Лиза слабо ухмыльнулась:
– Неудивительно. Они не объясняли почему?
Теодор покачал головой.
– Можешь представить собаку, с которой содрали шкуру?
Теодор вздрогнул. Тогда понятно, отчего пленница выглядит так, словно находится на последнем издыхании. Без кожи любое животное погибнет.
– Вангели об этом знает?
– Да. Но ему впервые попался перекидыш, и он решил устроить… эксперимент. Решил посмотреть, как долго проживу без шкуры. Забрал ее, а меня запер. Даже подлатали и перевязали, чтобы не возникла гангрена.
– И сколько ты здесь?
– Месяц.
– Месяц? С тех пор как начался Макабр?
Лиза кивнула.
– Это произошло в канун Макабра. Мы сбежали с погоста, и на холмах Пятерка нас перехватила. Окружили так, что не пройти, а нас всего двое. Вангели ранил меня. Я не могла идти. Друг взвалил на плечи и понес. Мы оставляли много крови по пути, и мэр пошел по следу. Там, на холмах, нас настигли и поймали. Наставили свои ружья, а ведь ты знаешь – нежителя убить можно так же, как и живого. Пуля в сердце – и конец. Вторая, необратимая смерть. Нежитель всегда погибает. Не умирает тихо в постели, нет. Он становится таким через муку и уходит так же – через самоубийство или убийство. Иного не дано. Так что, – Лиза горько усмехнулась, – все твои друзья-нежители умрут не своей смертью. Своя смерть невозможна. Они погибнут. Однажды. И я – потому и здесь, вот она, моя гибель.
Теодор ужаснулся. Значит, так уходят нежители – неправильно вернулись, неправильно ушли… Дика – та умерла от укуса змеи и страшного падения. Отец покончил с собой, прыгнув с моста. Мать… Теодор не знал, что стало с матерью, но в последнем их разговоре она неожиданно обмолвилась о втором муже, который «сделал с ней нечто плохое», о чем она не стала даже рассказывать. Ворону утопил Ольшаник, а когда тот вернулся нежителем, то проиграл тур. Первый раз неправильно, и второй тоже – не естественная смерть, а гибель. Все они: Шныряла, его родители, даже тетушки Фифика и Марта – им суждено пройти через мучительный конец.
Теодор задумался о себе. А он… тоже?
– Подожди, Лиза. На холмах. Тех, что за кладбищем?
– Да.
Теодор почувствовал, как сердце подскочило.
– Где обугленный боярышник?
– Видел его? – Лиза кивнула. – Да, именно там.
Теодор задохнулся, прижав лицо к прутьям. Он буквально впился глазами в Лизу. А сердце больно стучало в перегородку.
– Лиза! Друг, который был с тобой… Это Лазар Ливиану?
Нежительница, помолчав, кивнула.
Теодор задохнулся. Ему не хватало воздуха, он только мотнул головой и выпалил:
– Что было дальше?
– Пятерка окружила нас. Вангели сорвал с меня шкуру, чтобы я не могла обратиться. Они хотели связать Лазара, но он перекинулся лисом, высвободился и начал их кусать. Поймать лиса труднее, чем человека. Убегать он не думал. А потом… Когда его прижали к дереву… Раздался гром над головой. В феврале! Гремело оглушительно, всюду сверкали молнии и поднялся ураганный ветер. Как раз когда Вангели собрался проткнуть Лазара, молния ударила в ствол. Мы ослепли от света, закружил страшный вихрь. Все попадали ничком, оружие вырвало из рук. Алхимика чуть не унесло ветром, он в последний момент вцепился в Вангели. Внезапно все стихло, и мы увидели, что Лазара нигде нет. Дерево еще полыхало, однако лис испарился. Вангели посчитал, что в суматохе Лазар сбежал. Я не знаю, так ли это. Лазар не из тех, кто спасает свою шкуру, хотя шкура для него значит все. А затем Вангели меня увел, и я больше никогда не видела своего друга.
Сердце Теодора гулко колотилось. В гортани пересохло от волнения. Теперь он знал, что случилось на месте пожара. Откуда взялось обугленное дерево и что приключилось с отцом. Его унесло ветром в последнюю минуту, когда Вангели хотел его убить.
– Лиза. Лазар Ливиану. Откуда вы знаете друг друга?
– Он лечил меня, – отозвалась Лиза.
– Да, он ведь знахарь…
– У меня была чахотка. – Лиза кашлянула и машинально прижала пальцы к губам. – Это семейное заболевание… Хотя наша семья – одна из самых известных в Китиле. Богаче, чем Вангели, хотя, несомненно, куда менее уважаемая. В нашем роду, Драголичей, было много странных личностей, из-за этого высший свет над нами посмеивался. Сноходцы, гадалки… Какая-то дальняя тетушка удивляла всех умением предсказывать погоду, а один из родичей, Ионелл, в восемьдесят восемь лет осознал, что всю жизнь занимался не тем. И его призвание – не банковское дело, а… собирать фольклорные истории по деревням. Старик отправился в путешествие, взяв с собой все деньги, и пропал без вести. А нет богатства – нет и уважения соседей. Особенно презирали нас, конечно, Вангели – род издавна занимал посты в управлении города.
Лиза закашлялась, и Теодор удивился, как она может так много говорить. Но, по-видимому, рассказ о таких событиях оживил ее – злость на Вангели, ярость и жажда мести заполыхали в ней.
– Ты обратилась к Лазару?
– Да. И вот однажды, когда одна из дочерей Драголичей была при смерти, она приняла помощь неизвестного лекаря. Это было неслыханно, и Драголичи все скрыли, как скрывали причуды других чокнутых племянников и кузенов.
А затем больная пропала. Ее больше не видел ни один горожанин, хотя друзьям сообщалось, что она по-прежнему жива и посылает письма из «другого места». «Доктор сказал, перемены благотворно влияют на здоровье. Морской воздух, новые знакомства…» А правда была в том, что… я умерла.
Лиза замолчала. Теодор почувствовал сильное сожаление, хотя все было в прошлом и он изменить уже ничего не мог.
– Я и так была при смерти. Родичи это знали. Я решила испытать последнее средство, но даже Лазар не мог помочь. Правда, во время пребывания у него я кое-что узнала. И вначале испугалась. Он был не человек! Он носил, не снимая, шкуру, а ночью я увидела, как по двору ходит большой лис. И поняла: лекарь обращается зверем! Впрочем, меня это не испугало: Лазар изо всех сил хотел мне помочь. Он был добр. Относился с пониманием. Не то что моя семья… Ему даже не нужны были деньги, которые я предложила, он взял лишь четверть суммы.
Однако ничего не мог сделать: болезнь победила. В последней схватке я вцепилась в жизнь изо всех оставшихся сил. И… удержалась на краю. Попала туда, где не говорят, и вернулась с печатью на устах. Вернулась в теле животного. Такого же лиса, как и Лазар; ведь, хотя он носил черную маску и я не видела его лица, за время, проведенное у него, мне он очень… понравился.
Она умолкла, и Теодор не совсем понял, что она хотела сказать последними словами. Она… любила… его отца?
– Однако, когда я вернулась, Лазар сказал: у тебя никогда не будет детей. Не будет семьи. Он остался верным другом, хотя мы расстались на долгое время… А потом… Несчастье случилось с моим племянником. С ребенком творилось что-то неладное. Он заблудился в горах, а после его нашли в беспамятстве на берегу возле у омута. Он бредил и стал полоумным калекой, а потом начал сохнуть как росток, в корнях которого поселился крот. Мы с сестрой переписывались изредка, и я не говорила о том, что произошло на самом деле. Когда же от мальчика отказались все врачи, сестра стала умолять меня убедить лекаря помочь им. Я отказывалась. Но когда ребенок оказался на самой грани, и стало ясно – он не выживет, я все-таки решила поговорить с Лазаром.
Тот предложил обряд Связывания.
Объяснив ситуацию моей младшей сестре, Лазар думал, та откажется. Но моя сестра была на все готова ради сына. Она могла его потерять, а спасти свое единственное дитя для нее было важнее всего на свете.
И знахарь пришел, хотя это граничило с безумием. Муж моей сестры вскипел, едва она заикнулась о лекаре. Он не верил во всякие травы! Но врачи-то уже ничем не могли помочь.
Втайне от мужа сестра пригласила Лазара. Я ее отговаривала – ведь обряд Связывания мог закончиться гибелью для обоих. Но сестра не слушала. Она желала лишь спасти сына, ничто иное ее не интересовало. И лекарь пришел. Он был усталым, израненным после очередного преследования. Но решил помочь.
Он всегда помогал людям.
Однако во время лечения все пошло не по плану. Свеча, которую Лазар хотел задуть, неожиданно потянулась пламенем к одежде моей сестры – и та загорелась! Знахарь попытался остановить пожар, но огонь мгновенно охватил мою сестру, а потом перекинулся на кровать, где лежал ребенок.
Ворвался муж и начал кричать. Он не понимал, что происходит. Увидев разложенные травы, он вспомнил о том, что жена говорила по поводу лекаря. Он словно с цепи сорвался. Накинулся на Лазара. Завязалась драка. Каким-то чудом Лазар оглушил его и вытащил из дома, потом вынес мальчика, но моей сестре ничем помочь не смог…
Лекарь должен был довести Связывание до конца. Он унес мальчика в надежное место, а когда вернулся – мой зять не захотел его слушать. Он посчитал жену и сына мертвыми. Похоронив ее, он сделал надгробие, на котором записали два имени. Он скорбел о потере, просто потерял рассудок и хотел лишь одного: убить виновного в гибели его семьи. Этот лекарь уничтожил дом, отнял жену и ребенка.
Мой зять разговор о нежителях принял так, словно это была последняя ересь, и тогда Лазар понял: любое объяснение впустую. Мой зять все равно не поверил бы, что его сын каким-то чудом выжил. Я не могла взять ребенка себе, и тогда Лазар увез мальчика с собой, пообещав заботиться, потому что после Связывания ребенку было нужно особое воспитание. Особая забота. Так объяснил Лазар.
Спустя некоторое время Лазар решил, что стоит попробовать еще раз. Быть может, за годы гнев и ярость человека утихли. Он разыскал меня, и мы отправились на переговоры. Лазар хотел вернуть ребенка. Но, едва услышав разговор, мужчина словно превратился в дьявола. Он притворился, что все понял, и согласился принять обратно мальчика, дав ему дом, настоящую семью, деньги. А после… подловил нас.
Потому мне отсюда никогда не выйти. Тем более, что это именно я позвала Лазара Ливиану лечить сына моей сестры, которая была замужем за Александру Вангели.