— Посмотри на меня, Аманда. Ты не можешь уехать в колледж, затаив на меня обиду: нам нужно поговорить. Я позвонила тебе в среду и рассказала, что мы с Аланом помирились и поедем на несколько дней в Напу. Это не было для тебя неожиданностью.
— Если ты собираешься замуж за Келлера, я не хочу об этом знать!
— Насчет того, чтобы выйти замуж, мы еще посмотрим, но, если я решусь на такой шаг, ты первая об этом узнаешь, хочешь ты того или нет. Ты, Аманда, самый важный человек в моей жизни, я никогда не брошу тебя.
— Спорим, ты не рассказала Келлеру о том, что у тебя было с Райаном Миллером! Думаешь, я не знаю, что ты с ним спала? Тебе нужно быть осторожнее с почтой.
— Ты читала мои личные письма!
— У тебя нет ничего личного. Я могу читать с твоего ноутбука все, что мне заблагорассудится, достаточно набрать пароль: Шакти. Ты сама мне его дала, а также деду, папе и всей Калифорнии. Я знаю, чем ты занималась с Райаном, я читала твои глупые любовные послания. Все — вранье! Ты вскружила ему голову, а потом ушла с Келлером. Что ты за человек такой? Тебе нельзя верить! И не говори, что я еще маленькая и ничего не понимаю: мне отлично известно, как называется такое поведение!
Впервые в жизни Индиана чуть не дала дочке затрещину, но рука опустилась. По привычке она попыталась истолковать послание, которое слова зачастую искажают, и, почувствовав горе девочки, вспыхнула от смущения: надо было объясниться с Райаном, прежде чем ехать с Аланом, но она просто исчезла, хотя они и строили на выходные какие-то планы. Если бы она любила Райана так, как заставила его поверить, или хотя бы уважала так, как он того заслуживал, она бы ни за что не стала его обманывать, рассказала бы все без утайки, выложила начистоту. Ей не хватило смелости для такого разговора, она себя оправдывала тем, что ей нужно время, чтобы сделать окончательный выбор, но поехала в Напу потому, что уже выбрала Алана Келлера, с которым ее связывало нечто большее, чем четырехлетняя любовь. Индиана поехала, чтобы разъяснить некоторые вещи, а вернулась с кольцом в сумочке: выйдя из машины Келлера, она сняла его с пальца, чтобы дочь не увидела.
— Ты права, Аманда, — призналась она, понурив голову.
Они долго сидели молча на полу, очень близко, но не соприкасаясь, и вот девочка протянула руку и вытерла слезы, струившиеся у матери по щекам. Ужас Индианы возрастал с каждой минутой — ведь она собиралась замуж за человека, которого дочь ненавидит; а Аманда, со своей стороны, думала — если Келлер станет ей отчимом, придется сделать над собой усилие и обходиться с ним вежливо.
Так они сидели, когда зазвонил сотовый Аманды. Это была Кэрол Андеруотер, она искала Индиану, с которой не могла связаться с самого четверга. Индиана взяла мобильник и принялась рассказывать о том, как отдыхала на винограднике в Напе. В своем обычном жалобном тоне Кэрол порадовалась за Индиану: все-то у нее есть — любовь, отдых, здоровье; прежде всего здоровье; и пожелала от всего сердца, чтобы здоровье никогда не оставило ее, ведь без здоровья жизнь теряет смысл, это Кэрол постигла на своем опыте. Для нее последняя надежда — радиотерапия. Кэрол хотела знать во всех подробностях, как они проводили время в Напе и как Келлер убедил Индиану вернуться к нему после всего, что произошло: такую измену невозможно забыть. Индиана в конце концов все ей объяснила, будто бы обязана была это сделать, и они договорились встретиться в среду в половине седьмого в кафе «Россини».
— Кэрол несколько раз мне звонила, спрашивала, где ты, и чуть с ума не сошла, когда я сказала, что ты с Келлером. Наверное, ты — ее единственная подруга, — заметила Аманда.
— Откуда у нее твой телефон?
— Она хотела знать, как поживает Спаси-Тунца. Несколько раз заходила ее проведать. Дед тебе не говорил? Кэрол обожает кошек.
Эсмеральда вышла в игру «Потрошитель» из больницы в Окленде. Мальчику собирались пересадить стволовые клетки эмбриона: он твердо вознамерился снова встать на ноги.
Аманда, распорядительница игры, приготовила список улик по пяти убийствам, над которыми ребята работали начиная с января. Каждому игроку был послан файл, и, изучив детали сквозь лупу своей неоспоримой логики, Шерлок Холмс пришел к определенным выводам, которые отличались от умозаключений Абаты: та приближалась к каждой проблеме по извилистым тропам эзотерики; полковник Паддингтон подходил к реальности с точки зрения военного, а Эсмеральда, цыганка-бродяжка, не слишком напрягала ум: все разъяснится само собой, главное — в нужный момент задать нужные вопросы. Ребята сошлись на том, что перед ними — преступник не менее интересный, чем Джек Потрошитель.
— Начнем с «дела о бите не в том месте». Давай, Кейбл, — приказала распорядительница.
— Эд Стейтон в молодости был короткое время женат. После о его связях с женщинами ничего не известно; но он платил за мужской эскорт и смотрел гомосексуальную порнографию. Ни в здании школы, ни во дворе не обнаружили его форменную куртку и фуражку, хотя ученики, которые были на стоянке машин и видели, как он выходит, узнали его именно по форме.
— Что это за эскорт? — спросила Эсмеральда.
— Два молодых пуэрториканца, но ни один не встречался со Стэнтоном той ночью, и у обоих твердое алиби. Свидетели со стоянки машин не заметили, чтобы кто-то еще сидел в его машине.
— Почему Стейтон не уехал на своей машине?
— Потому что человек, которого видели, не был Стейтоном, — заключил Шерлок Холмс. — Это был убийца: он надел куртку и фуражку охранника и спокойно вышел из школы на глазах у трех свидетелей: помахал им рукой, сел в ту же машину, на которой приехал, и отправился восвояси. Охранник не выходил из школы — в это время он уже лежал мертвый в спортивном зале. Убийца приехал в школу, когда на парковке было полно машин, и на него никто не обратил внимания; вошел без всяких затруднений через главный вход, спрятался в здании и подождал, пока все уйдут.
— Он напал на Стейтона в спортивном зале: охранник совершал обход, включал сигнализацию. Стратегия обычная: неожиданное нападение. Убийца ткнул в Стейтона тайзером и парализовал его, а потом казнил выстрелом в голову, — добавил полковник Паддингтон.
— Мы обнаружили связь между Университетом Арканзаса и Эдом Стейтоном? — спросила Эсмеральда.
— Нет. Инспектор Боб Мартин расследовал это. Никто в университете или среди его спортивных команд, Красных Волков, не знал Эда Стейтона.
— Красные Волки? Может быть, речь идет не о связи, а о коде или послании? — предположила Абата.
— Красный волк, canis rufus, — один из двух существующих видов волков; другой, более крупный, — волк серый. В тысяча девятьсот восьмидесятом году было объявлено, что красные волки в дикой природе вымерли, но, получив потомство от нескольких особей, сохранившихся в зоопарках, вид удалось восстановить: на воле их сейчас около двухсот, — сообщил Кейбл, который изучил все о волках в прошлом году, когда внучка увлеклась ликантропией.
— Это нам совсем не пригодится, — протянул полковник.
— Пригодится все, — поправил его Шерлок Холмс.
Распорядительница игры предложила перейти к «двойному убийству с паяльником», и Кейбл показал раздобытую им фотографию ожогов на ягодицах жертв: у Майкла буква «Ф», а у Дорис — «А». Представил он также фотографии шприцев, паяльника и бутылки спиртного и объяснил, что ксанакс, которым усыпили супругов Константе, был растворен в пакете с молоком.
— Чтобы пара чашек подействовала, преступник положил по меньшей мере десять или пятнадцать таблеток в литр молока.
— Неразумно растворять наркотик в молоке: его обычно пьют дети, а не взрослые, — вмешался полковник.
— Дети ездили на экскурсию к Тахо. На ужин супруги всегда ели большие бутерброды с ветчиной или сыром и выпивали по солидной чашке растворимого кофе с молоком. Это мне рассказала Генриетта Пост, соседка, обнаружившая тела. В таком напитке привкус ксанакса незаметен.
— То есть убийце были знакомы привычки супругов, — отметил Шерлок Холмс.
— Как бутылка спиртного попала в холодильник Константе? — спросила Эсмеральда.
— Такой водки у нас в стране нет. С бутылки тщательно стерты все отпечатки пальцев, — разъяснила Аманда.
— Или за нее брались в перчатках, как за шприцы и паяльник, а это значит, что убийца положил ее туда нарочно… — проговорил Шерлок.
— Еще одно послание, — перебила Абата.
— Вот именно.
— Послание от одного бывшего алкоголика другому? От Брайана Тернера — Майклу Константе? — спросила Эсмеральда.
— Слишком тонкая мысль для Брайана Тернера: этот тип довольно примитивен. Если бы он захотел оставить послание, вылил бы на тела пару бутылок пива, а не клал бы в холодильник никому не известную сербскую водку, — заметил Кейбл.
— Есть подозрение, что убийца — серб?
— Нет, Эсмеральда. Но я думаю, что в каждом случае он нам оставил какой-то ключ. Он так заносчив, так уверен в себе, что попросту играет с нами! — вспылил полковник.
— Лучше сказать, играет с полицией, нас он совсем не знает, — уточнила Аманда.
— Я это и хотел сказать. Вы меня поняли.
— Не обнаружено никакой связи между подозреваемым, Брайаном Тернером, который подрался с Майклом Константе, и другими жертвами. Ночь, когда был убит психиатр, Тернер провел в тюремной камере в Петалуме: его задержали за очередную драку; это доказывает, что характер у него скверный, а также и то, что он не наш человек, — сказала Аманда.
— Ночь, когда был убит… — пробормотала Абата, но не закончила фразу: мысли у нее путались от голода и лекарств.
Распорядительница игры объяснила, что в «деле об электрошоке» основными подозреваемыми остаются Айани и Галант. Ее отец допросил всех, кто виделся с психиатром в последние две недели перед его смертью, особенно тех, кто заходил в кабинет; расследовал, не пропадал ли тайзер у полицейских или других лиц, имеющих разрешение на такое оружие; разыскивал человека, купившего в Калифорнии один тайзер или больше за последние три месяца — хотя убийца мог достать его многими другими способами. Психолог-криминалист, изучивший «Степного волка», роман, который Айани получила по почте вместе с носками мужа, нашел с дюжину возможных следов, но все они вели в тупик, поскольку книга очень сложная и ее можно интерпретировать на тысячу ладов. В кабинете обнаружили больше шестидесяти образцов ДНК, но только ДНК Галанга оказалась зарегистрированной: в две тысячи шестом году он шесть месяцев провел в тюрьме во Флориде за хранение наркотиков, но поскольку он работал в доме Эштона, то, естественно, оставил повсюду свои отпечатки.