– Да ну, напридумала ты, – неуверенно махнул рукой Ворона. – Совпадение.
– Может, да только не верю я в совпадения! – фыркнула Шныряла. – Постоял и поехал дальше. У меня от души и отлегло, только злость охватила. Это ж как? Не прогони я Фифику, ох и хороша бы она была! Стоит посреди дороги, песенки распевает, а тут – мэр! Который только и ждет, чтобы облаву на кладбище устроить! А?! То-то Спиридон пропал: зуб даю, а то и десять – началась облава.
– Батюшки родные! Спасаться надо!
– Быстро все – по могилам!
– Облава! Неужто как шесть лет назад?
Люди переполошились, а две тетушки, обмякнув, даже на землю рухнули.
– Вы-то, уважаемые нежители, верьте, да не всему, – подал голос блондин. – Я слежу за мэром! Кабы он устроил облаву, так приехал бы с Пятеркой Совета. А он в поместье сидит и вроде покоен – сам видел, он выезжал в церковь и благодушно здоровался с паствой. Шныряла-то не первый раз болтает-каркает. Она ж нас всех ненавидит, и…
Девушка указала ножом на белобрысого, и тот осекся.
– Каркаю? Не я из нас двоих – Ворона! Кого ненавижу – это горожан! Какого черта им делать на кладбище? Прутся, вынюхивают, чтоб их пес пожрал! А я знаю, что вынюхивают. Кое-кто ведь догадывается, куда пропадают куры из закрытых курятников да каким образом припасы из кладовых исчезают. А некоторые болваны, не будем указывать ножиком, разевают рты и забывают о том, что им говорили Там. Вам что наказали? Неужто не помните? Не показываться людям! Подозрения не вызывать. Жить-быть тихо и смирно, долю нести до конца, тайну не нарушать! Но некоторые как были при жизни пустобрехами, так и смерть не научила. Шатаются средь бела дня!
– Замолкни, а то от лая в ушах звенит, – лениво отозвался Ворона. – Тише, граждане нежители. Я скажу вот что. Это не единственное исчезновение. Кабы Вангели – он бы нежителей и похищал. А вот горожанин недавно исчез, слыхали? Позавчера пропал. Об этом пока мало знают, но скоро газеты раструбят новость.
– А кто этот горожанин? – с любопытством спросили из толпы. – Он так же шел-шел и пропал?
Тут вновь подала голос Шныряла:
– Ха! В точку! Это старый брюзга-молочник, – девушка брезгливо поморщилась, – его все ненавидели, начиная с соседей и заканчивая подворотными псами. Направлялся в свою лавку и – пуф! – исчез. И знаете, взлететь в небо при весе в два центнера – дело непростое! – Она злорадно рассмеялась. – Его испарителю пришлось попотеть, чтоб заставить эту тушу проделать такой трюк!
– Ты всех так ненавидишь или только тех, кто тебе не угодил? – нахмурился Ворона.
Шныряла кольнула его взглядом, но тут же противно захихикала.
– Стало быть, нет никакой облавы, – подытожил белобрысый. – Чего ты, дурная, нас пугаешь? Вот раскричалась! Шла бы ты – только совет баламутишь! Если и горожане пропадают, стало быть, не облава.
– А что тогда? Кто их похищает?
– Граждане кладбища! – выступил карлик с доской, и Теодор подумал, что с таким спокойным голосом и уверенным поведением он, вероятно, у этих странных людей за старейшину. – Давайте голосовать. Если мы думаем, что Спиридона похитил Вангели, устроим второй совет. А нет – просто подождем, вдруг он вернется, а потом будем искать. Кто считает, что это облава, поднимите руки!
В воздух взметнулся нож девушки. Неловко поднялись еще две-три руки, но быстро опустились.
– Кто не верит в облаву?
Проголосовали все.
– Решено. Расходимся.
Люди стали разбредаться. Они шли прямиком в туманную муть и пропадали. Теодору почудилось, будто туман не просто окутывает их фигуры, а проникает сквозь них и плывет дальше. Вдруг Тео буквально спиной ощутил опасность. Он быстро развернулся, выбросив в сторону руку с ножом, и почувствовал у горла острое лезвие.
Оба замерли, приставив друг другу ножи к горлу.
– Не так быстро, глазастый! – пропела Шныряла. – Не шевелись, чикну – не успеешь сказать «ой». – И она закричала: – Тревога! Человек-соглядатай! Нежители, я поймала шпиона! Он из города!
Раздались крики, шум, топот – и вот уже Тео стоял в окружении десятков странных людей. Внезапно стало так тихо, как должно быть среди могильных камней. Люди пристально смотрели на Тео и молчали. Кажется, прошла вечность.
– Убери руку, – прошипел Теодор, чуть повернув голову. – Я ничего плохого не задумывал. И ничего не понял из вашего разговора. Мне нет до вас дела. И я… вовсе не из города.
– Да ну как же, – фыркнула Шныряла, – он пахнет, граждане. Живой!
Теодор чувствовал запах самой девушки. Он знал и этот запах, и внешность: косые голубые глаза, на плечах – серо-коричневая шкура, такая замызганная, будто принадлежала не лесному зверю, а бродячей собаке, роющейся на помойке.
И понял, что все эти люди… не горожане, и вообще не люди.
– Ты кем перекидываешься?
– Чего? – Девушка стиснула рукоять ножа.
– Кем? Волчицей?
– А не пошел бы ты… – Шныряла не могла подобрать ругательства. Наконец выплюнула: – Живяк!
Опираясь на доску с гвоздями, к ним подковылял карлик-старейшина, подслеповато заморгал и проговорил:
– Это тот, кто поселился в проклятом доме.
У всех точно голос прорезался:
– Эй, ты кто вообще такой?
– Чего суешь сопливый нос в чужие дела?
– Граждане, да он никак соглядатай! Соглядатай, ну точно! И как он нас заметил?
– Может, это он похитил старика Спиридона?
Мужчина с лисьей шкурой за спиной грозно двинулся на Тео.
– Тише, тише, шумной народ, – проскрипел старичок, стуча доской по земле, – хоть вам и не положено быть такими. Чего препираетесь? Глядите – вон там, на земле…
Нежители уставились на что-то, и Теодор тоже попытался оглянуться, несмотря на нож возле шеи.
– Тень! Смотрите, его тень!
– Какая странная…
– А человеческая где? Нету? Посмотрите хорошенько, может, правда свой, нежитель?
– Точно! Его тень – это тень двери!
– Двери? Почему двери? Это точно его тень, правда? Эй, парень, это твоя тень?
Теодор увидел, какое облегчение вызвала его необычная тень, и сам перевел дух. Он не горел желанием умереть среди этих странных… неизвестно кого. Он мысленно взмолился, чтобы его ответ был таким, которого они ждут.
– Да, – сказал Теодор, впервые осознавая всю нелепость ситуации. – Это моя тень.
– Божечки мои! А что, у моего племянника как-то была тень в виде креста. Такое случается. Главное, что не человеческая. Отпусти его, Шныряла.
Однако девушка и не думала убирать нож.
– Так ты нежитель? Скажи это всем. Нежитель?
Теодор молчал. В горле пересохло, и он понятия не имел, что сказать. Он впервые слышал слово «нежитель», хотя родители произносили множество странных слов.
– Тише, тише, шумной вы народ, – сердито прикрикнул старейшина, видя, что Теодор колеблется. – Хоть вам не положено быть такими. Чего препираетесь? Не знаете будто: просто так на кладбище не селятся.
Нежители переглянулись.
– Или ты мертвец, или… ты мертвец, – заключил старик. – Чего решать? Мертвецы лучше всех хранят тайны. Тень-то у него не человеческая, стало быть, из наших. А коли так – ему среди нас место. Вы же знаете – мы едины. Так уж повелось, что кладбище – одно на всех. Пусть мальчонка ходит да слушает. Его это, не забывайте, тоже касается. Авось чего умного добавит. Эй, тебя как кликать, парень? Я тебя еще вчера приметил, когда ты на чердак лез. Назовись нам. Я вот – Плотник.
– Теодор.
Толпа зашушукалась.
– Это что, настоящее имя, что ль?
– Да. А почему нет?
Нежителям это не понравилось.
– Да потому что врешь! – прорычала Шныряла. – Ни один нежитель не назовется настоящим именем. Говорю, он из Китилы! Из города, от мэра!
– Замолкни, дуреха! – крикнул Ворона и, подойдя ближе, обнюхал Теодора. Тео заметил, что глаза у парня сверкали темно-красным. – Посмотрите на его лицо. Выглядит странно. Да и не мог он нас просто так заметить. Не, сдается мне, он таки нежитель. Только свеженький, правил не знает. Может, ему Наверху не настучали по голове-то и не объяснили, что к чему? Малой, ты как – питаешься? Спишь?
Теодор хмыкнул:
– А что, можно без этого?
– Ногти и волосы растут? Взрослеешь? Сны видишь?
– А не видно, какие у меня патлы? – Тео начал раздражаться. Рука, в которой он держал нож, уже затекала. – Конечно, растут. А вы кто, собственно? Мне ничего от вас не нужно. Я ищу своего отца. Он ушел в Китилу и не вернулся. И он тоже… перекидыш. Лис.
– Нежитель? Твой отец?
– Его зовут Лазар. И объясните уже, что значит «нежитель»?
Тут вперед снова шагнул мужчина, носивший на плечах рыжую шкуру.
– Я его помню! Бродил тут один лисий колдун. Еще хромал на одну ногу – капканов, видать, перепробовал лапами, мало не показалось… Он дневал однажды в проклятом доме. Ни с кем не разговаривал, просто появился и быстро ушел… И он общался с горожанами. Лечил их, кажется.
– Это он! – выдохнул Теодор с замершим сердцем. Отец был здесь!
– Шныряла, отпусти парня! – приказал Плотник. – Он свой.
Лезвие соскользнуло с шеи, Тео облегченно вздохнул и тоже опустил руку. Однако нож не убрал. И девушка не отошла, стояла наготове, чтобы кинуться. Ишь какая злобная! Глаза так и светятся льдом, и таращатся – один на Теодора, другой на нежителей.
– Так вы видели его? Он пропал больше месяца назад. Мама пошла за ним и… Я хочу найти их.
– Больше месяца? – покачал головой лис-перекидыш и сказал то, от чего у Теодора на душе заледенело. – Нет, парень. Об этом не расскажу. Лазар жил тут, но давно. Дай-ка припомню… Да! Шесть лет назад. Как раз перед облавой. А после исчез. Ни одна душа его здесь с тех пор не видела. Клянусь своей шкурой!
Теодор почувствовал, как сердце обрушилось в груди. Вспыхнувшая надежда угасла.
– Я видел на спуске к городу обугленный боярышник. Что там произошло?
– А… Точно-точно. Случилась тут гроза посередь зимы! И молния! Мы видели – ударила как раз за тем хол