ову, отвлечь, завоевать доверие. А она, глупая дурочка, откровенно выложила ему все, клюнула на заявление о помощи и поддержке. Она собственноручно отдала ему Дерека! А он… только того и хотел.
Не стал дожидаться приговора в виртуале – добился его в реальности! Эмберли же призналась, что хотела написать «Оставить Дерека в покое», и сама подсказала, как ее слова можно истолковать.
35. Посланник Дикé
Дело застопорилось, но я и не ждал быстрого вынесения приговора. На личных привязанностях мы, пожалуй, еще не играли. Но судья должна научиться смотреть правде в глаза и уметь выключать свои чувства. Как бы она ни относилась к обвиняемому, правда превыше всего. Правда и справедливость.
В конце концов, если приговора не будет в течение трех суток, я вынесу его самостоятельно. Но накажу и судью, как именно – пока не решил. Но дело не в способе, дело в принципе. И один раз судья уже получила предупреждение.
Мысли привели меня в супермаркет. Мне нравится праздно бродить между рядами и наблюдать за покупателями. Они раскрывают себя в момент, когда заявлены скидки или когда наивно полагают, что их никто не видит.
Как правило, я ничего не покупаю, мне интересно другое. И это люди, которых я затяну в свою игру.
Сегодня супермаркет почти пуст: будний день, рабочее время, до праздников далеко, распродажи закончились. Покупателей мало, они медленно катят свои тележки от стеллажа к стеллажу. Скучающие продавцы разбиваются на пары, желая поболтать, но то и дело дергаются – боятся привлечь внимание администратора.
Завернув за угол, едва не сталкиваюсь с Таней Мэдисон, идущей рядом с незнакомым мне мужчиной. Она останавливает взгляд на моей персоне, и я застываю на месте, читая в ее глазах изумление и немой вопрос. Неужели мой тщательно выстроенный мир сейчас рухнет?
Ее губы шевелятся. Понимаю, что она хочет заговорить. Со мной. Но вместо того, чтобы убежать, я топчусь на месте, будто приклеившись к полу, и жду. Чего я жду?
Таня так ничего и не произносит. Спутник увлекает ее дальше, а я натягиваю капюшон глубже и скрываюсь за стеллажами. Когда Таня оглядывается, меня уже нет поблизости.
Пережидаю, чтобы они успели уйти подальше, а мое волнение улеглось, потом наблюдаю сквозь широкие стеклянные двери, как эти двое подходят к Таниной машине, перекладывают покупки из тележки. Мужчина машет рукой, когда Таня отъезжает, а затем садится в кроссовер.
Я нагоняю его уже на выходе с парковки. Живи мы в большом городе, кроссовер быстро набрал бы скорость и скрылся от меня. Но здесь везде ограничения, и маневренность моего скутера позволяет мне проехать напрямую по узким переулкам.
Сам не понимаю, почему слежу за этим человеком. Вероятно, боюсь, чтобы он не сделал ничего предосудительного. Этот мужчина – новое лицо в моем окружении, а зная людскую натуру, я заранее готов предположить, что он тоже не святой. Рано или поздно и в нем проявится нечто. Как на старой фотографии. Жизнь – темная комната, залитая красным светом: приглядись внимательней и увидишь веревки с развешенными на них негативами.
Кроссовер останавливается в нескольких кварталах от супермаркета. Просто замирает, и все, выходить из него никто не собирается. Могу только предположить, что водитель разговаривает по телефону. Хотелось бы удостовериться точно, но я не решаюсь подъехать ближе: меня не должны заметить.
Оглядываюсь по сторонам, пытаясь определить, где мы находимся, и почти сразу прекрасно понимаю где. Мне знаком этот дом, он принадлежит Сандерсам. Глава семьи – довольно успешный писатель, его жена – чересчур активная домохозяйка, а их старший сын – последний обвиняемый, которому судья никак не может вынести приговор. Я даже прекрасно знаю, где расположено окно его комнаты.
Смотрю в ту сторону против собственного желания и вижу самого Дерека Сандерса. Он выглядывает, машет кому-то рукой, но точно не мне. Последняя мысль вызывает ироничную улыбку. Думаю, Сандерс очень удивился бы, обнаружив меня сейчас недалеко от собственного дома.
Хлопок автомобильной двери заставляет отвести взгляд от окна. Водитель кроссовера все-таки выбирается из своей машины, переходит через дорогу и уверенно направляется к дому Дерека. Его впускают, а я не успеваю рассмотреть кто.
Жаль, что невозможно пробраться внутрь, а снаружи больше не происходит ничего особенного. Занимаю выжидательную позицию за кустами, поставив скутер на подножку.
Следующий час тянется невообразимо долго. Я уже готов уехать, когда до меня доносится непонятный шум, грохот, звон разбитого стекла. Во всем доме гаснет свет.
Что там происходит?
Нестерпимо хочется сорваться с места и бежать, чтобы заглянуть внутрь дома, узнать. Узнать все! Хватаю за ветки – может, так получится устоять на месте? – но они ломаются под пальцами, и что-то острое вонзается в ладонь, прожигая острой болью. Вскрикиваю, не в состоянии удержаться и… Больше не могу стоять! Все-таки бегу к дому.
Но тут тишину разрывает вой сирены, ударяет в уши и словно отбрасывает меня назад. Я не понимаю, что происходит. В голове будто играет эмбиент, порождая тревогу, окружающий мир воспринимается как картинка в калейдоскопе: рассыпается на элементы, а потом складывается в причудливые узоры.
Когда парамедики заходят в дом, дверь остается широко открытой. Ее проем притягивает меня. Подкрадываюсь ближе, насколько возможно, и прячусь за машиной. Отсюда ничего не видно, но зато изнутри долетают голоса. Слов не разобрать, а от тембров, от интонаций только разрастается тревога. Но я ведь ни при чем, я только наблюдаю, да и приговор еще не вынесен.
Первым появляется водитель кроссовера. Он разговаривает по телефону:
– Да? Сейчас не могу. Вот совсем не могу! Тут такое!
Что? Что он имеет в виду?
Не успеваю мысленно закончить вопрос, как в дверном проеме возникают парамедики, выкатывают носилки. На носилках лежит… Дерек?! Судя по фигуре, по одежде, это действительно он. А вот лицо… Что с его лицом? Сплошное багровое месиво…
Лицемерие, двуличие. Разоблачить? Сорвать маску? Но это ведь просто слова! Я же… я… В моих планах ничего подобного не было! Только припугнуть, немного проучить их обоих.
– Надо предупредить, – напряженно произносит один из парамедиков. – Понадобиться кровь для переливания. Срочно!
– С парнем будет все в порядке? – хватает его за рукав водитель кроссовера.
А тот сдержанно отвечает, честно и откровенно:
– Сложно сказать. Состояние тяжелое, большая кровопотеря.
Его слова оглушают меня. В сознании что-то пульсирует, отдается невыносимой болью: «Дерек может умереть».
НО Я ТАКОГО НЕ ХОТЕЛА!
36. Эмберли
Ночь растеклась огромной глянцевой кляксой. Эмберли казалось, что она и глаз не сомкнет. Она пыталась дозвониться до Макфарлана, но вежливый голос без интонаций тупо твердил, что абонент в данный момент не может ответить на ее звонок, и предлагал перезвонить позже или оставить сообщение.
Девушка пыталась доказать матери, что ее приятель мог оказаться не просто свидетелем, а очень даже причастным. Но Таня упорно не хотела верить и тоже как заведенная твердила о том, что дочери надо успокоиться, что она слишком переволновалась и плохо соображает, и снова подсовывала успокоительное.
Окончательно вымотавшись, Эмберли все-таки заснула, и как итог всю ночь ей снилась какая-то тягостная муть, в результате чего вид ее с утра был как у конченой наркоманки. И если бы она не надеялась услышать хоть какие-нибудь последние новости про Дерека, точно бы осталась дома. Хотя кому какое дело, как она выглядит! Может, у нее грипп.
Школа встретила Эмберли пустым холлом. Порадовало, что обошлось без растянутого баннера, на котором Дерек красовался бы без глаз, или без пальцев, или с культей вместо ноги. Что с ним конкретно случилось, Таня не знала, но воображение Эмберли уже нарисовало миллион разных вероятностей, одна другой страшнее.
Девушка прикинула всех, у кого можно узнать насчет Сандерса, и первой в ее мысленном списке оказалась, конечно, Одри. Но вопрос: захочет ли она общаться? Наверняка ведь злится. Ну и кто тогда следующий? А потом… потом, без сомнения, друзья Дерека.
Ни с одним из них Эмберли особо не общалась, но, в конце концов, они уже несколько лет посещают одни и те же модули. Спросить у них? Или все-таки не стоит? Посчитают, что она безответно втрескалась. Хотя вообще-то… это правда.
Но первой пришла, как всегда, Ребекка. Сонно махнув в качестве приветствия, закопалась в своем шкафчике, выронила оттуда учебники и, чертыхаясь, принялась их поднимать. Эмберли решила помочь от нечего делать, но получилось только хуже: девушки потянулись в одном направлении и стукнулись лбами.
– Ой! – Ребекка лязгнула зубами и выругалась.
– Извини.
– Да плевать! Ты чего сегодня такая красавица? – она изобразила пальцами кавычки на последнем слове, а Эмберли вместо ответа просто пожала плечами.
– Ну ладно, встретимся! – Ребекка заметила несколько девушек, среди которых мелькнула Стейси Адамс.
Странный у них дуэт. Когда оказываются поблизости, всегда цапаются, но при этом без конца ищут компании друг друга. Но еще более странным было то, что Адамс подвалила к Эмберли и спросила:
– Ты давно Одри видела?
– Одри? – Эмберли опешила. – Кажется, вчера, в школе. Точно не помню.
– И все? – Стейси поджала губы. – А она тебе не звонила, не писала?
– Нет. – Эмберли не стала уточнять, что телефон у нее появился только на днях, что его номер знают лишь два человека и что с Одри они никогда не переписывались в сети. Зато сама поинтересовалась: – Почему ты об этом спрашиваешь?
– Не могу ее найти. И дозвониться не могу.
Предположение возникло мгновенно, потому что на месте Одри Эмберли поступила бы именно так: поехала и была бы рядом с любимым человеком, особенно тогда, когда ему нужна поддержка.
– Наверное, она с Дереком.
Теперь уже Адамс уверенно возразила: