Валерий РощинИГРА В ВЕЧНОСТЬ
Пятидесятилетний мужчина в темных очках и с белой тростью с медленной неуверенностью двигался вдоль бетонного парапета набережной. Поведение его почти ничем не отличалось от поведения людей, напрочь лишенных зрения: лицо под непроницаемой маской ушедшего в себя человека, настороженность, готовность к встрече с любой неожиданностью, опасливые короткие шажки. И легкое постукивание по асфальту тонкой белой тросточки.
Заслышав этот негромкий, но беспокойный стук, девушка оттолкнулась ладошками от нагретого солнцем ограждения, выпрямилась; слегка прищурив выразительные глаза, взглянула на незрячего; сочувственно вздохнула. Теплые мысли, колыхавшие ее сознание в такт беспорядочному танцу ярких бликов на водной ряби, куда-то исчезли — уступили место жалости, состраданию…
«Вот ведь какое несчастье бывает с людьми, — подумала она. — А я маюсь со своими проблемками. Сессия, зачеты, хвосты… Ленька стал редко звонить. Подумаешь! Дурочка. Разве над этим стоит переживать?!»
Мужчина почти поравнялся с нею. Трость шарила по серому асфальту и делала легкие клевки, помогая хозяину выбирать дорогу…
Девушка невольно отвела взгляд в сторону, точно боясь, что ее уличат в любопытстве. И внезапно насторожилась: монотонное постукивание трости сменилось беспорядочным дребезгом. Резко повернувшись, увидела падавшего мужчину — наткнувшись на бордюр, тот выронил трость и, беспомощно выставив вперед руки, заваливался на тротуар.
— Ой!.. Я сейчас вам помогу! — кинулась она к нему. — Ничего… Ничего страшного, тут просто ступенька. Вы не ушиблись?
— Нет… Кажется. Спасибо вам, — кряхтел тот, поднимаясь на ноги.
Держа его за локоть, словно боясь следующего падения, девушка подобрала трость, вложила в бледную мужскую ладонь.
— Спасибо, милая. На Князевский… На Князевский взвоз я выйду здесь? — робко спросил инвалид.
— На Князевский?.. — задумалась она ни миг. — Ну, в общем-то, можно, если подняться по лестницам до верхнего яруса, потом повернуть в арку…
В замешательстве оглянувшись, девушка посмотрела на крутые ступени длинной лестницы, видневшейся в полусотне метров и, вдруг решительно произнесла:
— А знаете что, пойдемте вместе — я провожу вас. Мне все равно в ту сторону.
Прощальные лучи медно-красного солнца нежно скользнули по широкой реке. Пожилая публика покидала набережную; освободившиеся места на многочисленных лавочках, стоявших под густыми каштанами, быстро занимала молодежь. А странная парочка — юная девушка со слепым инвалидом, медленно преодолев последний лестничный марш, повернула влево и скрылась в проеме арки ближайшего дома.
Июльские сумерки южного города были коротки, и когда впереди замаячил Князевский взвоз — цель неторопливого похода, утопающие в зелени кварталы погрузились в вечернюю тьму.
— Ну, вот мы пришли, — радостно доложила молодая особа.
— Тут где-то по правой сторонке двухэтажный домик имеется. Краснокирпичный, — не поворачивая головы, молвил мужчина. — Номер у него… Запамятовал. Друг мой там проживает. Такой же незрячий.
— Сейчас найдем, — с готовностью молвила проводница. — А вот, наверное, и он. Темновато тут… Фонари не горят. Номер одиннадцать, верно?
Слепой обрадовано закивал, перекладывая трость под мышку:
— Верно-верно, одиннадцатый. А фонари… Для меня они давно не горят. Все в один день погасли, проклятые! Очень вам благодарен. И последняя просьба: не сочтите за труд — нажмите на кнопочку звонка. Квартира у него третья — это я точно помню.
Пока случайная знакомка с милым усердием давила на кнопку, силясь рассмотреть в темноте написанную на табличке фамилию, мужчина с беззвучной ловкостью отсоединил от трости ручку. Ручка оказалась прикрепленной к трости длинной стальной струной. В миг с лица исчезли темные очки, а в следующую секунду тугая беспощадная петля намертво обвилась вокруг нежной женской шеи.
Обездвиженная ужасом, жертва почти не сопротивлялась и через пару минут затихла…
«…Установить с определенной точностью, когда именно была изнасилована студентка третьего курса университета — до наступления смерти от удушения или после, судебной медицинской экспертизе, к сожалению не удалось…»
Отложив газету, Литератор — мужчина с тонкими черными усиками, сделал добрый глоток виски и улыбнулся.
— Молодцом. Ставлю вам зачет! Хорошо сработали — чисто, — сказал он, обнажая ряд здоровых белых зубов.
Визави довольно прищурился и ловко выпустил вверх колечко табачного дыма…
Двое мужчин приблизительно одного возраста сидели за приземистым столом, напротив друг друга. На столе лежала та самая белая трость, а в руках бывшего слепого поблескивали уже отыгравшие свою роль темные очки.
— Итак, я задал нашей ИГРЕ успешный старт, — с легкой, небрежной улыбкой заявил «незрячий». — Теперь, черед того, кому принадлежит идея. Не так ли?
— Все верно. Все верно… Никогда не думал, что этот замысел воплотиться в жизнь.
— Ваша книга «Игра в вечность», сама ее идея — превосходны, гениальны…
— Да уж!.. — нервно перебил усатый. По лицу с правильными чертами пробежала тень. — Вы ознакомились с отзывами?
— Дружи-ище, вы меня удивля-яете!.. — с расслабленной вальяжностью протянул собеседник, подаваясь вперед и наполняя бокалы золотистым алкоголем. — Разумеется, ознакомился. Я не первый год читаю критику вашего творчества и ничего, признаться, нового в словесах о последней книге не обнаружил. Беда… Беда с этим новым поколением декадентов! Прочитал десяток томов классики, написал пяток лубочных стишков или рассказиков ни о чем, но с перлами и варваризмами через строчку; потусовался на форумах в сети и… на тебе — готовый Петя Анненков или Виссарион Григорьевич!
Услышав имена мэтров, Литератор усмехнулся, но промолчал.
— …Лишь настоящие профессионалы от критики владеют искусством отключения собственных вкусов, — напористо развивал инвективу «слепец», — отключения во имя истинной ОЦЕНКИ! Оценки с точки зрения глубины сюжета, композиции, архитектоники, стиля, кулёр локаля и… прочих литературных канонов. Но кто их сегодня знает-то, эти каноны? — безнадежно махнул он рукой. — Нет таких, и в ближайшее время не прибудет, ибо издатель считает бабки и штампует мега-тиражи суррогата. Так что всех, ныне критикующих ваше творчество, смело делите по известной формуле на три конгруэнтные группы. Первая треть всегда отзовется восторженно ввиду полного соответствия вкусов. Вторая непременно забьется в истерике злобствующих конкурентов, оттого что завидует вашей фантазии — им бы такое и в голову не пришло. И, наконец, последние… Эти возьмутся бурчать, с вежливым возмущением вспоминать о морали, о божьих заповедях — им никогда не угодишь! Потому и зовутся снобами. Так что все в порядке, любезный — поздравляю со скромным рождением очередного шедевра. Дворняги тявкают, а «Бентли» рулит!..
Литератор дважды кивнул. Возразить было нечем, да и не хотелось. Давний приятель умел убедить, успокоить, дать положительный заряд. И в последний раз глотнув из бокала, Автор ИГРЫ шумно выдохнул:
— Ну что ж, я готов.
— А уж я и подавно, — таинственно улыбнулся вчерашний «слепец», покосившись на сложенный вчетверо листок, прижатый к столу массивной мельхиоровой пепельницей. — Угадывайте! У вас ровно три попытки.
Мужчина поморщил нос, отчего аккуратно подстриженные усики на секунду съехали вбок; встал с кресла; задумчиво прошелся по просторному залу… Постояв в нерешительности, первым делом направился к стене, сплошь увешанной холодным оружием. Потоптавшись у завидной коллекции, резко простер вперед руку и снял с кронштейна кривой турецкий ятаган. Качнув им в воздухе, вопросительно посмотрел на партнера по ИГРЕ.
— Не-ет, — помотал тот головой. — Холодно. Очень холодно. И вообще, так сказать, не из той оперы.
Ятаган занял прежнее место, а Литератор двинулся дальше. Проходя мимо письменного стола с раскрытым ноутбуком и ворохом книг, задержался. Взгляд зацепился за овальный кусок черного металла, видневшегося из-под левой тумбы.
— Это? — радостно поднял он двухкилограммовую гантель.
— Опять мимо. И столь же холодно.
— Черт!.. — тихо выругался неудачливый игрок.
Большую залу визуально делил надвое современный стеклянный стеллаж, сооруженный перпендикулярно стене. Он-то и стал следующим объектом пристального изучения. Точнее не сам стеллаж, а то, что находилось на его прозрачных полках…
Автор нашумевшего романа долго шарил взглядом по различным предметам, пока, наконец, рука его робко не потянулась к…
— Вот!! Именно! Именно это! — громко воскликнул другой участник ИГРЫ.
В неистовом порыве он вскочил с кресла и кинулся обнимать Литератора. Затем развернул искомый листок и, тыча пальцем в надпись, затараторил:
— Я был уверен! Я знал, что вы непременно угадаете!
А тот стоял с растерянной улыбкой на бледном лице и еле слышно бубнил:
— Ну, слава богу… Пронесло… А я уж приготовился к худшему.
— Все позади! Все страхи и сомнения позади! Я вычислил вашу белую трость со второй попытки; вы мой баллончик — с третьей, но сути это не меняет. Все замечательно!
— Однако, это означает… Значит, я должен буду применить содержимое баллона после того как…
— Ну, если вам неприятно, так сказать, близко общаться с обугленным трупом, тогда… — захохотал приятель, — тогда поджарьте ее после общения. Подобные тонкости Правилами ИГРЫ не оговариваются. Верно, уважаемый Автор?..
Все шло как по маслу. Поздним вечером будущую жертву Литератор случайно подцепил на оживленном проспекте. Стройная светловолосая девушка, чуть покачиваясь, вышла из респектабельного казино. Вероятно, она поругалась с дружком, или в одиночестве просадила за игровым столом кучу денег — настроение девицы было подавленным. Однако это Автора не волновало — сознание занимала ИГРА, ее Правила и способы достижения положительного результата.