– Да, – соглашался Нейтан. – Я буду тебе писать. И звонить, – обещал он, но, ей казалось, без особого пыла.
– Не стоит, – отвечала девушка и кусала губы, чтобы не расплакаться. Чтобы не признаться в самой главной тайне, которая зародилась и уже жила у нее под сердцем.
Таня проснулась в слезах, которых так и не случилось в тот самый день. Все они пролились потом, в гордом и убивающем ее одиночестве. Хорошо, что поначалу с деньгами помогал отец, но и его быстро не стало: инфаркт унес его раньше времени, едва Таня успела окончить школу. А больше некому было ее поддержать. Так и крутилась сама.
Рассчитывать на хорошего парня, который примет ее, восемнадцатилетнюю, но уже с подросшим ребенком на руках, тоже не следовало. А всех, кто оказывался рядом, Таня придирчиво отшивала. Слишком далеко им было до Нейтана. Хотя Таня и не искала похожего, наоборот – от таких, как он, бежала, словно от огня.
А ведь она ждала, что Нейтан станет писать и звонить, как и обещал. Несмотря на то что Таня сама ему это запретила. Несмотря на множество цветистых фраз, которые она наговорила в своем тогдашнем стиле: что не верит в любовь на расстоянии, что отпускает его, что не стоит разбивать сад на руинах и обломках. Но на самом-то деле она надеялась, что Нейтан распознает неискренность ее слов, возразит, скажет, что все это полный бред, что он ее любит и будет любить всегда, как бы далеко от нее ни находился.
Глупые фантазии. Таня больше не позволяет себе воображать ничего подобного. Жизнь не прекрасная добрая сказка. У нее ехидная ухмылка и бесконечный запас подлостей за пазухой. Не рассчитывай на особые щедрости – хватай то, что есть, и держи крепко, иначе можешь вообще остаться ни с чем.
И Таня держала. И старалась, чтобы дочь твердо знала: можно верить и доверять только себе, а любовь – это вообще запредельная галактика. Она для девушек из обеспеченных семей, которым еще в младенчестве подбирают жениха из своего круга, которые после школы выходят замуж и живут. Живут по-настоящему, а не существуют. В любви. Ну, или хотя бы в материальном благополучии.
На работу Таня теперь выходила после полудня. Администратор милого семейного ресторанчика – это тебе не взмыленная официантка затрапезной забегаловки. Умывшись и сделав примочки для глаз, Таня надеялась, что следов от слез не останется – не хватало еще, чтобы кто-то заметил их на работе.
Задумываться о значении своего сна Тане не хотелось: «Ночь прошла – сон за порог» – кажется, так говорится. Но когда вечером в дверях показался новый посетитель, Таня все-таки растерялась.
Это был Нейтан. Порядком изменившийся за восемнадцать лет, но вполне узнаваемый: стригся он теперь очень коротко, на щеках чернела щетина, но глаза остались прежними.
Она почувствовала, как каменеет лицо, как ноги слабеют в коленках и уже начинают подрагивать. Больше всего хотелось развернуться и скрыться в одном из подсобных помещений. Нельзя же так неожиданно, после стольких лет без малейшей надежды на новую встречу! Но все-таки Таня взяла себя в руки, нацепила на губы стандартную приветливую улыбку и, пересилив свое смятение, двинулась навстречу:
– Добрый вечер! Столик забронирован? – она постаралась сделать вид, что не узнает его, но фокус не удался.
– Таня? – воскликнул Нейтан изумленно-недоверчиво.
Слово резануло по самому сердцу: те же интонации, та же мягкость в голосе, с которой Нейтан всегда произносил ее имя. И все же Таня вскинула брови, создавая впечатление, что недоумевает:
– Мы знакомы?
Но, кажется, опять ее игра оказалась неубедительной.
– Перестань, – проговорил Нейтан одновременно и с просьбой, и с легким осуждением. Словно хорошей подруге, с которой общался не далее чем вчера, да и вообще – виделся чуть ли не каждый день, поэтому ему разрешалось быть с ней непосредственным и прямолинейным.
Только вот все не так.
– Пожалуйста, располагайтесь, где вам удобно. – Таня ткнула ему в грудь ламинированной книжечкой меню. – Выбирайте. Официант сейчас подойдет.
Меню Нейтан взял, но снова произнес:
– Таня! – На этот раз уверенно и призывно.
Но нет, она ни за что не откликнется!
Таня развернулась и направилась к стойке. И за то время, пока он сидел в кафе, она постоянно ловила его пронзительные взгляды.
Боги! Эти глубокие глаза цвета Bluebonnet! Как же легко в них утонуть. Но… точно нет, это не ее случай! Она остыла, охладела, она вычеркнула его из своей жизни! И когда Нейтан ушел, Таня наконец-то вздохнула с облегчением. Но больше все же с сожалением.
Опять где-то глубоко в груди теплилась надежда: несмотря на то что она столь демонстративно его отталкивала, делала вид, что не узнает, Нейтан не отступит, достучится до нее, заставит признать их давнее знакомство, и не просто знакомство, а связывающее их когда-то сильное чувство. Но он отступил. Все как прежде. Разница только в том, что у Нейтана, похоже, жизнь сложилась прекрасно, а Таня в полном дерьме.
И правильно, что она отказалась его узнавать! Они существуют в разных мирах – параллельных, которым никогда не соединиться друг с другом. У каждого свой путь, и им не слиться в один на двоих. Вот пусть все так и остается, а славный парень Нейтан Макфарлан, превратившийся теперь в потрясающего мужчину, катится лесом! К дьяволу! К черту!
Но он стоял недалеко от служебного входа, когда Таня вышла из кафе после окончания работы, и ее это только сильнее подкосило.
– Ну что еще? – с нарочитым раздражением проговорила она и поджала губы: слишком больно было на него смотреть.
– Не ожидал тебя здесь увидеть, – осторожно произнес Нейтан.
– И теперь решил убедиться, не изменила ли тебе память? Или зрение? – получилось чересчур колко и язвительно. Но так с ним и надо!
– Ты изменилась, – Нейтан нахмурился.
Похоже, все-таки обиделся. Таня едва улыбнулась:
– Заметил? – А потом глянула с вызовом. – Ну а чего ты ожидал?
– Я был уверен, что ты уехала. Не знаю куда, но… учиться. Потом стала работать. Где-нибудь…
Нейтан замолчал в нерешительности, но Таня закончила сама, правда, мысленно: «…поприличней, а не в этой дыре». И на должности наверняка не такой.
– Я была бы не против, – усмехнулась она. – Но… помешали некоторые обстоятельства.
Во взгляде Нейтана появился вопрос, хотя озвучивать его он не торопился. Боялся услышать что-то слишком ужасное? Не хотел оказаться причастным? О да!
– А у тебя, между прочим, есть дочь, – в лоб заявила Таня. – Как две капли воды похожая на тебя, с такими же амбициями: хочет поступить в колледж и навсегда вычеркнуть этот город из своей жизни.
12. Посланник Дикé
Похоже, меня приравняли к тем, кого я наказываю. Но разве это преступление – восстанавливать справедливость? Разве там, где система юриспруденции остается бессильной, так уж непозволительно отдавать все на откуп одному человеку, не связанному никакими условностями? Который не зависит ни от чего, и его основная задача – быть беспристрастным. Это очень сложная задача. Но выполнимая.
Смотрю в их лица. На первый взгляд – обычные люди, но на них явственно проступает печать греха. Они по-своему привлекательны и достаточно молоды, но уже вступили на путь зла: нарушают порядки, сеют хаос, разрушение. Смерть? Хотя до этого пока не доходило.
Полиция не дремлет, расследует преступления, грабежи, убийства. Но упускает тот тонкий момент, когда еще можно спасти душу, только повернувшую свой лик в сторону тьмы, только присматривавшуюся к неправедному пути. А ведь заметь его вовремя – и тех же грабежей и убийств стало бы куда меньше!
Их правосудие не разменивается на мелочи – мое подразумевает, что мелочей не существует. Что первый шаг не в том направлении – гораздо страшнее, чем долгое блуждание по темному пути. Потому что большинство его даже не замечает или не принимает в расчет, равнодушно отмахивается: «Да ладно! Ерунда!» Но грех слишком сладостен, он не требует особых сил и душевных затрат, и потому предпочтительней. Ты с радостью бросаешься в его сети, запутываешься все сильнее, позволяешь ему вонзить в себя жало, в экстазе корчишься от впрыскиваемой в тебя отравы, не понимая, что это не божественная амброзия, а разрушительный яд, который быстро разъест твое нутро и превратит в пустую оболочку без души.
Милая девушка Надин Беккет. Судья не вынесла решения по ее делу, судья посчитала ее безгрешной. Зато обвинила меня. Правильно, легче подтасовать факты и поверить в ложь, чем собрать доказательства правды. Это требует усилий, требует времени и терпения. Это сложно, ведь правда не задумывается об алиби. Правда беззащитна.
Я тоже беззащитен. И потому невинен.
А вот по делу Надин Беккет у меня собрано достаточно доказательств, чтобы осудить преступницу. Но делать этого я не стану. Я подыграю, «допустив» мысль, что в каждом человеке поровну намешано добра и зла, и это зло затмило рассудок доброй, но слабохарактерной.
Отправляю Надин файл. В нем доказательство ее вины – видеозапись, на которой абсолютно четко видно, что мисс Беккет, продавщица универсального магазина, вечером выносит дорогое платье, а утром возвращает его на место. Бирки целы, значит, можно продавать дальше. И это не единичный случай!
Задумайтесь, вы бы стали покупать ношенную кем-то вещь не в секонд-хенде, а в обычном магазине? Материя, из которой пошита одежда, как губка впитала чужие запахи, эмоции, энергетику, но вам не сделают скидки, даже если вы отчетливо почувствовали запах пота. Вы наденете это на себя, будучи абсолютно уверенными, что оно девственно.
Стремление красиво одеваться, выглядеть лучше, чем ты есть, так постыдно, но присуще человеческой породе. Люди считают, что за маской не разглядишь их духовного облика. А тот зачастую оказывается безобразен и дик, будто на улице не двадцать первый век, а каменный. Надин тоже хочет выглядеть дорогой красоткой: ей кажется, что так она быстрее подцепит приличного парня, но не понимает, что одна ночь – не гарантия любви и счастья. Да и десять ночей их не гарантируют.