Урсу эта угроза не остановила, он пополз к дикарке, протягивая к ней руку. Шныряла на заплетающихся ногах побрела на свое место.
– Не уходи! Шныряла! Погоди!
– Чего те?
Она развернулась и снова икнула, растрепанная и красная от танцев и вина. Из-за ее спины выглядывал обомлевший Вик.
– ВЫХОДИ ЗА МЕНЯ!
Музыка взвизгнула и стихла. Кто-то рядом с Тео пробормотал:
– Так, Урсу перепил – уже к нежительнице пристает!
– Стригоем буду, если набрешу: такую невесту и искал!
– Опоздал, голубчик, ик! – хихикнула Шныряла и, потеряв равновесие, рухнула навзничь прямо на колени сидящему Вику.
Тот секунду глядел на нее стеклянными глазами. Шныряла что-то пробормотала. Он склонился, бренькнув косами, и девушка закинула руку ему за шею. Шныряла пыталась что-то выговорить непослушными губами, и едва Вик это услыхал, как вскинул подбородок. На его лице сияло редкое чувство. Победа. Мертвый Господарь подхватил вялую Шнырялу на руки и понес под деревья.
– Кхем, ну, я думаю… Этой барышне нужно просто хорошенько выспаться… Уложу ее спать… Извините…
Тео уловил на его губах довольную улыбку.
Они улеглись под елями на лежанки из лапника, постелив сверху соломенные подстилки. Тео засыпал сытый и счастливый. Новость о том, что Йонва разбит, грела изнутри так сильно, что ему было даже жарко. А может, долю тепла добавило выпитое варево? Он слышал, как веселые Охотники укладываются, перебрасываются шутками и что-то напевают. Шныряла уже давно храпела под елью, а Вик лежал рядом, сложив руки на груди, и смотрел в ночное небо распахнутыми глазами. О чем он думал, оставалось гадать. Урсу улегся тоже, недовольно зыркнув на эту парочку. Кажется, он уже начал смекать, что к чему.
«Два больных нашлись, – хохотнул про себя Тео. – Что один странный, что другой. Глядишь, еще и передерутся из-за нее! Ну и дела, может, и вправду на свадьбе Шнырялиной потанцуем?!»
Костер еще выпускал в небо искры. Забрезжил серенький рассвет. Тео уже почти заснул, как различил, что пришла Санда. Легла и начала возиться.
– Ты чего?
– Уснуть не могу… – пробормотала она. – Не привыкла спать днем…
– Неужто не устала?
Санда замолчала. Вдруг подняла голову и посмотрела в лес. Тео перехватил ее взгляд.
– Что такое?
– Да… показалось…
Это Теодору не понравилось. Он притворился, что спит. Но ясно слышал: Санде неспокойно. Наконец она снова встала и побрела прочь. Теодора разрывали противоречия: с одной стороны, он понимал, что идти вслед за девушкой дурная затея. Может, ничего особенного? И все же… Ему вспомнилось путешествие в Полночь, когда Санда стала секретничать. Тогда Вангели пытался склонить ее на свою сторону, убедив, что Тео опасен…
Вдруг до Тео донесся легкий вскрик. Он встрепенулся, приподнялся на локте. Охотники мирно спали вокруг костра, оглашая громким сопением и храпом округу. Не было только Вангели, который стоял в дозоре.
Теодор выбрался из-под одеяла, надел плащ и пошел наугад, не забыв прихватить оружие. Чуть поодаль он услышал голоса. Санда с кем-то говорила, жалобно, почти хныча. Сердце Тео забилось с частотой кошачьего; он зашагал быстрее и очутился на краю небольшого просвета в деревьях. Под сосной стояла Санда и протягивала руки к кому-то, скрывающемуся в темном густом ежевичнике.
– Пожалуйста…
– Нет… Прости… Я только…
– Что с тобой? Почему ты не выйдешь?
– Пташка, я…
У Тео перехватило дыхание. Он спрятался за деревом и увидел в просвете кустов что-то белое. Санда и Раду говорили.
«Как, ради всего святого, он мог очутиться здесь? За километры от Китилы?! – Теодору почти не верилось в то, что он слышит. – Может, это и не Раду совсем?»
Он чуть шагнул в сторону, стараясь разглядеть белое пятно. Вдруг по ногам прокатилась волна холода. И Теодор мигом этот холод узнал. Он заозирался, вглядываясь в темные стволы.
«Только не это….»
Разговор продолжался:
– Прости меня… прости…
– Раду, пожалуйста. Нам нужно поговорить. Как ты здесь очутился? Что с тобой? Ты ранен?
– Да… нет… я не знаю, Пташка!
Голос был растерянный, хныкающий. Наконец белая фигура вышла из-за деревьев, и Теодор оторопел: это действительно был Раду. Высокий и угловатый, он казался еще худее, чем был в Полуночи. Слезы блестели в глазах, до того красных, что казались налившимися кровью, и смотреть на них было страшно. Темные, затравленные, угасшие. От Раду разило жутью. Санда попятилась, но парень шагнул к ней, жалобно протягивая руки…
– Пожалуйста… Пташка!
– Что? Что такое? – Голос девушки дрожал.
В спину Тео вновь дохнуло могильным холодом. Он вздрогнул. Нужно уводить Санду! Здесь происходит что-то нехорошее! И вдруг… Тео увидел: мимо него среди деревьев двинулось нечто темное и высокое, проплыло совсем рядом, в десяти шагах, и появилось на краю просвета. Увидев тень за спиной Санды, Раду округлил глаза и захрипел:
– Нет! Прочь! Не подходи! Уйди!
Тень остановилась, а потом попятилась, скрывшись за стволами.
Теодор рванул к Санде.
– Санда, скорее, уходим!
Услышав шаги и голос Тео, девушка вскрикнула и обернулась. Тео подбежал к ней и, схватив за руку, потянул к себе.
– Скорее!
– Пташка! Подожди, я должен тебе сказать…
Но Тео уже потащил Санду прочь, ошарашенно таращась в сплетения ветвей. Где она? Чья?
Неужели… его?
За спиной еще слышалось хныканье Раду, который тащился за ними по пятам. Вдруг Санда начала упираться:
– Подожди, Тео! Куда ты…
– Санда, здесь тень!
Девушка замерла. Тео же смотрел в лес, сжимая нож, хоть и понимал: это пустое.
– Я должен тебе кое-что сказать, – заныл Раду. – Пташка, послушай, я…
Голос нежителя сорвался. Теодор развернулся и уставился на парня, который заламывал руки, а из его багровых, темных глаз по лицу струились слезы.
– Прости… Я совершил ошибку… Я не знал… Он просто пришел и сказал, что хочет поговорить, а потом… Эти четки…
У меня в голове словно помутилось. Не знаю, не понимаю, как это произошло!
Голос его сорвался на крик, и он захлебнулся плачем.
– Что… о чем ты? Что случилось?
Раду замотал головой, стиснул виски руками и попятился. Вдруг за его спиной в просвете ветвей показалась темная высокая фигура. Увидев тень, Санда вскрикнула и дернулась назад, к Тео, но и сам Теодор замер – не в силах пошевелиться, он словно в кошмарном черно-белом сне глядел на сгусток темноты, пришедший из того мира, – и мало-помалу его охватывал уже знакомый ужас, из-за которого тело переставало подчиняться.
– Прости… Прости… – рыдал Раду. – Я не хотел… Не хотел вас предавать… Только не тебя!
Он широко распахнул глаза, и Санда вскрикнула – взгляд Раду был безумен. Глазные яблоки вращались, Ворона закрыл рот рукой и стал давиться слезами. Тень за его спиной качнулась к друзьям, вытянув перед собой длинные дымчатые руки.
– Раду! – Санда бросилась к юноше, но Теодор перехватил ее и прижал к себе. – Раду! Раду!
Тень встала за спиной юноши, выпрямившись во весь рост – будто черная колонна, высился ее дымный силуэт, и черные руки легли на белые вздрагивающие плечи.
– Нет! Она же убьет его!
– Санда, – дрожащим голосом выдавил Тео. – Санда… это его тень.
– Чт… что? – всхлипнула девушка.
– Скорее. Уходим, – осторожно проговорил Тео.
Раду что-то бормотал, глядя на свои исцарапанные запястья. Вдруг тень склонилась и что-то шепнула ему, Ворона задрожал и захныкал, затем вскинул голову. Его взгляд нашел Теодора – и взгляд этот не сулил ничего хорошего.
– Ты… – прорычал Ворона. – Все из-за тебя. Это ты – нелюдимец, не я!
И Раду двинулся к ним, переставляя тощие босые ноги. Тишину леса разорвал громкий хлопок. Раду отшатнулся. Еще один хлопок.
Санда заверещала. Ворона медленно поднял руку и, словно не веря, провел ладонью по животу. На белой истерзанной рубахе расплывалось два красных пятна. Нежитель застонал и повалился навзничь.
Тень за его спиной судорожно дернулась, пронеслась над поляной темным облаком и сгинула. Тео и Санда пригнулись, а когда мрак развеялся, девушка бросилась к Вороне, и Теодор не смог ее удержать. Он обернулся: на краю поляны под елью стояла высокая черная фигура. Лунный луч блеснул на револьвере. Взгляды Тео и Вангели пересеклись на миг – и такая ненависть полыхнула в черных глазах, что Теодор задохнулся.
Санда плакала, что-то кричала и звала Раду, сжимая его белую руку. Теодор, преодолевая дрожь, шагнул и услышал прерывистый хрип Раду:
– Бе… белый… армия… собрал… больше… тюрь… тюрьмы… нелюди… мцы…
Тео упал на колени рядом с Вороной: лицо юноши стремительно синело, на лбу и шее вспухли жилы, он задыхался. При каждом слове из раны толчками выплескивалась кровь. Санда держала его за руку, ничего, вероятно, не слыша, только бормотала:
– Раду… Раду…
– Пришел… сказать… нападет… Алба… Алба… Ю…
Раду дернулся, захрипел и наконец-то застыл. Его распахнутые глаза смотрели в небо, на бегущие там белые облака, но уже их не видели. Сердце в груди Тео тяжело бухало, словно ведро в колодце: сорвалось и падало куда-то вниз, вниз…
На выстрелы прибежали Охотники, засуетились, зарыскали по лесу. Где-то вдали гудел взволнованный басок старшего Урсу, ему отвечал холодный стальной голос Вангели. Наконец пришел Вик и попытался оттащить Санду от мертвеца, но та ни в какую не хотела его оставлять.
Не говоря ни слова, Змеевик дернул Тео за рукав. Теодор наклонился и, обхватив тонкие плечи Санды, потянул ее к себе. Девушка размазывала слезы по лицу, упершись рукой ему в грудь, требовала отпустить ее, но Тео повел ее прочь.
День прошел как в тумане. Все слилось в долгую пелену мглы, окутавшей Теодора коконом. Растерянный Раду, который пришел к ним предупредить об опасности. Могильный холод тени, обнимающей новоявленного нелюдимца. Кровь, расплывающаяся по животу Вороны. Крики. И наконец беспощадный взгляд Вангели. Мэр принял решение молниеносно. Застрелил парня. Так легко и быстро, как Тео не смог бы застрелить даже больную, умирающую собаку. В глазах мэра не было сомнения. Сожаления. Ничего. Только холод и уверенность в решении, которое он принял.