Девушка была нежительницей. Перекидыш-лиса.
– Кажется, у нас не хватает лошадей, – обратился к ней Герман. – Поедешь со мной?
Девушка приподняла бровь и кивнула:
– Ладно. Но почему вас так много? Ты говорил, только один молодой господин.
– Сейчас объясню, – ответил Вик.
Вскоре возвратились Охотники. Всего их собралось шестеро, в основном взрослые люди. Все мужчины, кроме Иляны. И – совпадение или нет? – трое живых и трое нежителей. Тео начал догадываться…
Змеевик пустился в объяснения, утаив главную причину их путешествия.
Еще когда друзья поднимались по ступеням из гробницы игрока, они заспорили. Продолжать поиски или нет? Следующая могила находилась в Сигишоаре – южнее Китилы. Они могли добраться туда с Охотниками, но Шныряла ни в какую не хотела продолжать поиски Алтаря. И Тео ее отчасти понимал. Но все же…
Охотники глядели на них тяжелыми, хмурыми взглядами. По истрепанным одеждам и сапогам, облепленным грязью, Тео стало ясно: это скитальцы. На горделивых, но затаивших печаль лицах кое-где белели шрамы. Глаза смотрели прямо и ясно, что у живых, что у нежителей. Лишь Иляна и Герман выделялись юностью – и все же даже в этих двоих, ровесниках Тео, было что-то таинственное. Лица их вызывали те же чувства, что Тео испытал, слушая пение далекого тревожного рога.
– Сколько вам лет? – спросил один из мужчин – могучий и высокий, он казался настоящим богатырем. Волосы его были заплетены в косы и густо усыпаны кольцами, а через плечо висел на ремне огромный рог.
– Шестнадцать. – Тео поднял лицо.
«Черт возьми, я такой же, как этот Герман! Почему такие взгляды?!»
– За нами могут увязаться стригои, – покачал головой громила-Охотник, – вернее, точно увяжутся. А с тобой две беззащитные девушки.
– Чего?
Шныряла выхватила ножи и оскалилась так, что даже Тео попятился, а лица Охотников вытянулись.
– Кого ты назвал беззащитной?! Это оскорбление! Возьми свои слова обратно!
Шныряла гордо шагнула вперед, совсем не боясь могучего мужчины.
– Ну, хочешь померяться силами? Давай, слезай со своего коня, толстяк!
Вик округлил глаза, но верзила с рогом лишь запрокинул голову и рассмеялся, и смех тот, низкий и ясный, словно хранил отзвук пения рога. Было в нем что-то горное и весеннее, чистое, отчего на душе становится светлее. Шныряла зло зарычала, видимо, решив, что он хохочет над ее вызовом.
– Что ж, я принимаю твое предложение. Когда закончим ночной переход – можем померяться силами. Мы, Охотники, никогда не запрещали женщинам вступать в наши ряды, и так продолжается с давних времен до сих пор. – Богатырь указал на Иляну.
Шныряла удовлетворенно кивнула и спрятала ножи. А Охотник улыбнулся Вику:
– Извини, что сомневался, – конечно, спутники самого Змеевика не могут быть беззащитны.
– Извини, Харман, у нас нет выбора. За нами и так хвост. Этот нелюдимец сегодня…
– Их было двое, – поправил Харман. – Мы разобрались со вторым.
Он указал на спутника – нежитель-перекидыш в серой волчьей шкуре зажимал рану на предплечье.
– Так, и почему за вами хвост?
Вик пустился в объяснения о связи Йонвы с игроками Макабра.
– Стало быть, вы – те, кто может отыскать этого белого вожака нелюдимцев?
– Именно так.
– Это все меняет, – нахмурился Охотник. – Тогда наша главнейшая задача – найти Белого Слепца. Он созывает нелюдимцев, а те не собирались в стаю уже очень долго. Если это не остановить…
Лицо Хармана помрачнело.
Издали послышался конский топот и ржание, и Охотники повернулись к тропинке, по которой несся наездник в черном. Он перескочил через пару могил, приподнял факел, и все увидели его холодное, злобное лицо, окропленное кровью.
Теодор вздрогнул всем телом.
Охотники ахнули, зароптали, выхватили оружие, но тут грянул крик Змеевика:
– Стойте!
Охотники окружили новоприбывшего, выставив мечи и револьверы, в руке Вангели также сверкнул ствол.
– Стойте, я сказал!
– Что за черт…
– Это же сам…
– Проклятье, какого лешего? Не шевелись! Я знаю, кто ты!
Холодный свинцовый голос проговорил:
– А я знаю, кто вы. И что с того?
Мэр Александру Вангели поднял факел выше, освещая толпу, – пламя выхватывало лица из темноты, и мужчина осматривал каждое, а пристальнее всего – лица нежителей. На какой-то миг его губы искривились, и в глазах угрожающе вспыхнули огоньки.
– Тракт чист. – Игнорируя возмущенные взгляды, он обратился к Змеевику: – Но я чувствую их.
Охотники ошеломленно переглянулись, зароптали.
– Как это понимать?
Какое-то мгновение Вик молчал. Впервые его лицо потеряло хладнокровность – на секунду из-под маски Мертвого Господаря проступил мальчишка, уличенный в чем-то запретном. Он гулко сглотнул и открыл было рот, но раздался голос Вангели, тихий и угрожающий:
– Я – Охотник.
Мужчины взорвались криками, вскинули оружие, лица их исказились от изумления, неверия, даже ужаса. Вангели поднял факел выше и оглядел всех тяжелым взглядом, будто придавливал могильной плитой. Мало-помалу гомон утих.
– Я – Охотник, – повторил он.
Заговорил громила с рогом:
– Я знаю тебя. Ты – Александру Вангели. Мэр Китилы.
Вангели приподнял подбородок:
– Да.
Харман сплюнул и процедил:
– Убийца.
Вангели чуть усмехнулся:
– Сказал убийца.
– Как ты смеешь… – Харман подал коня вперед. – Как ты смеешь говорить мне это… Я все знаю, чертов набожный садист! Если ты пришел что-то вынюхивать, я…
Харман оглянулся на своего спутника, волка-перекидыша. И Тео понял, что так возмутило Охотников: Вангели убивал нежителей. А живые Охотники, по-видимому, были дружны с мертвыми… Нелюдимца можно убить лишь вдвоем, лишь в паре живой – нежитель. Значит, их шестеро не просто так. Половина – живые, половина – нежители. Они – напарники.
– Александру…
Вик посмотрел Вангели прямо в глаза. Между ними происходил безмолвный разговор: на какой-то миг темнота на кладбище всколыхнулась, будто их окружили тени. Вангели скривил губы и убрал револьвер в карман черного пальто, затем потер седой висок и вновь поднял окровавленное лицо:
– Ignis…
– …et ferro, – кивнул Змеевик.
Охотники округлили глаза. Вик, преодолевая стыд уличенного в проступке ребенка, глубоко вздохнул и произнес:
– Мэр Китилы Александру Вангели… мой Названый.
Казалось, сейчас Охотники попадают с лошадей. Они широко распахнули глаза, а Герман и вовсе приоткрыл рот.
– Что… – глухо выдавил Харман. – Что ты сказал?
– Я сказал то, что сказал, Харман.
Наконец Вик совладал с собой. Детское виноватое выражение исчезло, и вновь перед ними был молодой человек: статный, высокий и сильный, и сейчас, полный решимости, он горделиво смотрел на собратьев. Зеленые глаза вспыхнули огнем.
– Тот самый, о котором ты никому не говорил? Почему ты молчал? Поэтому?! Черт бы тебя побрал! Из всех людей этого проклятого мира, из всех тысяч ты выбрал своим Названым… – Казалось, Хармана сейчас хватит удар. Он не верил своим ушам. – Ты… выбрал… чертова садиста Китилы?!
Казалось, еще чуть-чуть – и Охотники наставят мечи на самого Вика. Дружелюбие, что сияло на их лицах при встрече, исчезло. Вик какое-то время, видимо, собирался с духом, а затем заговорил:
– Вы знаете… что видящих слишком мало… что половина из них даже не способны держать в руке оружие, а другая половина – боится. Кто по своей воле полезет в пасть к стригою? Кто согласится стать наживкой, приманкой, жизнь которой в любой момент может оборваться?! Вам легко было найти своих Названых? Вы искали по всей Трансильвании годами, скрипя зубами оттого, что ничего не можете сделать, когда убивали стригоя и тот возвращался вновь… Я не прав? Скажи мне, Харман, сколько лет ушло у тебя на то, чтобы найти Тамаша, выучить его на Охотника? А?
Харман покосился на нежителя в волчьей шкуре.
Змеевик вспыхнул:
– Вы знаете, кто я, знаете, скольких я убил! – Он указал на свои косы. – По кольцу на каждого нелюдимца! Я охранял Китилу и другие города годами! Годами! – Вик нехотя повернулся к Вангели. – С ним.
– С садистом из Китилы… – неверяще проговорил Тамаш. – Черт бы меня побрал, Змеевик… А я-то думал, чего ты молчишь про напарника.
– Вы ничего не знаете! Ничего!
Тео почувствовал, как взгляд Вика от Вангели скользнул к нему. Но Змеевик вовремя спохватился. Вангели же, сощурившись, молчал и слушал их разговор. Он достал платок и вытер с лица кровь, а после вновь обменялся с Виком странными взглядами. Парень чуть кивнул.
– Он поедет с нами.
– Что-о-о?
Охотники снова зароптали.
– Я не могу сражаться в одиночку! – рявкнул Вик. – Так что вы либо со мной, либо без меня!
В этот миг лицо его будто вспыхнуло тьмой; за его плечами раздался странный звон – долгий и гулкий. Звон всколыхнул воздух, прошел волной сквозь тело и ухнул в землю, загудев в могилах. Вик коснулся заплечного мешка, затем вновь посмотрел на Охотников – и такого взгляда Теодор никогда не видел.
Во внешности Вика проступил змей: черты лица заострились, зеленые жилы проступили на коже рельефным узором. Зрачки превратились в щели, а за спиной, затмевая могилы, выросла тень гигантского змея. И Теодор ощутил тот же страх, что испытал когда-то перед Господарем Горы, – почти животный, когда хочется бежать что есть мочи и спрятаться где угодно от надвигающейся грозы. Казалось, стоит Вику что-либо прошипеть, как отовсюду полезут-поползут бесчисленные гады, его войско.
Мертвый Господарь.
Вот кем он стал.
Теодор ехал на лошади, пытаясь не заснуть, – и в целом ему это удавалось: позади сидела Санда, обхватившая его руками, и, судя по всему, клевала носом – ее лоб то и дело тыкался в его спину.
Охотники спорили еще некоторое время, прежде чем прикусили языки; разговор был долгий и сложный. Тео и друзья слушали, многого не понимая из того, что говорил Змеевик. Но кое-что об Охотниках Тео уже знал от Вика…