Тайлер громко заржал, запрокинув голову. Дебил! Но Саванну уже и саму тянуло расхохотаться. С ним вообще-то ничего, с Тайлером. Он придурок, конечно, – до лапочки-интеллигента мистера Кэрригана ему далеко. Но вполне сойдет под пиво… и все остальное. Особенно если не будет нести всякую чушь.
Дальше воспоминания размывались и путались. Более-менее Саванна помнила только, почему вдруг засобиралась домой. Не потому, что предположила, будто родители начнут беспокоиться (ага, дождешься от них!), а потому, что Тайлер не по делу раззявил пасть, зубоскаля на тему «Так кто же кого на самом деле домогался?». Заявил, что Кэрриган наверняка не выдержал натиска Саванны – перепугался, пообещал обратиться к копам, чтобы те оградили его от ее неистовых притязаний.
Конченый недоумок! Нес всякую чушь и никак не хотел затыкаться. А когда она, едва не прибив его, начала одеваться, опять принялся ржать и пламенно заверять, что он не настолько разборчивый и брезгливый и Саванна его вполне устраивает.
Естественно, она послала Тайлера куда подальше, а перед этим еще и окатила его пивом из бутылки. Потом… Потом она выскочила из дома, направилась к своей машине – а куда еще? – та вроде бы никак не хотела открываться. А когда открылась, ну, наверное, Саванна в нее села. Только почему-то не туда – на место пассажира. А за рулем оказался кто-то другой. Точно, другой! Потому что невозможно видеть себя со стороны. Да и Саванна никогда и ни за что не напялила бы на себя такое барахло. Какое «такое»? Это не суть важно. Главное, что никогда и ни за что не напялила бы.
Они ехали, надо думать, домой. К Саванне. Но отчего-то не доехали. Совсем немного, всего пару кварталов.
Когда Саванна очнулась, она обнаружила, что все-таки сидит в кресле водителя, ее машина стоит у края тротуара и движок не работает. Похоже, незнакомец за рулем ей просто привиделся, а на самом деле машину вела она сама. Хорошо, что вовремя сумела остановиться, а не вырубилась прямо на ходу. Или вырубилась? Врезалась в бордюр и долбанулась о руль головой? Потому как ее черепная коробка просто раскалывалась, горела огнем – даже глазами двигать больно. Хотя это скорее из-за того, что Саванна порядком перебрала у Тайлера.
Внутри перекатывался тяжелый чугунный шар, снаружи давил раскаленный металлический обруч. Особенно жгло и саднило лоб. Настолько сильно, что нестерпимо хотелось вцепиться в него ногтями и содрать кожу – может, тогда станет легче?
Саванна тихонько застонала, прижала ладони к лицу. Подушечки пальцев, оказавшиеся выше бровей, ощутили под собой что-то странное, а лоб зажгло и засаднило еще сильнее. Боже! Что там такое?
Саванна приподнялась в кресле, протянула руку к зеркалу заднего вида, повернула его так, чтобы видеть свое отражение. Боль моментально ушла, уступив место ужасу. Мгновенье Саванна молчала, а потом… истошно заверещала и судорожно забилась, словно маленький беззащитный зверек, оказавшийся в пасти хищника.
24. Эмберли
Эмберли с удивлением глянула на свои руки: и когда она успела так заляпаться чернилами? Синева въелась даже в кожу под ногтями. Она осторожно вытряхнула все из рюкзака, предполагая, что причина в потекшей ручке – вечно жаль денег на что-то стоящее, потому и покупаешь всякую дешевку. Но вроде все было в полном порядке. Странно.
Еще вчера мать попросила достать какой-то тюбик со скрабом из ее сумки. Эмберли, не включая свет, на ощупь нашарила флакон и отнесла Тане в душ. Может, это у нее там что-то такое лежало, а потом рассыпалось или пролилось? Да и ладно. Нет времени для выяснений глупых обстоятельств – лучше попытаться поскорее отмыться.
Включив горячую воду, Эмберли намылила пальцы и поскребла их щеткой. Синева побледнела, хоть до конца и не стерлась, но, по крайней мере, уже не бросалась в глаза. Можно идти в школу.
О последствиях своего приговора Саванне Барлоу Эмберли старалась не думать: ничего страшного она не написала, и тем более почти все уже знают про вранье, да и мистер Кэрриган вернулся на уроки. А что еще можно сделать? Разве что подключить СМИ? Но вряд ли какой журналист согласится писать статью или снимать репортаж на столь нелепую и бесперспективную тему: «Как старшеклассница оговорила учителя из-за того, что он ставил ей плохие оценки». Каждый день и без того появляются новости куда более значительные.
А может, выставить парочку постов в интернете? Хотела же девица славы – получайте! В мгновенье прославится! Ой, нет, это ведь было бы совсем не то, на что Саванна рассчитывала… Какая досада… Так надо было головой думать, а не кучей гормонов!
Сегодня на улице даже подморозило. Ажурный иней сделал мир похожим на огромную турецкую сладость. Внезапно захотелось, чтобы именно сейчас случилось какое-то невероятное чудо. Эмберли даже зажмурилась в предвосхищении, но тут же открыла глаза и внимательно огляделась, ведь вместо ожидаемого чуда реальность вполне могла подбросить пару не слишком приятных сюрпризов.
Кроссовера поблизости не видно, и это радует. Если его владельцем действительно является разработчик, то сейчас, скорее всего, он строчит в интернете посты о Саванне. Или ищет нового обвиняемого.
Если задуматься, наверняка даже в их зачуханном городишке каждую минуту что-то да происходит. Кто-то кого-то бьет, кому-то лжет, делает гадости, что-то вытворяет. И так до бесконечности. И днем и ночью. Скамья подсудимых никогда не опустеет. Неужели Эмберли так и придется раз за разом выносить приговоры, подбирать самые невинные фразы, выкручиваться, чтобы не случилось ничего подобного? Как с Купером Швайгманом или… Майком Уорреном. До сих пор при мыслях о нем холодок пробегал вдоль позвоночника.
Как же остановить это безумие? Сколько она ни старалась, до сих пор ничего не выяснила, не узнала, кто разработчик программы, кто тот человек, который приводил в исполнение приговоры судьи. Ее приговоры. Это могли бы быть разные люди, но почему-то все сильнее крепла уверенность, что он один.
С этими мыслями Эмберли переступила порог школы. Сегодня она особенно припозднилась: повсюду толпы народа и голоса-голоса-голоса, возбужденные, громкие. Как-то уж чересчур. А причиной всему – листовки, рассыпанные, где только возможно, приклеенные на стену, на шкафчики, на двери. Эмберли даже не стала смотреть, что в них. И так понятно. И вполне предсказуемо.
Она вздохнула с облегчением: все-таки немного боялась, что из-за ее приговора опять случится что-то ужасное, ведь даже самые невинные и прямолинейные фразы можно извратить, вывернуть наизнанку, вложив смысл, который даже не подразумевался. Было бы желание!
Найдя в шкафчике нужный учебник и засунув его в рюкзак, Эмберли направилась вдоль по коридору, вышла в центральное фойе и сразу увидела Саванну.
Нет, не столкнулась с ней, не встретилась, не поймала ее деланую улыбку среди других. Просто увидела. Статичной картинкой на широком экране: крупным планом лицо, глаза почему-то прикрыты, а на лбу – четкая разборчивая надпись: «Трепло».
Или не надпись?
Получившийся ракурс позволял хорошо разглядеть капельки крови, выступившие из крохотных ранок. Тату? Фиолетовые чернила?
Эмберли дернулась, подняла руки, поднесла их к глазам, уставилась пораженно и напряженно, будто впервые увидела эти подернутые синевой подушечки пальцев. Потом схватилась за шею – жесткий острый комок, образовавшийся внутри горла, мешал дышать.
Опять совпадение? Или… или…
Она торопливо сунула ладони в карманы, попятилась. Что с ней? В мозгах горело слово «шизофрения», переливалось всеми цветами радуги, бликовало и дразнило. Неужели ей светит лечебница вместо учебы в университете? Можно ли что-то с этим сделать? Вылечиться? Обратиться с данной проблемой к психологу? Нет, та наверняка растрезвонит всем и каждому, и Эмберли исключат из старшей школы, ведь сумасшедшим нельзя учиться…
Она, будто рыба, тщетно раскрывала рот, но ни вдохнуть, ни выдохнуть не получалось. Воздух исчез. Кругом вакуум, в котором только отчаяние и страх, а ими невозможно наполнить легкие – они и так уже горели! А дальше станет только хуже. Еще немного, и Эмберли потеряет сознание прямо посреди холла школы.
За секунду до падения чьи-то сильные руки подхватили девушку. Дерек? Или это очередная галлюцинация, брошенная подсознанием соломинка, способная удержать в реальности? Эмберли же всячески старалась избегать парня ровно с того дня, когда он привез к ее дверям пиццу.
– Перебрала с колесами? – в присущей ему небрежной ироничной манере поинтересовался парень. – Или с выпивкой?
– Не-ет, – Эмберли замотала головой, замечая, что дышит, что спасительный воздух наполнил легкие до самой последней альвеолы.
– Проводить? – Дерек кивнул в сторону лестницы. – Тебе куда?
– Мне… – Эмберли отстранилась, почти отшатнулась, – домой.
Парень глянул на нее с любопытством и недоумением.
– Ну, как знаешь, – хмыкнул и уже было двинулся вперед.
– Постой! – неожиданно для самой себя выкрикнула Эмберли. Чтобы снова не удариться в панику, чтобы отогнать ненужные мысли, лучше думать о чем-то простом, приземленном, обычном, жизненном, пока… Дерек рядом. С ним получится. И повод как раз существует. – Я тебе задолжала.
Парень удивленно поднял брови.
– За пиццу, – уточнила Эмберли и принялась стаскивать с плеч рюкзак.
– Ну, я же тогда сказал: акция, – напомнил Дерек с нажимом.
– Я знаю, что никакой акции не было, – не глядя на него, пробормотала девушка. – Вернее, мой заказ не проходил по акции.
– Ерунда, – Дерек отмахнулся.
– Нет, – упрямо возразила Эмберли. Она наконец-то нашла кошелек, вытащила его из рюкзака.
– Мэдисон, мне не нужны твои деньги, – медленно и четко отпечатал парень. – Зато нужно идти на модуль. Так что пока.
Он развернулся и твердой походкой зашагал по коридору, каждой ногой отпечатывая произнесенные слова. И стоило ему только исчезнуть из виду, с трудом восстановившийся и до сих пор чудом державшийся шаткий мир снова стал рассыпаться на крупицы.