А вечером нас позвали на праздник, устроенный по поводу неожиданного обретения храма Безликой. Именно так, оказывается, называлось открытое вчера святилище. И если Тавель спокойно смог отказаться от приглашения, то у меня ничего не вышло – с собственным любопытством я совладать сроду не могла, да особо и не старалась. Тем более что в данном конкретном случае оно вообще ничем не грозило, с этим даже хисстэ согласился и отпустил меня в загул без особых уговоров.
Собрались в том самом городе, который я с таким интересом разглядывала только вчера утром. Даже не верилось, что времени прошло так мало – столько всего успело случиться. Пусть и бывшего, но все-таки хранителя в моем лице, запихнули за высокий парадный стол, выставив на всеобщее обозрение. Впрочем, после первого же глотка крепчайшего меда, это перестало хоть сколько-нибудь напрягать. С одной стороны от меня оказался Руннир, с другой – Балайет, столь ревностно следившие за содержимым моего стакана, что через пару тостов расслабиться удалось совершенно, сосредоточившись, наконец, на внешних впечатлениях, а не на собственном дискомфорте. А когда после торжественных, но не особенно длинных речей, и обильного, но не перегруженного изысками пира, пришло время для музыки, атмосфера вообще стала более чем замечательной.
Песни гномаэ, больше похожие на монотонные речевки, выкрикиваемые под залихватский ритм барабанов и прерывистое верещание дудок; их танцы, имитирующие, похоже, битвы – когда два хоровода, выстроившись плечом к плечу, в сложном ритме сходились и снова отступали друг от друга – все это было настолько необычно, так отличалось от того, к чему я привыкла, что завораживало до сладкой жути. И совершенно невозможно было от этого оторваться.
В общем, уходила я оттуда отнюдь не самой первой, отяжелевшей от непривычной сытной еды и, скажем так, не совсем трезвой. Точнее, совсем нетрезвой. И в сопровождении грозно вооруженного гномьего эскорта. Причем вооружение это вовсе не мешало им орать песни, хрипло хохотать, пуская жутковатое эхо гулять по коридорам, перебрасываться довольно рискованными шуточками, от которых Два Кулака краснел словно маков цвет (ну кто бы мог подумать, а?) и даже пытаться на ходу изобразить танец. Нет, в самом деле, просто душки, особенно по сравнению с данами.
– А з-зачем вас так много? – слегка заплетающимся языком спросила я у Балайета, который тоже присоединился к провожающим, – Вы чего-то боитесь? Или это э-э… для почета?
– И для почета, ко-онечно, – икнул тоже изрядно захмелевший мастер, – но и для охраны. Во! Потому как, ежели с тобой чего с-случится из-за гворсов, то мы себе этого с-сроду не простим, и придется нам…
– П-подожди, – нахально прервала я его, – каких таких гворсов, п-почему не знаю?
– Н-не знаешь гворсов? – нетрезво удивился он. – Ну так и з-замечательно. Незачем их знать, они х-хорошему не научат…
– С-стоп, – опять влезла я в его монолог, грозившийся затянуться, – ты сначала с-скажи, кто они такие? И почему х-хорошему не научат?..
В общем, в результате этого полупьяного и не совсем логичного допроса, выяснилось следующее:
Когда-то очень давно гостевые пещеры данов располагались совершенно в другой стороне, имели отдельный выход прямо на поверхность и были несравнимо обширнее нынешних. Но однажды этот самый выход безнадежно завалило, и данам, чтобы добраться туда, пришлось пересекать чуть ли не все гномье поселение, на задворках которого те неожиданно оказались. Ни данааэ, ни мастеров подобное положение дел не устраивало, потому и были отстроены и зачарованы новые сиды, правда, уже не такие просторные, как прежние. Но да того и не требовалось – времена изменились.
А в старых и заброшенных гостевых пещерах постепенно поселились те, кого гномы не желали видеть рядом с собой – преступники, лодыри, которых они на полном серьезе приравнивали к первым, и прочие асоциальные элементы – гворсы, короче. Изгнанники. Потому что ни один уважающий себя гномаэ не стал бы селиться там где до этого жили даны. Как не стал бы селиться и рядом со столь маргинальной клиентурой, как всякие там бездельники и воры. В общем, поначалу такое разделение всех более чем устраивало.
Со временем у гворсов даже возникла своеобразная социальная организация, этакое бандитское сообщество, собранное из различных шаек. Каждая из них имела свое место в строгой иерархии, и беспрекословно подчинялась некоему подобию общего самоуправления. И это сделало гворсов уже не просто опасными, а очень опасными, как и всякую организованную преступность. Только тогда гномаэ поняли, насколько ошиблись, позволив этому зайти так далеко – изгнанники стали настоящей головной болью для них.
Дело-то житейское – кушать хочется всем. И желательно хорошо кушать – вкусно и сытно. А в данном конкретном случае еще и ничего для этого не делая. Вот и повадились эти выселенцы совершать набеги на жилые гномьи тоннели за едой, одеждой, иногда даже за гномками… Совет мастеров, конечно, спохватился, да было поздно. Гномы умели строить, а даны зачаровывать – сиды оказались неприступны, выкурить оттуда этих сволочей было невозможно. Так и продолжается это противостояние уже не одно столетие, до самого что ни на есть настоящего времени. Не то чтобы с переменным успехом, а скорее уж без особых сдвигов.
– Погоди, – решила я уточнить у мастера кое-какие детали, – так эти самые гворсы, они кто, ваши маргиналы или ваши диссиденты?
– …! И … к тому же!
Фу, как грубо. Ну не при даме же… Или это он подумал, что дама сама только что выразилась непечатно? Забавно.
Но на том забавы и кончились. Неожиданно начались дела серьезные. Есть такая народная мудрость – «не поминай волка к ночи». Так вот, это действительно мудро. Ни волков, ни гворсов, к ночи поминать не следовало, потому что не успели мы закончить этот бестолковый разговор, как они и нарисовались буквально ниоткуда, словно вылезли прямо из стен. Гворсы, конечно, а не волки. Видимо, решили, что под шумок праздника сумеют без труда взять неплохую добычу.
Ошиблись. Или просто не повезло, потому как наскочили они прямиком на наш вооруженный до зубов почетно-охранный караул, протрезвевший по такому поводу в мгновение ока. Схватка завязалась быстрая и жестокая. Под шафе я даже забыла испугаться – просто резво отскочила к ближайшей стене и попыталась хоть как-то оценить диспозицию.
Нападавших оказалось больше чем нас, но вооружены они были, пожалуй, похуже. Хотя… Пусть и грубые, но весьма увесистые топоры против наших мечей… Не знаю, не знаю… Хорошо хоть арбалетов, кажется, не было. И место для нападения гворсы выбрали тоже не самое плохое – здесь тоннель расширялся, плавно перетекая в узкий зал, где плотной линии обороны нашими силами не построить. Так что хорошего было мало и я начала подозревать, что придется все-таки и мне вмешаться в эту свалку. «Что ж, тем лучше! – Остатки хмеля взбудоражили кровь. – Ща мы им тут всем пока-ажем, ик».
– Ты, девка, не суйся. Эта драка не про тебя, – слету расшифровал мои намерения Балайет, быстро-быстро перезаряжая рядом арбалет – первый болт уже торчал в плече гворса, отвлекая того от поединка с насевшим на него гномом из охраны.
Да я, собственно, и не собиралась соваться-то. Не совсем же дура – кидаться на топоры со своим золоченым ножиком, который и прихватила только затем, чтобы доставить удовольствие подарившим ее гномам. Не-е, я уж лучше здесь, возле стеночки постою, да посмотрю – не удастся ли куда огненный шарик запустить. Вот это дело как раз для меня – слабой и беспомощной. А тут и цель не заставила себя ждать…
Красненький файербол полетел в голову кубического в пропорциях детины, замахнувшегося топором за спиной ничего не подозревающего Шикона. На тот момент Два Кулака был весьма занят – гонял по залу сразу парочку бандитов. Без отточенной техники боя данов, зато мощно и напористо. Спьяну я умудрилась промазать, молния ушла левее и рассыпалась безвредным фейерверком, врезавшись в камень. Впрочем, даром она все равно не прошла. Детина на мгновение замер от неожиданности, чего как раз хватило обернувшемуся на шум Шикону, чтобы сплеча рубануть его мечом поперек тела. И тут же вернуться к своему противнику, который остался уже один, пока разваленный чуть не пополам труп с грохотом рушился за спиной…
Я поймала себя на мысли, что второй в своей жизни бой воспринимаю уже спокойно – чуть ли не как само собой разумеющееся. Странновато оно, конечно, но зато сильно помогло мне довести счет пораженных целей аж до пяти. Убивать? Трудно это было только в первый раз, в том, чужом мире. Алягер ком алягер, как говорится. Когда вопрос стоит – убьешь ты или убьют тебя, столь простая истина постигается сразу и в полном объеме. А в том, что нас собирались именно убивать, сомнений, увы, не возникало. Только чудом объяснялось то, что никто из наших не погиб, но к моменту, когда гворсы закончились, ранены были все. Ну, кроме меня и Балайета, да и то потому что мы не входили в э-э… полный контакт. На счету его арбалета тоже было четыре гворса, и, получается, вместе мы сделали чуть ли не треть банды. Остальных задавили парни из охраны, которые сейчас, сочно матерясь, перевязывали друг друга на скорую руку…
Но через десяток минут они опять вовсю заливались смехом и перекидывались рискованными шуточками, как будто не было только что кровавой бани. Да, умели ребята расслабиться, ничего не скажешь. А еще я отметила для себя очень странный факт – никто этому нападению особо не удивился, словно подобное было в порядке вещей. Или действительно было? Тогда понятным становилось нетипичное пристрастие мирных мастеров к милитаристским игрушкам типа мечей и арбалетов. Все-таки я оказалась права, подобные обычаи на пустом месте не возникают. И точно так же понятно стало, почему через десяток минут после бойни, наше веселое охранение спокойно продолжило провожать меня в сид. А внушительную горку трупов оставили в том же тоннеле, где их покрошили, свалив уборку на э-э… мирных жителей. Которые и принялись за дело весьма сноровисто, без особых охов и ахов. Похоже, и они привыкли к подобному, значит, не слишком редко оно случалось.