росто мы не все знаем.
– Что-то еще? – озадаченно повторила Эмберли.
И опять в памяти возникли те же картинки, но уже более четкие, вплоть до выражения лиц. К примеру, Саванна смотрелась так, будто спала или была без сознания. А мистер Кэрриган, когда Эмберли приходила к нему, чтобы поговорить, вовсе не показался ей ни испуганным, ни отчаявшимся, ни сломленным. Да, он выглядел немного подавленным и непривычно мрачным, но в той мрачности скрывались какая-то особенная сосредоточенность и такая же особенная решимость, говорившие о том, что он вовсе не собирается сдаваться и сидеть в бездействии тоже.
– Слушай, Одри. А ты не знаешь, эта надпись у Барлоу на лбу – это фейк? Или… – Эмберли не стала договаривать, называть вслух то, во что верить совсем не хотелось.
А бывшая подруга опять неуверенно дернула плечами:
– Точно не знаю. Саванна в школе не появлялась. Но говорят, кто-то реально набил ей тату. Представь, какая она теперь «красотка»!
Эмберли показалось, или последнюю фразу Одри действительно произнесла с ноткой злорадства? Что бы из себя ни представляла Саванна, какую бы гадость ни сделала, но того, что с ней случилось, она однозначно не заслужила.
– И кому только в голову такое пришло? – хмыкнула Эмберли.
Одри развела руками.
– По слухам, она была под кайфом и ничего не помнит. Ни как, ни кто, ни где. Зато теперь у Барлоу будет еще один повод искупаться в лучах славы. – Она критично усмехнулась. – Главное при этом не утонуть.
– Не хотелось бы мне такой славы, – поморщилась Эмберли, а Одри, понизив голос, словно боялась, что их может кто-то услышать, прибавила со значимостью:
– И тут еще Кэрриган уволился. С чего бы вдруг, если все прояснилось?
Ну да. С чего бы вдруг?
От внезапно зародившихся мыслей стало противно на душе. Эмберли попыталась отмахнуться от них, вырвать с корнем, как сорняки, но нет – они заскрежетали, как песок на зубах, от каждого непроизнесенного слова. И никак не получалось придумать и подобрать убедительных причин, объяснявших очередное странное совпадение, привести кучу оправдательных аргументов.
– Я, пожалуй, пойду, – Эмберли поднялась с диванчика, – а то мать опять распсихуется. Подумает, со мной снова что-то случилось.
Одри вытаращила глаза. Хорошо хоть рот не открыла. Интересно, что ее поразило больше всего: то, что Эмберли вот так внезапно решила уйти, или заявление о том, что Таня за нее переживает?
– А с тобой что-то случилось? – поинтересовалась она обеспокоенно.
– Нет, нет, – торопливо возразила Эмберли. – Просто у Тани вдруг проснулись материнские инстинкты. К весне, наверное.
А у самой Эмберли, похоже, внезапно развилась новая мания: она готова подозревать кого угодно – достаточно и легкого намека на возможную причастность.
На улице стало холоднее. И темнее. Какие-то неприятные предчувствия заползали паучками за шиворот и щекотали там своими мерзкими лапками. Казалось, что сейчас как черт из табакерки выскочит… Знать бы кто! Только ведь предчувствия на то и предчувствия, чтобы пугать своей неопределенностью, непредсказуемостью. Дай волю фантазии, и она из незначительной детали выстроит неопровержимое доказательство несуществующей вины, а придуманный персонаж превратит в реального монстра.
Какая-то машина, ослепив фарами, проехала мимо. В глазах запрыгали зайчики, и Эмберли на миг потеряла способность ориентироваться в пространстве. Голова закружилась так, что девушку вдруг повело в сторону дороги, и она, не удержав равновесие, шагнула с тротуара.
Короткий рывок за локоть вернул ее на место, а в полуметре пронесся байк, оглушил своим ревом. Тогда уже Эмберли и сама испуганно отшатнулась, врезалась спиной в своего неизвестного спасителя, оглянулась и увидела Дерека.
– Не стоит, – произнес он самую неожиданную для Эмберли фразу.
– Чего?
– Заканчивать жизнь самоубийством.
– Я не… – забормотала девушка, но увидела, что Дерек насмешливо улыбается.
Конечно, он это несерьезно, а значит, не надо оправдываться. И похоже, именно его машина несколько секунд назад ослепила ее ярким светом, а сейчас с приоткрытой дверцей со стороны водительского места стояла на парковке позади.
– Мэдисон, почему, сколько я тебя ни встречаю, с тобой вечно что-нибудь происходит? – легкая ироничная улыбка по-прежнему играла на губах парня. – То тебя грабят, то ты норовишь упасть. – Он чуть наклонился, приблизив свое лицо к лицу девушки, и посмотрел на нее в упор: – Если хочешь, могу подбросить до дома, пока с тобой еще чего не случилось.
Эмберли оглянулась на машину.
– Мне в противоположную сторону.
– Откуда ты знаешь, в какую мне сторону? – Дерек невозмутимо хмыкнул.
– Разве ты не торопишься?
– Ну-у, – протянул он неопределенно. – Не то чтобы…
Наверняка Дерек ехал к Одри, а потому та засомневалась, стоит ли приглашать Эмберли в дом. Бывшая подруга объявилась абсолютно не вовремя. Так стоит ли сейчас выторговывать для себя кусочек чужих отношений, отсрочивать встречу влюбленных?
– Все нормально. Я и сама дойду.
– Ну, как знаешь.
И снова Эмберли расслышала то, чего не было, прочитала по взгляду или… по губам… еле уловимое разочарование. Но с чего бы Дереку расстраиваться из-за ее отказа?
Машина укатила, а Эмберли зашагала дальше. Одна. Если не считать множества навязчивых мыслей.
В который раз Дерек оказался рядом в самый неожиданный и самый напряженный момент, а Эмберли-то представляла чертика из табакерки. Но… не слишком ли часто в последнее время их пути пересекаются? Раньше они виделись исключительно в школе, а теперь, что странно, Дерек возникает поблизости в весьма непредсказуемых местах, таких, в которые сама Эмберли попадает по неожиданному стечению обстоятельств, где ее невозможно встретить обычно. Да еще в такие мгновения, когда ей требуется реальная помощь. Неужели подобные совпадения возможны? Или… или – даже мысленно непросто произнести, бред же! безумие! – Дерек за ней следит.
Зачем? Если только…
Нет, нет, нет! Это уже точно паранойя. Сначала Эмберли подозревала мистера Кэрригана, ведь он сам мог отомстить Саванне за клевету. И возможно, не только Саванне. А потом… Всего-то несколько минут прошло, а под подозрением оказался Дерек!
Хватит же! Хватит! Иначе останется заподозрить только собственную мать.
26. Эмберли
Сегодня с утра мать почему-то решила изменить свой обычный распорядок и проснулась раньше дочери. С наполовину приоткрытыми глазами и замутненным со сна взором Эмберли наткнулась на нее, направляясь в туалет, и едва не подпрыгнула от неожиданности.
– Какого черта, ма?!
В ответ мать как-то странно потупилась, сделала загадочное лицо.
– Слушай, Эм, – произнесла неуверенно, но потом посмотрела прямо и даже чересчур решительно и напряженно, вставила вперед открытые ладони: – Только не кричи сразу, что ты не согласна.
Боже! Что Таня задумала? И к чему это предупреждение и многозначительная пауза после. Эмберли почувствовала, что еще секунда – и ее живот скрутит, как это обычно бывает от страха или излишних переживаний. И крикнуть захотелось: «Ну, говори же, наконец!»
Но тут мать резко выдохнула и выдала скороговоркой:
– Я тебя записала на прием к психотерапевту.
Эмберли тоже выдохнула, только с облегчением. Все оказалось не настолько ужасно, насколько она представила, и, пожалуй, Танина идея очень даже своевременна и совсем не плоха, но…
– И как ты собираешься за него платить?
Прием у хорошего мозгокопателя стоит недешево.
– А вот это уже не твоя забота, – заявила мать, гордо вскинув голову.
Ух ты! Реально? Эмберли впервые услышала от нее подобное, ведь чаще всего Таня говорила следующее: «Ты же знаешь, у меня нет денег на твои капризы» или «Если тебе очень надо – заработай сама».
– Это очень хороший специалист. А у тебя, я подумала, сейчас не самое простое время, – осторожно начала мать и, вдохновленная благосклонным молчанием дочери, зачастила: – И эта паническая атака. Я тогда жутко перепугалась. Никогда в жизни так не пугалась. Не подумай, будто я решила, что ты свихнулась. Наоборот. Я всегда считала тебя очень умной. А это – самый обычный прием. Поговоришь, обсудишь. Я же помню, в твоем возрасте легче что-то обсудить с чужим человеком. Да? А этот специалист действительно очень хороший. – Она заглянула Эмберли в глаза и с надеждой уточнила: – Ты… согласна?
– Ну-у, – неуверенно протянула дочь. Чрезмерное внимание и забота со стороны матери ее по-прежнему немного смущали, а еще и рождали ощущение подвоха. Хотя какой подвох может быть в предложении сходить к психотерапевту, если Эмберли и сама подумывала об этом на днях. – Ладно.
– Ладно? – повторила Таня, сначала вопросительно, а потом утвердительно: – Ладно.
Ну вот все и уладили. Эмберли попыталась двинуться дальше по своим делам, но мать опять преградила дорогу, протянув клочок бумаги:
– Вот адрес.
Эмберли взяла листочек, не глядя засунула его в карман шорт.
– Не потеряй, – не удержавшись, обеспокоенно обронила мать.
– Ага, – послушно кивнула дочь, по большей части исключительно для того, чтобы Таня отстала. – Но сейчас… мне бы в туалет. И в школу не хотелось бы опоздать.
– Да, конечно.
Мать отступила в сторону, освобождая дорогу, но до самого ухода Эмберли постоянно отиралась где-то поблизости, а когда та направилась к двери, крикнула вдогонку:
– Эм! Только обещай, что сходишь!
Переступив через порог, Эмберли обернулась, чтобы заверить в ответ громко и как можно убедительней:
– Хорошо! Хорошо. Обязательно. После школы.
Но сначала она сходит к мистеру Кэрригану, выспросит, почему тот вдруг решил уволиться. Хотя от мысли, что это он может оказаться разработчиком игры и тем самым жутким человеком, приводящим в исполнение приговоры, в груди слегка холодело. Слишком невероятно, но события последних недель приучили Эмберли верить в самые поразительные совпадения и возможность невозможного, но в то же время не доверять никому.