У Ника сперло дыхание. С утра он не вспоминал о происшедшем и, должно быть, поэтому настроение у него было романтически-грустным. Но теперь, когда от него требовали ответа, все, что произошло позавчера, всплыло перед глазами.
— Что вы молчите? Как он среагировал?
— Он повесился… — негромко произнес Ник.
— Повесился? Вы что, перестарались?
— Нет, все шло нормально…
— Вас там видели?
— Нет, — с уверенностью заверил Ник.
— И следов никаких не оставили?
— Нет.
— Ладно. Никуда не уходите. Я скоро перезвоню. Да, кстати, когда ваш приятель вернется, не говорите о звонке!
Опустив трубку на аппарат, Ник вновь подошел к окну. Мысли начали приходить в движение.
Он осмотрел улицу за окном внимательным взглядом. Звонивший знал, что Сахно нет дома. А значит, видел, как он уезжал. Следовательно, их держали под контролем. Может, за ними наблюдали и там, у ресторана «Маша»? Только вот зачем? Недоверие? Или первичный контроль, проверка: все ли они делают так, как приказано?
Каковы бы ни были причины контроля, Нику это не понравилось. Ничего особенного он из окна не увидел. Но на самом деле он и не знал, откуда за ними могут присматривать. Напротив была парочка трехэтажных домов и больше ничего.
Тишина квартиры стала вызывать у Ника напряжение. Он прошел на половину Сахно, включил его магнитофон. И тут же напряжение усилилось. Из динамиков вырвался учащенный ритм сердца. Ник нажал на «стоп». Вытащил кассету и вставил ее обратно уже другой стороной. Совершенно неожиданно зазвучала из динамиков старая песня Шевчука.
Снова зазвонил телефон. — Николае Ценн? — спросил тот же голос.
— Да.
— Вы собрали личные записи и документы нашего друга?
— Сергей что-то собрал, — ответил после короткой паузы Ник.
— А вы смотрели, что он собрал?
— Нет.
На другом конце линии раздался тяжелый вздох и Ник почувствовал себя виноватым.
— Я посмотрю, — поспешил он заполнить паузу.
— Посмотрите сейчас. Я вам даю двадцать минут. Через двадцать минут перезвоню. Отберите записные книжки, записи, чековые книжки и кредитные карты.
Пусть все будет около телефона.
Ник прошел на половину Сахно. Осмотрелся. Пакет увидел сразу — он лежал у радиатора. Рядом с ним Ник увидел черепаху, лежащую перед блюдечком с водой.
Присев на корточки, Ник выложил на деревянный пол содержимое пакета. В душе он боялся, что там окажется скорее еда из кухни ресторана «Маша», чем что-то важное. Опасения оправдались только отчасти — на свет божий Ник вытащил две баночки черной икры астраханского производства, палку салями, бутылку «Смирнова» и бутылку «Абсолюта». Остальные вещи были действительно личными — две записные книжки и одна чековая, какие-то письма, толстый бумажник, два фирменных конверта с цветными фотографиями.
Ник забрал все бумаги, а еду и водку положил обратно. Вернулся на свою половину. Полистал записные книжки — записи там были и на немецком, и на русском языках, просмотрел фотографии. Пожал плечами — лица на снимках ему ни о чем не говорили.
Одно только удивило — то, что Сахно, похоже, поступил намного профессиональнее, чем он сам. Но ведь какая у него, Ника, профессия. Он военный переводчик. Ему ведь не говорили: в случае чего собирай все документы и прочее.
С Сахно, правда, вообще никто из этих невидимых, да и встреченных помощников не хочет общаться. Оно, вроде, и понятно.
Позвонил телефон.
— Ну что там?
Ник описал все, что нашел в пакете.
— Возьмите ручку и бумагу. Взяли?
— Да.
— Пишите. Слонимский… Курц… Вайнберг… Проверьте бумаги и записи, и все, что касается этих фамилий выпишите на один лист. Я скоро перезвоню.
Щелкнул автостопом магнитофон и только в этот момент Ник заметил тишину.
После той песни Шевчука кассета оказалась пустой. А за окном шел дождь. Мелкий, моросящий, стирающий границу между летом и осенью.
Ник потратил минут двадцать на более подробное изучение записных книжек Погодинского. Нашел в них телефоны Курца и Вайнберга. Переписал на отдельный листок, как и просил невидимый собеседник.
В животе заурчало. Наступало время обеда. Часы показывали полвторого. Ник удивился, как быстро пробежали три часа. Поставил чайник. Выглянул в окно и опять поискал глазами невидимого соглядатая, знавшего, что Сахно поехал кататься на похоронном лимузине. Никого не увидел. Даже окна домов напротив были занавешены или же за ними не было никакого движения, никаких лиц.
Телефон звонил еще раз, и Ник продиктовал со своего листика невидимому собеседнику два найденных у Погодинского телефонных номера. Собеседник после паузы озадачил Ника, спросив, не потерял ли тот «успокоительные» таблетки, полученные в Киеве. Телефонный собеседник попросил найти их и держать постоянно при себе. На всякий случай. Потом, не попрощавшись, он положил трубку.
Днем Виктор вышел из райотдела прогуляться. Прошел мимо своей красной «мазды», кивнув постовому у входа. Пройдясь по Шелковичной, остановился перед гастрономом, в котором он недавно угощал стажера Занозина кофе. Занозин сейчас помогал Крысе в одном серьезном деле, связанном с пропажей оружия. Виктору он пока был не нужен, а майор Крысько, похоже, считал, что Занозину после работы с Виктором можно было полностью доверять.
Заказав двойную половинку, Виктор отошел к стойке перед витриной. Смотрел оттуда на солнечную улицу, на прохожих.
— Кофе возьмите! — окликнула его продавщица. Он уже нес чашечку кофе к стойке, когда в кармане зазвонил мобильный.
— Какие у тебя новости? — раздался голос Георгия.
— Все мои последние новости я от вас узнаю, — сказал Виктор и вздохнул.
— Тогда послушай последнюю. Послезавтра летишь в Лондон на конференцию по борьбе с отмыванием незаконных денег. Паспорт тебе сегодня к шести привезут…
— Я же английского не знаю,.. — произнес Виктор.
— Это не проблема. Думаю, что переводчик найдется.
— А зачем мне туда?
— Конференция продлится три дня, а виза у тебя на шесть. Найдешь сына Броницкого и поговоришь с ним подробно. Я еще позвоню и подброшу материалы в помощь. Так что настраивайся на работу, а не на экскурсию.
Спрятав мобильный в карман пиджака, Виктор оглянулся и поймал на себе удивленный взгляд продавщицы.
Кофе горчил. Виктор добавил сахара, размешал пластмассовой ложечкой. Снова уставился через витринное стекло на улицу. Его уже ничто не удивляло. Лондон так Лондон. Все происходившее и происходящее начинало утомлять Виктора.
Утомлять именно тем, что он, вроде бы поставленный расследовать историю смерти генерала Броницкого, был с самого начала лишен доступа к многим деталям, известным другим людям, тоже занимавшимся этим делом.
«Надо будет что-то Ире и Яночке привезти оттуда», — подумал он и тут же удивился этой практичной мысли.
Вернувшись в кабинет, застал за своим столом Мишу Занозина.
— А ты что тут делаешь? — удивился Виктор.
— Сюрприз принес, — Занозин улыбнулся и опустил ладонь на большой коричневый конверт, лежавший на столе.
В конверте оказалась фотография последствий пожара с обгоревшим трупом в центре.
— Что это? — спросил Виктор.
— Это полковник штаба погранвойск Николай Павлович Вересаев.
Виктор повнимательнее рассмотрел фотографию. Снова поднял глаза на Занозина.
— А кто снимал?
— Квартиру дадите — скажу, — шутливо произнес стажер.
— Дам, — кивнул Виктор. — Потом догоню и еще одну дам, чтобы мало не показалось…
— Это все телевидение снимало. Программа «Ситуация». У них прямая связь с пожарными, они часто в паре ездят. А тогда у оператора и фотоаппарат был с собой.
— А ты как узнал?
— Решил с пожарными поговорить, они и вспомнили.
— Молодец, — Виктор улыбнулся. — Так ты действительно квартиру получишь, если не испортишься! Только что с этой фотографией делать?
— А вы на руки полковника посмотрите.
Виктор подошел со снимком к окну. Обгоревший труп лежал на полу, свернувшись калачиком. Правая рука была заведена назад, а левая протянута вперед. Обгоревшие пальцы все были на одну фалангу короче — тонкое прогорает первым. Виктор внимательно рассматривал обгоревшие пальцы и заметил, что большой палец правой руки вообще отсутствует. По идее, от него должна была остаться нижняя фаланга, ведь он потолще других пальцев. Да и на левой руке большой палец был виден почти полностью. Обуглившийся, но нормального размера.
— А ты видел то, что они отсняли? — спросил Виктор.
— Нет, у них не сохранилось. Только этот снимок.
— Ну ладно, и на этом спасибо.
Занозин ушел. Виктор посмотрел на часы — без пяти четыре. Через два часа привезут загранпаспорт. Есть время подумать о пальцах.
За окном вечерело, а Сахно все еще где-то катался на черном похоронном лимузине. Ник даже удивился, что на двадцать одолженных у него марок можно так долго гулять. Но раз Сахно все еще не было, значит, он продолжал наслаждаться жизнью. Пусть даже и под моросящим дождем. Может, нашел себе компанию.
Ник вспомнил о последнем звонке и о таблетках. Достал свою джинсовую куртку, нащупал в левом нагрудном кармане таблетки, но доставать их не стал.
Просто проверил, что они есть, и тут же о них забыл. Его мысли вернулись к Сахно.
Думая о Сергее, Ник непроизвольно усмехнулся. Взглядом отыскал черепаху, замершую перед блюдцем, в котором ничего не было. Набрал в блюдце воды из крана и опустил его на место. Вернулся к окну.
Фонари уже горели. Освещали неживую тишину этого городка. Санитарную, больничную тишину.
Телефонный звонок, прозвучавший в этой тишине, нисколько не удивил и не испугал Ника. Он спокойно снял трубку.
— Николае Ценн? — прозвучал уже знакомый голос незнакомого человека.
— Да.
— Что ж вы нас обманываете? — В каком смысле? — спросил Ник. — Наследили вы… — собеседник вздохнул.
— Где наследили? 1 — У ресторана «Маша»… Придется вам избавляться от товарища… Потом поможем вам. Двоих отсюда не вытащить… Бросьте пару таблеток ему в чай или в пиво — все равно. Когда он заснет — позвоните по телефону 48-04. Я скажу, что делать дальше!