Змеевик покачал головой.
– Молчи об этом. Я уже наказал Санде и Дике ничего никому не говорить. Иначе…
– Но я же не такой! Я другой! Когда ко мне вернулись воспоминания, Вик, я вылечился.
– Знаю. И все же…
Вик многозначительно кивнул на руку Тео.
И Теодор понял: он отреагировал слишком эмоционально, увидев зверства нелюдимцев. Он был действительно не в себе.
– Если хочешь быть полезным – помоги на кладбище. А я проведаю девушек.
Глава 14. О Червовой Даме
Они ехали в молчании, мимо проплывали Карпаты – дорога петляла меж нагорий, уводила в низины, затем поднимала их вверх, так что открывались захватывающие дух виды. Санда и подумать не могла, как прекрасна ее страна…
Ехала она одна. Свободная лошадь оказалась как нельзя кстати: Теодор не заговаривал с девушкой. Ехали они порознь, ночевали тоже. Охотники двинулись на юг, после того как предали земле тела убитых крестьян: вряд ли теперь в разоренном селении кто-то еще поселится. Выглядело все так, словно там полыхал большой пожар, но кто знает, какой вывод сделает местная власть. Нужно было скорее уезжать.
Тело Санды болело, и про себя она уже тысячу раз пожалела, что ввязалась в эту свистопляску. Но мысли о смерти тетки буквально примораживали ее к седлу. Если бы она задержалась в Китиле еще чуть-чуть… Впрочем, их и так едва не поймали на кладбище! Хорошо, что Вангели оказался рядом. Мэр ехал позади всех. Он отказывался ночевать рядом с нежителями и вел себя крайне замкнуто, общался лишь со Змеевиком. Санда то и дело замечала, как Тео косится на мэра, а когда Тео отворачивался, уже Вангели посматривал на юношу.
– Эй, чего скуксилась?
Шныряла скакала рядом, неуклюже подпрыгивая в седле – видать, ей тоже было жутко неудобно. У Санды болело все тело, а больше всего – копчик.
– Ну… – Девушка покосилась на Тео – он трусил впереди, не оглядываясь. – Как-то грустно…
– Да неужели? – хмыкнула Дика. – Небось снова чего-нибудь ему ляпнула?
– Что?!
– Ты знаешь, о чем я, дорогуша.
– Ничего подобного! – возмутилась Санда.
Она никому никогда не желает дурного. Все, наоборот, хвалят ее за порядочность! Эта Шныряла вечно придирается… Нет, Санда уже привыкла к тому, что Дика постоянно злая (хотя в душе другая!), но иногда уж больно надоедало. Ничего, кроме хмыканья, от нее не дождешься. Лучше б поддержала, они же девушки! Могла бы и посочувствовать!
– Хотя да, мы поссорились. Тео надулся ни с того ни с сего.
– И о чем вы говорили? О цветочках? Звездочках?
– О… Раду.
Шныряла издала звук сродни хрюканью и пробормотала:
– Вот идиоты. Ох, Санда, Санда… Послушай меня. Я могу закрыть глаза на многое. Твое это дело. Но речь о Тео.
– А что Тео? – Голос Санды дрогнул.
– Не прикидывайся только, ты не слепая. Прекрасно видишь, что Тео в тебя влюблен.
Санда ахнула, но Шныряла не дала ей ничего сказать:
– Мне плевать. Честно. Просто знай: Теодор – мой друг. Как и ты. И ты, Санда, поступаешь с ним как последняя свинья. Его жизнь здорово побила. Ты же знаешь, что случилось с его матерью. А после этой деревни с нелюдимцами вообще сам не свой, ходит с такой рожей, будто на любого броситься готов. Так что не добавляй еще.
– Я не добавляю! Мы просто друзья. Но ты права. Тео, он… всегда замкнутый, озлобленный. Мне тяжело с ним общаться. Если честно, я сомневаюсь, что мы и друзьями-то сможем остаться…
– Он-то озлобленный, но на тебя смотрит равно что как на ангела. «Ах, Сандочка! Да-да, конечно, я прискачу и спасу тебя, бедная девочка! – Шныряла изменила голос на приторно-сладкий. – Уже бегу, любимая!»
– Тише ты! – Санда шикнула и покосилась на Тео. – Не надо так…
– Он не видит или не хочет видеть правды.
– Какой еще правды?
– Что ты его не любишь.
Санда покраснела.
– И Раду не любишь. Просто вьешь из обоих веревки. Никто тебе не нужен. Только ты сама и твои проблемы, которые должен решать кто-то другой. Например, парень, которого ты водишь за нос, не говоря ни да ни нет.
– Прекрати!
– Сама прекрати. Я буду защищать Тео, поняла? Пора взрослеть, Санда. Хватит делать вид: «Я маленькая! Не бейте!» Решай уже свои проблемы сама. Жизни плевать, кто ты – ребенок или старик, здоровый или больной. Она бьет всех.
Голос Шнырялы звучал глухо, но она говорила спокойно, что было для нее редкостью. На глазах Санды выступили слезы обиды.
– Вы же целовались в этом чертовом Ищи-не-найдешь! Тоже мне нашли время! Чего ты ему позволила?
– Да он сам, я же ничего…
– «Да он сам», «да я ничего»! – передразнила Дика. – Хватит! Просто скажи этому идиоту «нет», чтобы перестал надеяться.
– Послушай, ты неправильно все…
– Подъезжаем! – гаркнул Харман.
Санда обрадованно встрепенулась. Ночевка! Отдых!
В рассветных сумерках показался большой город. Он раскинулся в долине между возвышенностями, поросшими густыми лесами.
Шныряла вырвалась вперед, и Санда не смогла ей ничего сказать. Снова помрачнев, она ехала в одиночестве. Шныряла-то что в этом понимает? Теодор сам ее поцеловал, не она же – его! И вообще она хотела оттолкнуть, но… не вышло.
Санда вспомнила, что под конец ответила ему, и покраснела.
«Он был слишком настойчивым. Дело в этом. И вообще он с той змеюкой тоже целовался! Парни, они все такие… Для них это ничего не значит. Уж я-то знаю. – Тут Санда вспомнила, что лидерц-то был в ее обличье. – Может, он думал, что это – я, и поэтому целовался с ней? – вдруг осенило ее. – О-о-о…»
– Добро пожаловать в Сигишоару, – возвестил Харман. – Жемчужину Трансильвании!
Они спустились с холма и поскакали по кривой улочке. Цокот копыт далеко разносился в предутренней тиши. Город еще спал, все двери были заперты, а окна закрывали ставни. Правда, кое-где уже загорались лампы: сейчас, весной, вставали рано. Маленькие кривые домишки, многим из которых, по всей видимости, уже перевалило за сотню лет, крытые красной трансильванской черепицей, были окрашены в цвета, будто взятые из детской коробки красок Санды: в тусклом рассветном свете они вырывались из темноты то небесной синевой, то желтым отблеском солнца, то ярко-алым заревом.
Отряд проехал через весь город и остановился на одном из кладбищ.
Пока Охотники готовили ужин, игроки Макабра отправились выяснять у местных нежителей про упавшую звезду. Санда же сослалась на усталость и осталась у костра. «И без меня решат, – подумала она. – Я и нежителей-то никогда не замечаю первой. Они с кем-то общаются, а я ничего не вижу, не слышу. Надоело». И правда, нежителей Санда видела, лишь когда те ей открывались. Впрочем, слова Шнырялы немного ее укололи. «Может, правда мне стоило помочь? Все-таки я тоже игрок…»
Друзья вернулись злые: никто из нежителей не видел падающую звезду.
– Неужели мы поняли что-то не так? – озадаченный Вик разглядывал карту из гробницы Каталины Кастро. Могила была нарисована над Сигишоарой. Но где именно? – Завтра узнаем в городе, не видел ли кто чего-нибудь подозрительного.
Однако следующий день тоже не принес результатов. Они обшарили другое кладбище, а Санда даже поспрашивала живых сигишоарцев, но никто не слышал про расколотую могилу или упавшую звезду. Вернулись на стоянку раздосадованные. Тео и вовсе сжал кулаки, зубы сцепил и молчал. Ага, подойти к такому с разговором! «Не буду ничего говорить, – решила Санда. – Я не обязана». Шныряла – та и вовсе брякнула:
– Вас надули с этим испытанием! Ну и черт с ним! Давайте просто так сыщем Йонву и накостыляем ему!
Но Вик ответил:
– Не слышала, что сказал Дан? Йонва – не человек. Похоже, он вовсе бессмертен. Да и Кобзарь об этом говорил.
Их разговор услышал Харман – здоровяк как раз помешивал похлебку.
– А как насчет церкви там, на холме?
Вик вдруг подскочил и посмотрел вверх – там над крохотными домишками города воздымалось нагорье, поросшее кущами деревьев, из вершины которого торчал шпиль.
– Точно! Старое церковное кладбище! Это единственное, что мы не проверили. Тео, Санда, Дика, за мной!
Едва они вышли на дорогу, как послышался топот копыт. Оглянувшись, они увидели Вангели, который во весь опор несся к ним. Он ночевал в одном из постоялых дворов неподалеку, вновь наотрез отказавшись оставаться с нежителями.
– Стойте!
Вангели остановился неподалеку, сверля их колючими глазами, – Санде сразу захотелось врасти в землю.
– Почему вы идете одни?
Змеевик не нашел, что ответить.
– Я узнал, что вы ходили осматривать другое кладбище в одиночестве. Это непозволительно!
Санда удивленно поглядела на мэра. Голос его был такой же свинцовый и тяжелый, ни капли тепла. Однако он что, волновался за них? Или это какой-то хитрый план? Девушка до сих пор не понимала, что же среди них делает враг.
– Ты мне обещал… – процедил Змеевику мэр.
Вик чуть покосился на Теодора и кивнул. Вангели удовлетворенно приподнял подбородок.
– Вы должны находиться под охраной все двадцать четыре часа в сутки. Даже когда меня нет. Я ясно выразился? Или вам не хватило того, что случилось в Китиле?
Тео нахмурился, а Змеевик вернулся и позвал Охотников – и так, в сопровождении компании вооруженных скитальцев, они двинулись через город. Поднялись по узкой улочке в центр и оказались на площади в тот самый момент, когда высокая башня с часами, проткнувшая шпилем звездное небо, начала бить полночь. Вдруг рядом с циферблатом что-то зашевелилось: фигурки в оконце менялись, и вместо женщины выехал грозный мужчина с мечом. Харман кивнул:
– Богиня луны, которая смотрит на сигишоарцев в понедельник, сменилась вторником – богом войны.
– Богом войны? – поежилась Санда. – Это совпадение или?..
– Надеюсь, что да, – сквозь зубы проговорил Вик.
По еще одной узкой улочке отряд подошел к странной лестнице – проход, зияющий чернотой, представлял собой деревянную кишку. Кое-где сквозь щелки в крыше пробивался лунный свет, оставляя блики на сотнях ступеней, ведущих вверх. Игроки и Охотники нырнули в тишину и гуськом стали подниматься. Санда от страха принялась считать ступеньки: их оказалось сто семьдесят пять.