Лицо молодого аристократа с тонкими усиками и хитрой улыбкой. Кудри цвета пшеницы вьются до плеч. Роскошный голубой с красным камзол, через плечо перекинута портупея, расшитая знаками, а под горлом собрано снежно-белое жабо. В левой руке Валет вальяжно держал алебарду, на блестящем лезвии которой краснел знак червей.
Валет зевнул:
– Еще вопросы?
– Валет Червей? – недоверчиво переспросила Шныряла.
– Господь всемогущий! Так и знал. Едва я увидел ваши грязные несимпатичные лица – ну кроме твоего, юноша со змеями на костюме… А кстати, костюмчик хороший – хочу такой себе! В общем, я сразу понял: тут произошла ошибка! Мало того что вы не одарены благородством, так еще и обделены умом.
Валет выхватил из кармана свиток и зачитал:
– «Карточная колода европейского типа. Четыре масти: трефы, бубны, черви и пики». Так… Дама бубен… Шестерка треф… Ага! Валет Червей. «Червовый Валет питает отвращение ко всему низменному, недостатки окружающих его раздражают. Тяга к творчеству, актерские способности и блестящий ум ставят его намного выше обычных людей!» Слышали? «Недостатки»… – Восторженный тон Валета сменился неясным бормотанием: – «Любовь к спорам. Заносчивость. Пустая болтов…» Так, если честно, это устаревший список!
Валет с фырканьем швырнул свиток за плечо.
– Итак, я – Валет Червей. А вот кто вы такие – ума не приложу, хотя в уме-то у меня недостатка нет! Я звал смельчака, который мог бы дерзнуть и вызволить Ту, что дарит счастье, – Безликую, способную осветить землю, подобно солнцу… И тут пришли… – Валет передернулся. – Вы.
– Вы – страж Л… Любви? – поинтересовался Тео.
– Да, чумазый юноша, – отведите уже кто-нибудь его к цирюльнику! – я страж Безликой, да воспоют ее благодетель в одах!
Валет Червей приложил руку к груди и затянул арию – и Тео отметил про себя, что при всех «артистических способностях» хорошим голосом Валета обделили: мужчина пел так, словно ему что-то прищемили.
– Простите, но у нас нет времени! Вы не могли бы прерваться? Мы пришли сюда потому, что… в общем, мы хотим освободить ее!
Валет смолк и вылупился на Теодора.
– Ты хочешь… что?
– Я пришел освободить вашу Госпожу.
– Безликую? Амор, да будет свет ее подобен солнцу?
– Да.
– Ис-клю-че-но! – Валет Червей отодвинулся, будто вместо Тео перед ним сидел огромный паук. – Вы шутите!
– С чего бы это? – Тео начал раздражаться.
– Но… mon cher… Это невозможно! Я ждал, – Валет развел руками, – кого-то достойного величайшей миссии… Лицо благородное и прекрасное, а ваше… Святые апостолы, ваш лик внушает мне опасение. И еще этот ужасный…
Валет содрогнулся, прочертив крест на щеке. Тео почувствовал, как в нем поднимается волна злости.
– Дражайший, не обессудьте, но на вашем лице отразились душевные изменения. Понимаете, я легко читаю такие вещи. И уверяю вас: открыть усыпальницу игрока Макабра вам не удастся. Приведите кого-нибудь посимпатичней.
– Тео, ты точно хочешь связаться с этой говорящей стекляшкой? – вкрадчиво поинтересовалась Шныряла.
Теодор уже и сам сомневался. Но голос Кобзаря в его мыслях заглушал болтовню Валета. Он кивнул.
– Ну ладно… Тогда ты, напомаженное чучело, слушай меня! Он хочет открыть эту чертову дверь! Хватит усами шевелить – закрывай вякалку и делай, что велено!
Усики Валета задрожали.
– Как раз для таких самонадеянных выскочек, как вы, существует… испытание.
– Че?!
– Любовь проверит вас и, если вы окажетесь достойны ее выбора, допустит в Первую Усыпальницу. А если нет…
– То что?
– Домой пойдете, – отмахнулся Валет.
– Тео, это какая-то засада, – буркнула Шныряла. – У меня плохие предчувствия!
Тео сжал кулаки.
– Я… я попробую.
– Тео!
– Дик, у меня нет выбора… Что мне делать? – обратился он к Валету.
– Для начала научиться добавлять к вопросам «пожалуйста». За моей спиной – Зал Зеркал. Отыскать среди тысяч то самое, которое является дверью Усыпальницы, не так-то просто, а уж для вас… Ладно…
Валет откашлялся и завел очередную арию:
Чтобы открыть Безымянный Алтарь,
Древний Макабр восстанет как встарь –
В первом из туров откроешь ты дверь
И обойдешься без лишних потерь.
В Зале Зеркал не ищи зеркала,
Память ищи, что могла быть светла.
День, когда силу Любви потерял, –
Он открывает итоговый зал!
Нужно, мой друг, отгадать свою масть –
В сердце свое ты попробуй попасть.
Коли исправишь ошибку тех дней,
Козырь тогда назовешь у дверей.
Валет издал оглушительную трель, смолк и многозначительно подмигнул.
– Чего? – Вид у Шнырялы был самый что ни на есть бестолковый.
Блондин закатил глаза:
– Госпожа слишком милосердна! Она дает шанс даже таким, как вы… Я вижу ваши сердца насквозь – и, право, видеть их мне больно! Сколько разочарований, страданий и одиночества! Ошибки, совершенные в прошлом, повели вас по ложному пути, но Безликая предоставит шанс это исправить – прямо сейчас, на испытании. Если справитесь, откроете дверь…
– Мне послышалось или ты сказал «Макабр восстанет как встарь»? Макабр? НИ ЗА ЧТО!
– Я, кажется, понял… – начал Теодор. – К Алтарю ведут могилы игроков.
– Гробницы, – поправил Валет.
– А «как встарь» – это испытания, которые проходили игроки в прошлом Макабре! Если мы искали игральную кость, то они…
– Масть! – воскликнул Змеевик. – Они искали игральные карты.
– И мы отгадывали свои стихии, а они…
– Свои масти! – ахнула Санда.
– Козырь. Там что-то еще говорится про козырь…
Валет приподнял бровь и буркнул:
– Неужто проблески ума? Ушам своим не верю… Но вы догадались и хотите пуститься на поиски Любви. Только Алтарь откроет лишь достойный – тот, кто пройдет испытания. Ныне игра другая! Чтобы вступить в нее, отыщите свою собственную масть, а затем угадайте козырь. И – играйте.
Шныряла замотала головой.
– Не нравится мне это!
– Кобзарь говорил нам, что «кости – это потери», – задумчиво проговорила Санда, – а тут: «Обойдешься без потерь». Это не должно быть опасно!
– Ага, как же, – фыркнула Шныряла. – Я уяснила для себя одно: слышишь слово «Макабр» – хватай ноги в руки и беги!
– Впрочем, если вы пройдете испытание, – бодро вклинился красавчик Валет, – мне не придется снова надрывать горло и сбрасывать еще одну звезду! Может, я даже вернусь в Версаль! Ахаха, ну, ладно, ладно… так и быть – открываю проход в Зал Зеркал! Стих запомнили?
Все, кроме Шнырялы, закивали.
– Готовы? Ну, тогда… Да начнется Макабр!
Валет перекинул алебарду на другое плечо и, насвистывая, удалился в глубину зеркала. Тео прищурился и в полумраке разглядел, что Валет спускается по ступеням в какой-то зал, полный прямоугольников и овалов. Он еще напряг зрение. Прямоугольники стали отчетливее – и Тео вдруг понял, что преграда в виде зеркала исчезла. То, что было рамой, превратилось в пустой дверной проем. Тео протер глаза: по ту сторону порога открылся огромный роскошный зал, полный зеркал разных форм. Отражаясь друг в друге, они образовывали сверкающий зеркальный лабиринт.
Валета нигде не было.
Тео шагнул внутрь.
Ветки к этому моменту уже прогорели, но, к счастью, зал наполняло множество свечей. Одни стояли вдоль стен, капая воском на ступени, другие мерцали на рамах. Зал был полутемный и призрачный – неясно, где настоящий огонек, а где лишь отражение. Тео с друзьями спустился по каменным ступеням туда, где блестели миллионы зеркал. Всюду, куда ни брось взгляд, – зеркала, зеркала, зеркала…
Огромные, выше человеческого роста, и совсем крохотные. Пузатые и вытянутые, точно столбы. В золотых рамах, рамах резного дерева, вовсе без них. На некоторых рамах разворачивались сюжеты: вот двое обнялись, сидя под деревом; вот мужчина стоит на коленях, держа девушку за руку; а вот… Тео покосился на Санду – та тоже разглядывала зеркало, но, видимо, еще не дошла до той части, где двое…
«Черт!»
Тео покраснел до самых ушей и шмыгнул вперед.
Они блуждали довольно долго, иногда звали Валета, но мужчина не показывался. Наконец Тео наткнулся на странное зеркало: рама была образована из рук скелетов – костлявые пальцы переплетались между собой и, по-видимому, принадлежали двум усопшим любовникам. «Любовь не может быть опасной!» – вспомнил он свои слова.
Тео сглотнул и поежился.
И вдруг понял, что не слышит шагов друзей. Проход был пуст, как и соседний. Куда все запропастились? Подступила паника, и Тео крикнул:
– Эй!
Эхо, отражаясь от гладких поверхностей, разнеслось по залу, но никто не ответил. Он оказался в бесконечном лабиринте своих отражений. Окружен. Загнан в ловушку с самым пугающим существом на свете.
С собой.
Тео метнулся вправо, побежал влево – пусто.
Никого не было: только он.
Он один.
И в этот момент с зеркалами начало происходить нечто странное.
Глава 10. О гробнице Первого Игрока
– Я же говорила, не нравится мне это!!!
Шныряла оскалилась и зарычала. Ноздри девушки раздулись, втягивая затхлый подземный воздух. Только воск, горелый фитиль и пыль. Запахов спутников не было!
– Где вы, черт возьми? Эй?!
Шныряла снова бросилась искать друзей по проходам, но зеркала окружали ее, словно войско, выставив блестящие щиты, – и везде отражалась невысокая девчонка с перекошенным личиком, в юбке до пола и переднике, расшитом красно-черными крестами. На плечах – лохматая собачья шкура. Платок сбился, приоткрыв золотисто-рыжие пряди. Шныряла запихнула локоны под ткань, затянула концы платка и вытащила любимые ножи.
– Идиоты! Говорила же, не надо слушать этого напомаженного! И Кобзаря тоже!
– Интересно, насколько горячо сердечко в вашей груди?