Глава 12. Об Открывателе и его тени
Все его тело пронизал ужас. Теодор вытаращил глаза и инстинктивно дернул головой влево, но голос сразу зашипел:
– Тише!
Сердце екнуло. Голос был будто пропитан чернотой – леденящий, свинцовый. Голос человека, который никогда не смеется, не шутит. Будто и не живет вовсе. Холодный, как декабрьский ветер.
– Вперед, – скомандовал этот голос.
Ослушаться было нельзя.
Теодор сделал с десяток шагов, пошатываясь от страха и ярости; голова все еще гудела от пережитого за Дверью. Он судорожно соображал, что делать. Руки пустые. Если попробует дотянуться до ножа, одно движение острым лезвием – и на горле появится вторая улыбка.
Сзади раздался возмущенный крик Змеевика и шорох покидающего ножны меча, но голос – старый, пришепетывающий – тут же опасливо остудил:
– Тише-тише! Не шевелитесь. Сюда-сюда, заходите по одному. Да, вот так.
– Эй! А где Санда? Нет, подожди, не закрывайся-а-а! – Вопль Шнырялы перекрыл громкий скрип – Дверь медленно затворялась. Как только она с хлопком встала на место, заскрежетали засовы, отрезая дорогу назад.
«А если захотим выйти?» – в панике подумал Тео, и его тело охватил озноб.
– Ах ты гаденыш! – зашипела Шныряла, но старческий голос – он, несомненно, принадлежал Алхимику – перебил:
– Я же вам с-сказал, тихо. Не шевелитесь, иначе в его горле появитс-ся дырка, понятно?
В глотке Шнырялы заклокотало. Теодор подумал, что будь она собакой, то залаяла бы на старика.
– Сюда, – скомандовал холодный голос. – На свет.
Теодор шагнул на подгибающихся ногах, все еще соображая, что делать. Они вышли на небольшую поляну.
– Поворачивайся. Медленно.
Шаг в шаг с Александру Вангели Теодор развернулся и увидел Шнырялу и Вика. За их спинами темнела Дверь с кучей замков изнутри – та, через которую они вошли. Спутники Тео стояли возле самого порога. Вик глядел исподлобья на Вангели, Шныряла утробно ворчала на Алхимика: тот стоял поодаль, выставив в сторону Дики сразу два ножа – по одному в каждой руке.
Санды не было.
«Санда!» – Теодор не знал, радоваться или огорчаться, что девушка осталась по ту сторону Двери.
– Думаешь, лучше меня умеешь управляться с такими штуками, старикашка? – фыркнула Шныряла, покачивая своим ножом.
– Хотите проверить, кхе-кхе?
Шныряла зарычала так, что обнажились острые зубы.
– Не волнуйтес-сь. Мы не хотим вас убивать.
– А мы вас – хотим.
– Не сомневаюсь, кхе-кхе.
– Титу, – окликнул Вангели, – это он?
Старик перевел взгляд на Тео, потом на мэра Китилы.
– Не вижу, тень от двери падает…
Вангели сделал шаг, чуть подтолкнув Теодора, и они оказались под лунным светом.
Алхимик радостно вскрикнул:
– Да, да, это он! – Лицо старика расплылось в ликовании. – Позади него ничего нет, ничего. Это он. Я же говорил вам, еще в Золотом Замке заметил, когда стояли в зале! Если бы я только тогда услышал стих. Поздно понял… – Алхимик повернул седую голову к Шныряле с Виком. – Мы вас ждали. Долго. Но оно того стоило. Надеюсь, ты нас не подведеш-шь.
Старик гаденько ухмыльнулся Теодору, и тот невольно сжал кулаки.
Вот оно что. Значит, те кострища, черневшие по пути, это их, Вангели и Алхимика, которые добрались сюда по золотой тропе раньше. Интересно, какое воспоминание они подарили горгулье? «Чтоб вы провалились!» – мысленно выругался Теодор, едва не взвыв от отчаяния.
– А сейчас, – проскрипел Алхимик, – мы пойдем к нужной двери. Видите, вам даже не нужно беспокоиться, мы и так ее отыскали, пока ждали вас здесь… Сюда, по одному. Медленно, медленно. Александру?
– Идем.
От этого тона по спине Тео пробежал холодок. С трудом сглотнув, он побрел меж дверей, подталкиваемый Вангели. Казалось, это траурная процессия, где все движутся в молчаливой настороженности. Шли по тропинке, по обе стороны заросшей нимерицей; тут она раскинулась пышными кустами, сияющая и шелковистая. Листики ее трепетали под порывистым ветром с севера, где над холмами мерцала треххвостая комета. Со всех концов света по холмам сбегали сотни тропок, тоже поросших по бокам золотой нимерицей.
Откуда бежали тропы?
«Перекресток всех дорог, – вспомнил Теодор. Он так хорошо знал стих, что теперь все здесь казалось знакомым. – Значит, мы на месте».
Дойна разливалась в воздухе – Тео так привык к ее звукам, что перестал замечать. Теперь четко слышал. Она играла совсем рядом, будто…
«Будто за дверью, – с мрачной усмешкой подумал он. – А ведь так и есть. Где она? Как они ее нашли?»
Сзади командовал Алхимик, рычала и плевалась Шныряла, но Вангели уверенно вел Теодора по Саду Дверей. Чего здесь только не было! Железные ворота поместий. Покосившиеся калитки. Двери дубовые, металлические, сколоченные из крест-накрест наложенных досок. Низкие, для карликов, и узкие, как бойницы, в которые протиснулся бы один тощий Алхимик.
На дверях висели массивные кованые накладки с мордами фантастических зверей. А ручки! Массивные кольца. Изящные дуги из золота. Потертые, ржавые стальные кругляши. У одной двери ручки не было вовсе…
– Стой.
Вангели замер, и холодный металл прижался к горлу Тео, заставив его скрипнуть зубами от боли. Мэр чуть развернул пленника. Они стояли на плоском холме, со всех сторон окруженном дверьми. Теодор слышал ясное и громкое звучание дойны. Различал все ноты так четко, что мог повторить за невидимым музыкантом один в один.
Странно было то, что невидимая песнь лилась… из-под ног.
Будто в невидимой могиле мертвец, похороненный заживо вместе со своим наем, наигрывал мелодию. Тео слышал, что это не одиночная дудочка-флуер, а именно най – многоствольная блокфлейта. Трубок в нае много – до двадцати, и от их длины зависит высота звука. Тео узнал этот своеобразный, богатый колорит, так любимый в Карпатах.
Кто играет на нем? И где?
Дверь. Где-то здесь… Какая?
Та красная, с массивной причудливой накладкой в виде человеческой головы с золотыми рогами? Или черная, с ручкой из костей?
Но она здесь. Точно здесь.
Вангели и Алхимик тоже это знали.
– Кхе-кхе, мы даже рады, что вы не попали на обед кому-нибудь из чудищ по пути сюда, – хихикнул старик. – Представьте, я волновался, дойдете ли.
– Чего?
Лицо Шнырялы было болезненно-серым. Раненая девушка еле стояла на ногах, близкая к тому, чтобы упасть в обморок. Насыщенный напряжением и страхом, воздух гудел, точно перед грозой. Тео чувствовал: боятся не только они. Вангели и Алхимик тоже трусили. Они все друг друга пугали.
– Вы готовы? – Алхимик повернул голову к Вангели.
Тот кивнул.
– Хорош-шо.
Старик шустро, как паук, подобрался к одинокой двери. Той самой, без ручки. И застыл.
– Эта она? – фыркнула Шныряла.
– Она, – протянул Алхимик мечтательно.
– У нее даже ручки нет.
Раздался скрипучий смех.
– То-то и оно. Нет ручки. Зачем она, если эту дверь открывает вовсе не рука живого? А? Ты-то наверняка догадался, – Алхимик развернулся к Вику, – когда услышал стих. Хитрый. Потащил его за собой.
На лице Вика была привычная каменная маска, подходящая на все случаи жизни, от радости до гнева, но глаза опасно сузились. Алхимик гадко хихикнул, и Теодор дернулся от отвращения.
– Ты нас здорово провел. Мас-ска… Мас-стер плести за спиной интриги, всегда со своими собственными целями. Кто бы мог подумать.
– Вы не понимаете.
– Неужели? Ну что-с, начнем? Александру, вы знаете… Постарайтесь до самого конца не…
– Знаю.
– Да-да, извините, просто еще раз предупредил. Раньше, чем дверь откроется и мы войдем, ни в коем случае мальчика не… Что бы он ни делал, что бы ни происходило.
На лице Алхимика проступил страх. Теодор чувствовал, что старик колеблется и ему смертельно страшно, будто он собирается выпустить змею из корзинки и натравить на врага, но боится за себя…
– Ну что же… что же… – Алхимик протер вспотевший лоб. – Начнем, да. Мальчик, ты должен открыть дверь. Сейчас.
Лезвие чуть сильнее надавило на горло. Вангели сделал это нарочно, и Тео зашипел от боли. Ярость переполняла жилы, по лбу текли струйки пота, и на миг вновь показалось, будто по холмам пронеслась тень, словно от тучи.
– В последнем туре ты открывал свою тень ключом. Где он?
– В… – Тео сглотнул. – В дневнике… в кармане…
Он потянулся к груди.
– Я сам.
Рука, жесткая и холодная, похлопала по груди. Распахнула плащ и нырнула во внутренний карман, из которого Вангели вытащил старую тетрадку. Тео затрясся от ярости.
– Не шевелись.
Вангели повертел дневник перед глазами. Углядел, что между страниц что-то заложено, вытянул тетрадь перед собой и распахнул, по-прежнему держа кинжал у горла Тео. Тот скосил глаза. Белые страницы раскрылись на последней записи. И между ними…
– Вот он! – В голосе мэра послышалось мрачное торжество. – Возьми его в руку. Медленно.
Дневник пододвинулся Теодору. Он устало поднял руку и почти вслепую – глаза заливал пот – нащупал между страниц маленький предмет.
– Отлично, отлично! – воскликнул Алхимик. – А теперь ты откроешь им дверь.
– А если откажусь?
– Ты не в том положении, чтобы выбирать-с. Давай, мальчик.
– Чтоб вы…
Теодор выругался и нехотя выставил ногу вперед, но старик вскрикнул, и лезвие ножа тут же угрожающе усилило нажим, а над плечом прозвучал ледяной голос Вангели:
– Стой, я сказал. Не двигайся. Иначе…
Теодор застыл, быстро и тяжело дыша.
– Что?
– Стой на месте. Открывай.
– В… в смысле?
«Я что, силой мысли должен отпирать эту идиотскую дверь? Сбрендили? Да что происходит-то?!»
– Открывай с места.
– Александру, может, мальчик не догадался, что он Открыватель?
Открыватель. Горгулья тоже назвала его Открывателем. Значит, это правда. Это он должен открыть Дверь в Ищи-ненайдешь. Потому что у него теневой ключ.
– Александру, командуйте, что он должен сделать.