Я стал тем мальчиком из голландской сказки, который заткнул плотину пальцем. И не только мальчиком, но и плотиной тоже. И в любой момент из меня могло хлынуть целое море слез и затопить весь мир.
Мальчик, который ударил девочку по голове, сказал, что рука полицейского на твоем плече — это всегда неожиданность. Мисс Супер посмотрела на меня. Похоже на знак какой-то. Могла ведь любой рассказ выбрать, а выбрала именно этот. Я заерзал на стуле. У меня во рту пересохло. Наверное, у бабушки тоже все в голове перемешалось, когда она сошла с ума.
В дверь постучали. Я изо всех сил стиснул попу.
— Можно вас на минуточку, мисс Баличано? — громко прошептала Сексотка, школьная секретарша, приоткрыв дверь. Таким шепотом можно было бы объявлять тревогу при пожаре, если бы мистер Дональд потерял свой мегафон.
Сексотка то и дело повторяла мое имя и сверкала на меня глазами. Ребята все как один уставились на меня.
— Гарри, тебя хочет видеть мистер Дональд, — улыбнулась мисс Супер. — Пройди с мисс Финкенштейн.
— Сохраняй спокойствие, — посоветовал Биффо.
Я и сохранял.
Я точно знал, что сейчас случится.
Я начал собирать вещи.
— Не стоит, Гарри: они тебе не понадобятся, — сказала мисс Супер.
И правда. Там, куда меня заберут, учебники мне будут ни к чему.
У двери я в последний раз окинул глазами комнату. Придет ли кто-нибудь навестить меня? Брайан Смит уставился на меня как панда. У него такой взгляд стал после операции на глазах.
Питер и Терри как ни в чем не бывало играли в морской бой. Свинка улыбнулся мне, бодренько поднял два больших пальца.
— Быстрее, пожалуйста.
Сексотка зацокала каблучками по коридору. Ее серая юбка и шерстяной жакет маячили передо мной, будто показывали, какая меня ждет жизнь.
Прозвенел звонок на перемену.
Там, куда меня заберут, будет еще много звонков.
Куда меня отправят? На каменоломню? Хорошо бы. Мне станет легче, если меня накажут за то, что не уследил за Дэниэлом.
За дверями классов заскрипели стулья, ребята выбирались из-за парт.
Может, там и в футбол играть будут. Может, перемена места и работа на свежем воздухе пойдут мне на пользу и я снова смогу играть.
Двери распахнулись, малышня с криками высыпала в коридор.
Они меня сразу заберут? Эх, сегодня в школе на обед куриные котлеты.
Стены сдвинулись, темнота сгустилась. Почему-то я решил, что должен проверить, как там мама и Малыш. В последний раз перед тем, как меня посадят в тюрьму.
— Хочу в туалет, мисс.
— Иди, вот дверь.
— Там не работает, я сбегаю на первый этаж.
Я проскочил мимо сортира, вылетел за ворота школы, помчался по дороге. От холода мурашки побежали по телу, я оставил курточку в раздевалке. Дорога заледенела, ноги у меня разъезжались. Плевать. Я бежал, бежал, бежал и слышал лишь, как сзади зовет меня Сексотка.
22
В стене оказалась дыра, которой раньше не было. А я и не знал, что стенка в кухне внутри пустая.
Я уронил портфель на пол, потрогал край дырки. Откуда взялась дыра? Кто-то кулаком пробил? Или каблуком. Или молотком.
Под ногами что-то хрустнуло.
Я огляделся.
Стулья перевернуты. Повсюду разбитая посуда. Осколки стекла. Сахар. Мука. Хлопья. Какая-то скрученная железяка. От кофемолки, наверное.
Вроде какой-то ненормальный совсем чокнулся и разгромил нашу кухню.
До меня очень быстро дошло. Это ОН. Решил забрать тех, кто еще остался в семье. Чтобы полный набор был.
В комнате разрывался Малыш. Я понял, что он очень давно кричит.
23
Малыш сидел на кровати. И кричал. Его лицо — один огромный рот. На висках как веревки вздулись и дрожали вены. А вдруг у него голова взорвется?
— Тихо, Малыш, тихо. Сейчас мама придет. Я позову.
Я скатился вниз по ступеням, влетел в мамину комнату.
— Мам, проснись! Малыш плачет.
Я потряс ее за плечо. Ее рука свалилась с груди на кровать. Пальцы были все в порезах — наверное, она пыталась убраться на кухне.
— Мам, ну проснись! Пожалуйста!
От крика Малыша даже потолок дрожал.
Я рванул обратно, упал рядом с Малышом, задержал дыхание, протянул руку, погладил его щеку и постарался сказать как можно спокойнее:
— Ну-ну, тихо, тихо. Все хорошо.
Я поднял его, прижал к себе.
— Ну-ну, Малыш, все хорошо, успокойся.
Теперь он орал мне прямо в ухо.
Я встал и попытался его укачать.
Но он только разозлился.
Какой же он тяжелый.
— Ну все, хватит!
Куда там.
Я сел.
Иногда необходимо быть с ними упрямым и твердым. Необходимо поставить свои условия.
— Ну-ка, Малыш, слушай, что скажет Гарри.
Он орал так громко, что у меня в глазах потемнело.
— ПРЕКРАТИ СЕЙЧАС ЖЕ, Малыш!
Он перестал.
На минутку. А потом заревел с новой силой.
Я потряс его.
Совсем немножко. Не сильно. Только чтобы он перестал.
А он все равно кричал и кричал. У меня все тело стало как стиснутый кулак.
Я боялся. Нет, не ЕГО. Не того, который забрал Дэна и пришел за нами. Я боялся себя. Боялся того, что я могу сделать.
— Сохраняй спокойствие, — сказал Биффо.
Ему легко говорить.
— Сделай несколько вдохов-выдохов. Подумай. У него может пучить живот. А если не живот пучит — значит, ему одиноко. А если не одиноко, то… сам понимаешь. Горячий шоколад.
Я принял два решения.
Во-первых, трясти я его больше не буду.
Во-вторых, ни за какие сокровища я не стану менять обкаканный подгузник.
— Я здесь, Малыш. Гарри с тобой. Все хорошо. Теперь уже все хорошо.
Крики капельку утихли.
Тельце у меня в руках расслабилось.
А потом он ка-ак заехал ногой мне между ног! Да как заверещал! У меня даже зубы заныли.
— Насчет «одиноко» он точно был не прав, да, Малыш?
Я даже ни капельки его не потряс.
Из-под подушки торчала бутылочка. Я вытащил ее, поднес соску ко рту Малыша, загорелся надеждой и сунул соску в рот полностью.
Пухлый кулак выбил бутылочку из моей руки, а потом заехал мне в глаз. Я скрипнул зубами.
— Ты отлично справляешься. Теперь мы точно знаем, что он не голоден. Выбирай. Живот пучит? Или… ну, этот самый. Горячий шоколад.
Я поднялся и положил Малыша к себе на плечо. Похлопал по спинке.
— Ну давай, отрыгни.
Вместо отрыжки — опять дикий визг. У меня ухо загорелось от его крика, а в голове все застыло и засверкало льдинками.
Я и тогда его не затряс.
Я положил его на кровать, а сам выпрямился и прижался лицом к стене. Приятно. Прохладно. Надо подумать.
Две мысли сразу впрыгнули в голову.
В старину вроде бы, если женщины закатывали истерики, мужчины шлепали их, чтобы успокоить.
Шум можно заглушить подушками.
Ладно. На одну минутку. Только чтобы передохнуть. Я не хотел ему навредить. А что еще я мог сделать? Мама никак не просыпалась, а я кто? Всего лишь мальчик.
— Ничего, дружище, ты справишься. Действуй.
Биффо говорил, как в рекламе по телику.
Я посмотрел на малыша. На нем была какая-то желтая штуковина без всяких застежек. Наверняка ее прямо на Малыше зашили. Мне ни за что в жизни не стащить.
— А ты его потрогай, дружок, ощупай. Кнопочки где-нибудь наверняка есть.
Малышу очень не понравилось ощупываться. От крика у него из носа выдулись пузыри, а у меня в ушах зазвякало, как в тот раз, когда один из братцев Макнелли саданул меня по голове.
— Ищи, дружок, ищи.
Я и искал. Ощупал всю спину, а кнопки нашел на самой попе.
Потом стащил эту желтую штуку с Малыша. Вернее, счистил, как кожуру с банана. И увидел подгузник.
Пока я обдумывал дальнейшие действия, Малыш умолк.
Чистые подгузники и всякие салфетки были сложены у клетки хомячка.
Слух постепенно возвращался.
— Ы-ы-ы-ггг, — сказал Малыш.
Мне не понравился этот звук. Как бы он не проглотил язык.
Я нагнулся к нему.
Он впился мне в глаза жутко острыми ногтями, издал очередной вопль. Полуслепой, я отпрыгнул назад и стиснул кулак. Но быстренько разжал.
— Спокойно, дружок. Успокойся и досчитай до десяти. Думай, что делать с подгузниками.
Я успел досчитать до девяти, когда меня посетила гениальная идея: подгузники — это те же трусы. Что я, трусы снять не смогу?
Я попытался стянуть их.
Ничего не вышло.
Спереди на трусах Малыша два розово-лиловых медвежонка играли на барабанах и смеялись, вроде здорово подшутили надо мной.
Я разглядел их как следует и заметил липучки. Расстегнул. Трусы раскрылись.
Противно, наверное, будет до смерти. Надо посчитать, как при взлете ракеты. Десять, девять…
Три…
— Держу пари, не так уж это и ужасно.
Два.
Я отпрянул.
Один.
Стянул подгузник.
Пуск!
Извержение! На покрывало хлынула желто-зеленая гадость. Я чуть не задохнулся. Салфетки, скорее! Я повернулся к клетке с хомячком.
Я не смотрел на Малыша какую-то секунду, но он успел набрать полные кулаки этой желто-зеленой гадости. Я начал вытирать все салфетками, и тут, вот ужас-то, Малыш выплюнул попой еще кучу желтой каши.
— Спокойно, дружок, могло быть и хуже.
Малыш пописал прямо на меня. Поцарапанные глаза обожгло прямо как настоящим огнем, но я даже внимания не обратил. Какое это имеет значение, когда тут такое. Настоящая беда. Там… под животом… дырка. Вместо члена у Малыша — дырка.
Не удивительно, что он так кричал.
Я напряг мозги. Что произошло? Все понятно. Тот человек ворвался в наш дом, разгромил кухню, оглушил маму и скрылся с членом Малыша.
Я разревелся. Так разревелся, что перед глазами все поплыло. Я вытер Малыша, надел новый подгузник. Липучку застегнуть не смог, поэтому достал из ящика Дэна трусы, натянул сверху. В них Малыш был похож на Супермена.
Я попытался вытереть его руки, но на них было слишком много всяких малюсеньких морщинок. Я вытащил из-под него покрывало, пошвырял все грязные вещи, вытер об него руки, свернул и бросил на пол.