично. – Мужчине нужно подкрепиться, Элиза.
– И то верно, – киваю я, делая серьезное лицо.
– Давай выпьем по бокалу шампанского, – предлагает он. – Оно уже охлажденное.
– Идеально.
Джастин принимается откупоривать бутылку, а я тем временем нахожу в шкафчике два подходящих бокала. У меня нет нужных фужеров, так что придется обойтись бокалами без ножек. Пока он наполняет каждый пузырящейся золотистой жидкостью, я ставлю розы в вазу с водой и пробую одну клубничку.
– О боже, как вкусно, – говорю я, поднося клубнику к его губам, чтобы он мог попробовать.
Жуя, он издает тихий довольный звук. Затем мы берем бокалы и идем к дивану, где садимся бок о бок.
– Так хорошо. У нас вся ночь впереди, – говорит он, чокаясь со мной, прежде чем сделать глоток.
Я следую его примеру, и пузырьки пляшут на языке, когда я делаю глоток.
Шампанское – морозное, освежающее и вкусное. Я даже думать не хочу, сколько стоит эта бутылка. Все это кажется мне таким декадентским, но, может, для него это не такая уж большая трата денег. Я часто забываю, что Джастин – миллионер. В основном потому, что он не афиширует это.
Я делаю еще глоток и пытаюсь расслабиться.
– А что еще ты принес? – Я припоминаю, что он не распаковал последний пакет с продуктами… и спортивную сумку.
– Смесь для оладий на утро, кленовый сироп, сковороду и половник. Я не был уверен, что они у тебя есть.
Я улыбаюсь ему.
– Ты обо всем подумал, да?
Невольно задаюсь вопросом, так ли он предусмотрителен со всеми своими девушками, и чувствую легкий укол зависти ко всем женщинам, что были у него до меня.
Делаю еще глоток шампанского, пока Джастин наблюдает за мной. Я уже чувствую себя разгоряченной и возбужденной, но определенно не могу сделать первый шаг. Вместо того чтобы предпринять хоть что-то, я сижу тут, попивая шампанское, тогда как мое сердце дико трепещет, а нетерпение нарастает все сильней.
Наконец, Джастин подсаживается ко мне ближе, поставив бокал на стол, а затем – забирает у меня из рук мой.
Он предлагает мне руку, и когда я принимаю ее, подтягивает меня к себе на колени так, чтобы я оседлала его.
– Я совершенно серьезен насчет того, чтобы мы ни с кем больше не встречались, Элиза. Как бы долго это ни продолжалось, – говорит он.
Я киваю и прижимаюсь губами к его губам.
Наши поцелуи глубоки, языки сплетаются в неторопливом ритме.
– Боже, я скучал по тебе, – бормочет он, губы ласкают мою шею. Я двигаюсь на нем, наслаждаясь ощущением его твердого тела под собой. – Я хочу тебя.
– А я тебя, – шепчу я в ответ.
Джастин встает, все еще держа меня в руках, и несет в мою спальню. Но останавливается на пороге и опускает мои ноги на пол.
– Черт. Чуть не забыл. Подождешь тут?
Я киваю, не уверенная в том, что происходит.
Он берет свою спортивную сумку, оставленную на ближайшем стуле, и протискивается мимо меня в спальню. Я слышу, как он ходит по комнате, но там темно, и я не вижу, что он делает.
Слышу лишь, как он ударяет палец о край кровати – я знаю это наверняка, потому что и сама много раз сталкивалась с этим, – и громко ругается. Я с трудом сдерживаю смех.
– Джастин.
– Всего одну секунду, – отзывается он.
«Что он затеял?»
Когда Джастин выходит, чтобы вновь встретить меня в коридоре, я ожидаю увидеть на его лице игривую улыбку, но он серьезен. Я не уверена, как мне относиться к этому.
Он поднимает мои руки, целует костяшки пальцев, а потом тянет меня за собой. Мы делаем несколько шагов в центр спальни, и я замираю, пораженная открывшимся зрелищем.
Повсюду зажженные чайные свечи: несколько – на прикроватном столике, несколько – на комоде. Вся комната озарена приятным золотистым свечением.
Здесь еще больше роз, чем я видела в букете. Их длинные стебли украшают мой прикроватный столик, куча мягких лепестков щедро рассыпана в центре кровати. О боже мой. Они выложены в форме сердца. Это так слащаво и вместе с тем – так прекрасно, что мне хочется одновременно смеяться и таять от умиления.
Я и понятия не имела, что у этого плейбоя в его большом, чрезмерно мускулистом теле есть романтическая косточка. Мне требуется еще минута, чтобы понять: фоном играет музыка, и звук исходит из его телефона. Я узнаю чувственный, такой подходящий под настроение плейлист с нашего прошлого раза и улыбаюсь.
– Джастин, – голос у меня срывается. – Это…
Предложение обрывается, поскольку его губы прижимаются к моему затылку, а затем он перебрасывает мои волосы через плечо.
– Ты в этих проклятых легинсах. – Его уверенные руки движутся вниз и дальше по бедрам. – Они, мать их, сводят меня с ума.
Сглатываю и откидываюсь назад. Моя спина прижимается к широкой, твердой груди Джастина.
– В тот вечер, когда ты пришла готовить для нас ужин, я глаз не мог отвести от твоих изгибов.
Мне нравится слышать эти слова, нравится вот так проникать в его сокровенные мысли.
– Весь вечер у меня почти стоял. – Я прижимаюсь к нему спиной, тая от его прикосновений, но он еще не закончил. Обняв меня обеими руками, Джастин опускает подбородок мне на плечо. – Мне так нравилось, что ты была у меня, готовила для меня, кормила меня, пусть даже я не мог показать этого.
Я криво усмехаюсь. Хоккеисты способны съесть больше, чем кто бы то ни было. Конечно, путь к его сердцу лежит через желудок. Что-то в этом меня забавляет.
Я столько всего хочу сказать. Хочу поблагодарить его за то, что он сделал сегодняшний вечер таким особенным, за все усилия, которые он, очевидно, приложил, но Джастин заставляет меня повернуться и ведет к постели. Я опускаюсь на матрас, сев на край. Он снимает с меня футболку, потом – бюстгальтер. Его руки – на моих грудях, мнут и ласкают их, пока я расстегиваю его брюки и лезу рукой в боксеры. Он уже тверд, и, черт возьми, это заводит.
Джастин издает низкий стон, а затем наклоняется, чтобы стянуть мои легинсы вниз по бедрам. Он полностью раздевает меня, но сам остается в одежде.
– Нечестно, – дуюсь я.
Он хмурится.
– Тебе холодно? Нужно было включить обогрев.
Качаю головой.
– Я в порядке. Мне просто кажется, тебе следует присоединиться ко мне. – Пробираюсь ладонями по его рубашке и прижимаю руки к скульптурному прессу. Мускулы напрягаются от моего прикосновения.
Затем он стягивает рубашку через голову и так же быстро сбрасывает брюки.
Обнаженный Джастин Брэди – это произведение искусства, однако у меня лишь секунда, чтобы успеть оценить это зрелище, прежде чем он вновь увлекает меня на постель. Джастин заключает меня под собой: его руки – клетка по обе стороны моего тела. Это потрясающее ощущение. Его возбужденный член прижимается ко мне, и когда я обхватываю Джастина ногами, он ложится, идеально направленный прямо в мою вагину.
Губы Джастина накрывают мои в жадном поцелуе, и мы надолго замираем. Его язык играет с моим, эрегированный дружок упирается в меня, сводя с ума. Меня никогда не целовали так. Взасос, требовательно и безумно страстно.
Слова из нашего прошлого разговора о «встречах с другими» не дают мне покоя.
Я прерываю поцелуй и трогаю жесткую щетину на его шее.
– Я хочу, чтобы ты трахнул меня без презерватива.
Джастин отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза, и смотрит так, словно я только что попросила его решить сложное математическое уравнение.
– Ты… о чем?
– Ты не заразный. Я – точно не заразная. Я хочу почувствовать тебя… по-настоящему, без слоя латекса между нами.
Его брови сходятся на переносице, во взгляде чувствуется боль.
– Твою мать, Элиза, – едва слышно ругается он. – Ты понятия не имеешь, как мне хочется проделать это с тобой, но мы не можем.
Я закусываю нижнюю губу, глядя ему в глаза.
– Почему нет?
– Потому что, во-первых, ты можешь залететь.
О. Точно. Странно, что такая возможность не пугает меня до ужаса. Я качаю головой.
– Я на таблетках. Плюс ты можешь вытащить его раньше, если хочешь дополнительных гарантий.
Мгновение нерешительности. Он хочет уступить, но борется с собой. Никогда раньше не видела его таким.
– Ты никогда не спал ни с кем без презерватива?
Джастин качает головой.
Я улыбаюсь.
– Хорошо. Значит, я тоже буду у тебя первой.
На это он коротко смеется, хоть и смотрит неуверенно.
– Возможно, ты не осознаешь этого, но ты уже первая во многом.
Я скептически хмыкаю.
– Это правда, – продолжает он, откидывая прядь волос с моего лица и глядя на меня сверху вниз.
Странно, должно быть, вести такую долгую дискуссию в подобном положении, и все же с Джастином это кажется самым естественным делом в мире – вдаваться во все эти детали. Мне так комфортно с ним, и, несмотря ни на что, мне это нравится. Очень. Мне нравятся весь этот разговор и тихое признание правды. И как бы я ни стремилась к тому, что будет дальше, часть меня хочет продолжать говорить.
– Помнишь, как вы с Оуэном ходили на выпускной? – Я улыбаюсь, вспоминая, как они прихорашивались перед зеркалом в спальне Оуэна.
– Да. Ты ведь училась в средней школе, верно?
Я киваю.
– Я была так влюблена в тебя тогда. И видеть тебя в смокинге… – Я улыбаюсь. – Тогда впервые я почувствовала, что мое маленькое сердце может просто разорваться от тоски.
Он тихо смеется, чуть пожимая мне плечо.
– Восьмиклассница, я в шоке. – Губы его кривятся в усмешке. – Ну, мне тоже есть в чем признаться. Никогда раньше я не забивал спортивную сумку свечами и не рассыпал розовые лепестки на чьей-либо постели.