Я киваю.
– Ты же не станешь это слушать? – обращается Мэри к Герцогу. – Нельзя верить тому, что говорил Зак. Он…
– Он пытался помочь. Его загадки что-то значат, – возражаю я.
– Что ещё он сказал? – Герцог так пристально смотрит на меня, что я съёживаюсь.
– Он сказал: однажды он достигнет конечной цели с помощью похищенной силы. А сейчас он может бродить повсюду. Он играет в прятки в нашем мире.
– Прятки в нашем мире, – медленно повторяет Герцог, нахмурившись. – Прятки. В нашем. Мире.
– И… – Я замираю: – Только не это!
– В чём дело? – удивляется Мэри.
Я провожу по лицу дрожащей рукой. Мысль настолько ужасна, что я не сразу могу сложить её в слова.
– Здесь же мир Водящего, верно? А если он захочет выйти? – спрашиваю я. – Он будет играть в нашем мире!
Герцог покачнулся.
– Что… ты думаешь?..
– Ты говоришь, что он становится сильнее. Он затаскивает нас сюда, чтобы питаться нашими страхами – а если он уже так силён, что может выйти? – предполагаю я.
Мэри в ужасе зажимает рот.
– Нашу подругу Шей похитили из лагеря пару дней назад. Но примерно в это же время в гостях у Зака была другая Шей и вела себя странно. Именно она предложила играть в прятки. Мы думаем, что это Водящий притворился ею. Получается, что чудовище может выходить из Нигде. По крайней мере на время, верно?
– Ты думаешь, что дело идёт к освобождению Водящего? – спрашивает Герцог.
– А если четыреста детей – это ключ? Если это ключ к освобождению Водящего? Если это даст ему силы для выхода в реальный мир и он сможет остаться в нём навсегда?
Его лицо бледнеет.
– Нет, нет. Нет! Не может такого быть!
– Тогда все дети окажутся в опасности, – шепчет Мэри.
Герцог резко поворачивается.
– Я тратил столько сил, чтобы прятаться… Я пропустил признаки. У него был план, а я не заметил. Раньше появлялось только несколько детей в год. Но последнее время их становится всё больше. Иногда по несколько сразу.
– Как мои друзья, – замечаю я.
И Водящий теперь действует не один. Ему помогает Хайд.
– Чудовище забирает больше детей. Нагоняет больше страху. Набирается сил, – бормочет Герцог, сжимая голову. – А теперь…
Я вскрикиваю от резкой боли в руке. Круглая метка на запястье меняется. Появляется цифра три. Потом девять. Ещё девять. 399.
Я смотрю на Герцога и Мэри. Они в таком же ужасе, как и я.
Если Водящему нужно набрать четыреста детей, не хватает только одного…
21
– Я должен найти своих друзей, времени у нас мало, – говорю я. – Водящий в любой момент может похитить последнего ребёнка.
– Но как мы его остановим? – спрашивает Мэри. – Он слишком силён.
– Сообразим по ходу дела. – Я осматриваюсь в поисках тропинки через лес. Важнее всего найти Лирика и Ниа. Я обещал.
– Джастин…
Я покрываюсь гусиной кожей – это жуткий голос не-мамы. Я всматриваюсь в лес. Я её не вижу, но чувствую. Её присутствие – это душащая тьма.
– Ты же не покинешь меня, мой мальчик, – шепчет не-мама.
Ветер доносит её голос. Он проникает прямо в сердце. Я лезу в карман за кусочком головоломки и замираю.
399. Я смотрю на своё запястье. Это не только мой номер, это количество дней, прошедших с тех пор, как я последний раз видел маму. Триста девяносто девять дней.
У меня подкашиваются ноги. Меня словно сломало.
– Джастин, – зовёт Герцог.
Я смотрю на него, но перед глазами всё расплывается. Тяжело дышать. Один, два, три, четыре. Удары сердца отдаются в голове.
– Я должен найти друзей.
Приступ паники среди друзей совсем не то, что среди незнакомцев. Я чувствую себя слабым и беспомощным. Не это нужно показывать людям, если хочешь, чтобы они помогли тебе победить Водящего.
– Это… – Герцог указывает на меня, в глазах его боль. – Что бы ни случилось, будет только хуже. Сильнее и страшнее, если мы пойдём против Водящего.
Я сглатываю.
– Я выдержу всё, если это приведёт нас домой.
Он бормочет, опустив глаза:
– Мы можем это остановить. Больше не будет страха.
Я наблюдаю, как он борется с собой. Наконец он поднимает голову:
– Я помогу.
Мэри сжимает руки:
– Я тоже.
Это хорошо. Я не мог и рассчитывать на лучшее. Теперь мы команда.
Осталось найти остальных игроков: Ниа, Лирика, Квинси, Карлу и Шей.
– Куда теперь двинемся? – спрашивает Мэри.
– Я покажу дорогу из леса. Потом Джастин определит место, где могут быть его друзья. Это должно быть что-то им знакомое, – говорит Герцог.
Он медленно осматривается. Взгляд его останавливается на пруду и хижине, построенной из жердей. Не представляю, о чём он думает. Если всё пойдёт, как я рассчитываю, ему больше не придётся прятаться.
Он глубоко вздыхает и направляется в лес. Мы идём за ним. Низко нависающие ветки деревьев и густой кустарник пугают меня. Страх накатывает волнами, грозя поглотить. Меня пошатывает. Все переживания и потрясения сегодняшнего дня одолевают меня. Но я должен идти. Отдыхать некогда.
Вспомнив своего психолога, я не могу сдержать смешок – будет о чём поговорить, ох, интересные получатся беседы! Я откашливаюсь, чтобы скрыть смешок, и стараюсь не замечать удивлённых взглядов Герцога и Мэри. Они могут подумать, что у меня крыша поехала… Я их не виню.
Когда мы наконец выбираемся на тропинку, ведущую в парк, я облегчённо вздыхаю. Тени высоких деревьев остаются позади. Вокруг унылое пространство. Тишина гнетёт. Небо заволокло тёмными тучами. Туман придаёт местности ещё больше мрака.
Герцог переминается с ноги на ногу, оглядываясь по сторонам.
– Всё иначе, – говорит он. – Не так, как у меня в лесу.
– Куда теперь? – спрашивает Мэри, когда мы выходим на перекрёсток.
Я узнаю место – это в нескольких милях от моего дома.
– Ты говорил про что-нибудь знакомое? Давай сначала проверим здесь, по соседству, – предлагаю я.
Мы идём по тротуару. На углу стоит девочка с собачкой. Их смутные очертания мерцают, как тот старик, которого я видел на кладбище. Собачка рычит и лает, когда мы проходим мимо. Она пытается вырваться из рук хозяйки. Чувствует нас, как и пёс Хайда. Девочка нас не замечает.
– Герцог…
– Молчи! – он оглядывается.
– Что? – настораживаюсь я.
– Мне надо послушать, – говорит он.
Смотрю на Мэри. Она тоже осматривается.
– Мы не одни, – добавляет Герцог. – Идём дальше.
У меня сердце уходит в пятки. Я ничего не вижу, но это ничего не значит. Не здесь. Я ускоряю шаг. Но куда бежать от паники, нарастающей во мне? Что здесь? Чего оно хочет?
Мы поспешно идём по городу. За каждым поворотом я надеюсь увидеть своих друзей. Мне нужно их найти. Не знаю, что я буду делать, если это не удастся.
– Эй! – слышится голос мальчика. – Куда идёте?
Я замираю. Я узнаю этот голос. Лирик? Я озираюсь, пытаясь разглядеть что-то среди домов. Вижу лишь смутные фигуры вдалеке. Где же он?
– Погодите! Я здесь! – кричит какая-то девочка. – Стойте!
Я вздрагиваю. Это Ниа! Они рядом!
– Кто это? – спрашивает Мэри.
– Это Лирик и Ниа.
Я иду на их голоса. Герцог преграждает мне путь.
– Стой! Это может быть обман.
– Нет, это мои друзья. Я знаю. Я должен их найти, – я пытаюсь его обойти. Он вскрикивает и отшатывается.
– В чём дело? Что не так? – Мэри удивлённо глядит на Герцога.
Он корчится, отчаянно пытаясь сорвать одежду. Падает на землю и катается, крича от боли:
– Огонь! Огонь!
Сердце моё замирает. Я понимаю, что происходит. Он горит!
Я подбегаю к Герцогу, но он кричит:
– Не трогай! Не трогай меня!
Кашляет, закрывает нос и рот, словно от дыма. Кожа его краснеет, на лице появляются волдыри.
– Что делать? – в ужасе произносит Мэри.
Я растерянно смотрю, как он мечется. Надо помочь, но… Внезапно из-за моей спины вылетает струя воды. Я оборачиваюсь. Это Лирик с водяным бластером! Герцог становится мокрым и со стоном перекатывается на спину. Его грудь тяжело поднимается и опускается. Он дышит с трудом.
– Порядок? – спрашивает Лирик. – Больше не горит?
Тяжело дыша, Герцог кивает. Мэри опускается на колени рядом с ним, но не касается его. Я пытаюсь осмыслить происходящее. Герцог горел. Лирик здесь и у него есть водяной бластер.
– Лирик?
Он не отвечает, словно меня не замечает.
Мэри, нахмурившись, смотрит на меня, потом на Лирика.
– Ты его не видишь?
Лирик опускает бластер.
– Кого? Этого, который валяется?
По моей спине пробегает холодок.
– Нет, Джастина, – говорит Мэри, указывая на меня.
– Что?.. – он судорожно вздыхает. Его взгляд устремляется на то место, где стою я. – Джастин? – его голос срывается. Дрожа, он крепко зажмуривается.
– Почему ты меня не видишь? – спрашиваю я.
– Он здесь. Джастин здесь. Он меня нашёл, – бормочет Лирик. – Он здесь. Всё в порядке.
– Лирик…
Он тяжело дышит и не отвечает. Руки его сжаты в кулаки.
Я поворачиваюсь к Мэри:
– Спроси его… спроси, взял ли он с собой гармошку.
Она хмурится.
– Что?
– Гармошку. Он поймёт.
– Джастин хочет знать, взял ли ты гармошку, – говорит Мэри неуверенно.
Лирик в изумлении раскрывает глаза. Они полны слёз. Его взгляд останавливается на мне. Он несколько раз моргает. Он увидел меня!
Я чувствую, как к горлу подступает комок.
– Джастин, – произносит он с неуверенной улыбкой. – Я…
– Лирик! – из-за угла выбегает Ниа. – Почему ты не отвечаешь?
Она резко останавливается, заметив меня.
– Ниа? – произносит Лирик.
Сердце моё так подскакивает, что грудь с трудом его удерживает. Я их нашёл! Они живы. Мы снова вместе.
Мы смотрим друг на друга и одновременно бросаемся вперёд. Остаётся всего пара шагов, когда я вспоминаю об опасности. Я резко останавливаюсь:
– Нет! Не прикасайтесь ко мне!
22
Они потрясённо замирают, широко раскрыв глаза.