Шныряла радостно взревела:
– Карта! Карта у вас?! Где она? Она нужна нам, дайте ее быстрее, и мы… выпустим вас! Да!
Шныряла вглядывалась горящими глазами в темницу, но здесь не было ничего – вообще. Здесь не на что было сесть. Некуда лечь. Ни охапки соломы или подстилки, ни миски для еды. Ничего. Каменный ледяной тупик в темноте.
– Карта? – удивился пленник. – Какая?
– Дверь сказала, она в Ноктумгарде! – с каждым словом распаляясь все больше, зарычала Шныряла. – Мы слышали стих! Нам была подсказка идти в Ищи-не-найдешь, и мы добрались сюда, через столько… всего! И вы спрашиваете, какая карта? Издеваетесь?
Пленник чуть отступил и помотал головой.
– Ты врешь! Я приперлась сюда из самой Трансильвании, и мне нужна карта! Я выверну тебя наизнанку, но найду ее!
– Но у меня правда ничего нет! – выдохнул человек.
– Все напрасно… – Санда шмыгнула носом и села на пол, обхватив колени руками. – Мы притащились сюда через такие засады, и где эта карта? Где они спрятали Путеводитель?
– Путеводитель? – насторожился пленник. – Так вам нужен Путеводитель?
– Да.
– Путеводитель – не карта.
И он добавил голосом, который вдруг стал низким и глухим:
– Путеводитель – это я.
Какое-то время царило молчание, лишь далекий вой, звон цепей и всхлипы эхом разносились по коридору. Путники изумленно глядели на одинокую белую фигуру. Наконец Санда выдохнула:
– Что?..
– У меня нет карты и никогда не было. Путеводитель – не карта. Путеводитель – это я.
Невысокий худощавый пленник выпрямился. На белом лице выступила уверенность и даже величие, но потом человек вздрогнул – и мимолетное видение рухнуло карточным домиком. Перед ними снова стоял жалкий пленник в рваной робе. Но Теодор уже понял, что это правда. Нигде не было сказано, что Путеводитель должен быть именно картой.
Путеводитель – заключенный в тюрьме Смерти, которую она обустроила в Ищи-не-найдешь. Мире теней.
– Мы выиграли в Макабр, – сказал Теодор.
– Вот как.
– Мы думали… Карта… то есть не карта, а Путеводитель поможет найти то, что мы ищем.
– Да, – человек говорил медленно, словно пробовал слова на вкус, – да, именно так.
– Это вы Путеводитель? Вы знаете, как найти наши выигрыши?
Пленник шагнул к решетке вплотную. Хотя он был немощен и бледен, в нем чувствовалась внутренняя сила – Тео не знал, как долго его здесь продержали, но понял, что именно эти остатки гордости сохраняли рассудок заключенного.
– Да, – глухо сказал пленник. – Я знаю, как найти выигрыш. Как отыскать любой предмет на свете. Куда ведет любая тропа. Знаю все. – Он поднял подбородок. – И я все вижу.
Тео пробрала дрожь, когда слепые глаза скользнули по его лицу. «Все видит? Это как же?»
– Я выслал глаз, чтобы провести вас по Ноктумгарду. Я знаю его как свою темницу, а здесь мне знакома каждая трещина. Я привел вас сюда, я и выведу. Скоро сюда примчатся тени и рабы Смерти, так что поторопитесь. Выпускайте меня.
Он просунул руку сквозь прутья и указал на выцарапанную в камне надпись.
– Мою темницу открыть и легко, и невозможно. «Tantum persona vivens apertas». Открывает лишь живой человек. Лучшей защиты и не придумаешь: в мире мертвых живых людей не бывает ни-ког-да. Ну разве что сейчас…
Действительно, очень легко и одновременно невозможно. Но именно так открывалось большинство дверей в Полуночи – в каждой какой-то ребус. Гвалт и вопли со стороны камер возобновились.
– Скорей, – поторопил пленник. – Если вам нужен Путеводитель, нельзя терять ни секунды.
Теодор понял, что особого выбора у них нет, решительно взялся за железную ручку двери и потянул на себя. Ничего не получилось. Железные прутья спаяла ржавчина и сырость, и тогда Теодор налег плечом, потом снова дернул и наконец раскачал дверь так, что она немного поддалась. Змеевик вцепился в прутья чуть выше и помог отворить дверь.
Тео думал, пленник сразу рванется на свободу, но он стоял, терпеливо ожидая, пока они не отойдут в сторону. Наконец, осторожно перебирая босыми ногами, он перешагнул порог своей темницы, вздернул подбородок и, отведя с лица волнистые белые волосы, поглядел в пространство между Тео и Виком пустыми глазами.
– Спасибо, – выдохнул он. – Теперь идемте за мной. Скорее.
И бывший пленник быстро зашлепал по каменным плитам.
Едва завернули за угол в соседний коридор, раздался крик:
– Санда!
Юношеский вопль разрезал воздух отчаянием и счастьем. Девушка оцепенела, но тут же бросилась к ближайшей темнице.
– Раду!
Теодор еще не слышал ее голос таким.
Когда все они бежали, Тео иногда задевал друзей руками, и прикасаться к Санде тоже было естественно, хотя Тео думал иногда, что их руки находят друг друга не просто так. Но сейчас Санда вырвалась, и этот резкий жест отозвался внутри Тео выстрелом. Девушка просто оставила его, метнулась к темной камере, за прутьями которой белело лицо Вороны.
Тео сразу его узнал.
Волосы и кожа будто из белой бумаги, красные глаза. Руки Санды переплелись с руками альбиноса. Ворона. Нежитель, игравший в Макабр. Парень, который помогал Теодору в первом туре Макабра. Тогда все вернулись, сумев ответить на загадки Смерти. Кроме него одного. Тео помнил, как Кобзарь вытащил список: «Нет, Ворона вычеркнуто».
Санда уже дернула дверь, которая распахнулась под ее живыми руками, и ворвалась в камеру, забыв обо всем. Ее не волновали ни тени, ни рабы Смерти, ни кто-либо еще: слепец позвал ее, торопя, но Санда не расслышала. Она висела на Раду, обнимая белыми руками его шею, и он зарылся в ее каштановые волосы, сжал худое плечо изможденной рукой и провел по спине.
Тео показалось, он сейчас упадет.
Он сморгнул тьму, на мгновение ворвавшуюся в глаза. «Нет, – сказал он себе. – Прекрати так думать. Поставь себя на ее место. Поставь. Вот, попробуй… Попробуй понять! Не будь таким эгоистичным, Теодор, это мерзко!» Если бы он потерял друга детства, как в свое время филина, и тот бы вернулся… Тео сделал бы то же самое. Стало чуть легче.
Тео шагнул вперед, и Ворона им улыбнулся.
– Я спал и слышал ваши голоса и думал, что это мне снится… А потом проснулся и увидел, что вы здесь!
Тео пожал Вороне руку, отчаянно стараясь заглушить эгоистичную муть. Часть его души была рада. Даже счастлива, что мечта Санды исполнилась.
И вдруг Тео обомлел.
Одно желание свершилось! Одно желание победителя Макабра сбылось! Затхлый воздух темницы словно потеплел и осветился. Значит, сбудется и его желание! Так же, как Санды. Он найдет отца и мать. Теодор возликовал.
Лицо Вороны, лучившееся счастьем, вдруг померкло.
– Как вы здесь очутились? Что вы делаете в тюрьме?
Раду испуганно оглядел друзей. Задержал взгляд на странном человеке в белом, который пялился в пустоту невидящими бельмами. Бровь Вороны поднялась.
– Мы должны уходить, – быстро сказал Путеводитель. – Скорее, я… прошу вас.
– Бежим, Раду! – Санда потянула Раду за собой. – Бежим скорее! Ты свободен, я забираю тебя у Смерти! Ты – мой выигрыш в Макабре!
Она задыхалась от счастья, и от ее слов лицо Вороны прояснилось, на нем появилось изумление, неверие и что-то еще… И вот от этого «еще» внутри Теодора екнуло снова, будто стена, которую он выстроил, рухнула от дуновения ветра. Ворона смутился и запахнул рубашку на груди.
– Да? – спросил он Санду. – Ты… правда пришла за мной?
– Конечно!
Девушка жадно вглядывалась в родные черты его лица. И Тео видел – это было так мучительно! – что она счастлива.
– Прошу… – выдохнул Путеводитель. – Ох, нет! Поздно!
Из-за поворота выплыли длинные серые руки, и безликая тень подползла к одной из камер, обшарила, обнюхала прутья решетки и всунула голову внутрь.
– Бежим!
Путеводитель, развернувшись, зашлепал прочь босыми ногами.
Четки тряслись в его тонкой руке, и бесчисленные глаза дрожали и звенели, сталкиваясь. Тео вспомнился глаз на курточке Кобзаря. Хрустальное яблоко, радужка – бирюза. Кобзарь коллекционировал воспоминания: от Тео на память осталась кроличья косточка, привязанная к шляпе; от погибшего Раду – прядь волос… Значит, с Путеводителем они тоже встречались? Когда?
В конце коридора обнаружилась ведущая вниз лестница, которую освещал тусклый свет, падающий из небольших окошек. Тео оглянулся. Тень была уже у темницы Раду, обнюхивала камеру. Вдруг раздался долгий протяжный клекот, и издали, будто из-под земли, послышался ответный зов.
– Нет! – Путеводитель даже зубами скрипнул. – Скорее! Сюда!
Он буквально взлетел на подоконник. Санда вскрикнула, но Путеводитель дал знак:
– За мной.
И спрыгнул вниз.
Все подбежали, ожидая увидеть падающую фигуру в развевающейся робе. Но Путеводитель стоял под окном на широком уступе, огибающем башню, вцепившись руками в выпуклые камни стены.
– Сюда!
– Нет, – задохнулась Санда.
Но одна тень скользила к ним от камеры Вороны, другие, завывая, поднимались по лестнице. Окружены!
– Давай, – вдруг решился Раду. – Санда, давай! Я поддержу!
Он прыгнул на подоконник и подал руку Санде. Тео стиснул зубы: Раду взял на себя его обязанности – нет! отнял у него их!
– Давай скорее, малявка. – Шныряла пихнула девушку с подоконника прямо в руки Раду.
Они поползли вправо по стене за Путеводителем, на освободившееся место на уступе прыгнула Шныряла, потом Тео, а последним покинул башню Змеевик. Выступ был слишком широкий, чтобы бояться упасть, но от высоты захватывало дух. Холодный ветер рвал одежду, и все прижались к стене, распластавшись, вцепившись пальцами в камни. Тео подумал, что непременно ухнет вниз. Ухнет же! А пока долетит, успеет попрощаться со всеми поименно…
Путеводитель на ощупь – как, ради всего святого, он же слепой?! – обогнул башню, и – о чудо! – там обнаружилась веревка. Кто и как ее привязал? Выдержит ли она их вес? Теодор понятия не имел. Загадкой было и то, что Путеводитель вообще знал о веревке, черной змеей свисающей до земли как раз в таком месте, где камни сильно выступали из стены, напоминая ступени.